Полководцы X-XVI вв. - В. Каргалов

Кто же они были, эти воеводы, первые сибирские «землепроходцы»?

Князь Федор Семенович Курбский Черный принадлежал к самой верхушке феодальной знати. Свою родословную Курбские вели от внука знаменитого киевского князя Владимира Мономаха – Ростислава Смоленского. Один из предков воеводы, тоже по имени Федор и тоже по прозвищу Черный, стал во второй половине XIII века ярославским князем, от него и произошли Курбские. Первым примял это имя (по вотчине на реке Курбице, расположенной в двадцати пяти километрах от Ярославля) князь Семен, отец воеводы. В разрядной книге Ф. С. Курбский Черный упоминается среди «больших воевод», которые были посланы в 1482 году в Нижний Новгород «беречь от Алегама царя». Войско в Нижнем Новгороде собрали очень большое, пришел даже «Аристотель с пушками», а «Пудовая рать ходила по Волге мало не до Казани, и много повоевав, возвратилась». Не этот ли опыт командования большой «судовой ратью» послужил причиной назначения князя Федора Курбского Черного в сибирский поход?

Не менее известным человеком был и воевода Иван Иванович Салтык-Травин. Он тоже вел свою родословную от смоленских князей. Прадед воеводы – Иван Собака – был боярином при двух московских князьях: Дмитрии Донском и Василии I, прославился строительством белокаменного Кремля в Москве в 1367 году. Дед – Семен Трава – тоже имел боярский чин. Однако его сыновья, в том числе и отец Салтыка-Травина, уже числились в «детях боярских», были «государевыми служилыми людьми профессиональными военными. Впрочем, Иван Салтык-Травин сохранил часть родовых вотчинных владений, имел своих «служилых людей», «прикащиков», «страдных людей», был связан с верхушкой московского боярства (например, с боярином В. Б. Тучкой Морозовым), хотя сам боярского чина не получил. Он тоже имел опыт вождения «судовой рати». В 1469 году Иван Салтык-Травин упоминается в списке «детей боярских», ходивших походом на Вятку, а позднее «судовой воевода Иван Иванович Салтыков Травин» сам возглавляет большие походы.

Такое «парное» назначение было обычным для того времени. Формально во главе рати ставился потомок великих или удельных князей, который своей знатностью придавал авторитет всему предприятию (порядок местничества, по которому военные назначения зависели от «породы» человека, еще господствовал на Руси), но ему «в товарищи» назначался опытный и способный воевода, и часто фактическим руководителем являлся именно последний. Наверное, так было и на этот раз. Летописные сведения противоречивы: в Устюжском летописном своде и в Никоновской летописи первым поименован Курбский Черный, а вторым – Салтык-Травин, в Вологодско-Пермской летописи – наоборот.

Летописи при описании походов того далекого времени обычно не балуют историков точными датами и географическими ориентирами. Сибирский поход 1483 года – исключение, значительную его часть можно проследить с точностью до одного дня. Из Вологды воевода Иван Салтык-Травин «поидоша в судах месяца апреля в 25 день». В Великом Устюге он соединился с ратью князя Федора Курбского Черного и дальше они шли вместе. «Пошла рать с Устюга мая в 9 день», – сообщает летописец. Запомните эту дату, с нее начинается отсчет дням, неделям и месяцам сибирского похода 1483 года!

«Судовая рать» поплыла от Великого Устюга вниз по реке Сухоне на больших кораблях с палубными надстройками и плоскими днищами – насадах, и на ушкуях – кораблях поменьше, но все же вмещавших до тридцати человек с оружием и припасами. Ушкуи тоже были приспособлены для дальних путешествий, их покрывали палубы, под которыми находились каюты. Суда имели высоко поднятые нос и корму, вырезанные в виде медвежьих, птичьих или моржовых голов. При попутном ветре подымали паруса, в безветрие или против течения шли на веслах. У рулей стояли опытные «кормники», хорошо знавшие северные реки – по ним новгородские «ушкуйники» ходили еще несколько столетий назад, проникая за «Камень», до самой Обской губы. Но такой большой поход совершался впервые…

По обжитой Двинской земле плыли легко и весело. Из устья Сухоны свернули в Северную Двину, течение само несло суда. Ночевали на берегу, рядом с ладьями варили уху в больших медных котлах. Потом свернули в реку Вычегду, пошли на веслах, останавливаясь возле городков, принимая местные отряды. Верстах в тридцати выше устья Вычегды, на высоком правом берегу реки – городок Усолье, дальше – Усть-Вымский городок, резиденция пермского епископа с многочисленными деревянными церквами, с Архангельским монастырем. Церковь этого монастыря славилась тем, что поставлена была на пне необыкновенно большой березы – святилище зырян-язычников. Между Усольем и Усть-Вымским городком, на лесистых берегах – обнесенные деревянными стенами погосты, церковки с шатровыми кровлями, деревни по пять-шесть дворов, разбросанные далеко друг от друга. В этом краю люди жили охотой, рыболовством, лесными промыслами. Из местных охотников выходили знатные воины.

Устье реки Сысолы. Здесь много укрепленных городков – рядом немирная Вятская земля, население которой привыкло к опасностям, быстро собиралось за крепостные стены, где в амбарах хранилось оружие. Каждый мужчина в Сысольской земле – умелый ратник, поэтому воеводы охотно принимали сысольцев на свои ушкуи.

А впереди было устье реки Кельтмы…

До этого места путь «судовой рати» бесспорен – к «Камню» из Великого Устюга всегда ходили по реке Вычегде. Но дальше было два пути – печорский и камский. Если «кормники» выбирали печорский путь, они поднимались вверх по притоку Вычегды – реке Выми к известному Вымскому волоку, преодолев который по реке Ижме выплывали в Печору, а затем по притокам Печоры добирались до «Камня». Дальше – каменный волок и верховья притоков Оби – уже в сибирской земле.

В данном случае этот путь не подходил. По нему «судовая рать» уклонилась бы далеко на север, в сторону от цели похода – «княжества Пелымского». Оставался камский путь.

На реку Каму можно было попасть, свернув с Вычегды в ее приток – Кельтму-Вычегодскую. Она вытекала из большого болота, называемого Гуменцо. С другой стороны этого болота брала начало уже Кельтма-Камская, впадавшая в Каму. Расстояние между истоками этих двух речек было совсем небольшим, лишь «малое болотце, мерою не более двух верст», как указывалось в географических описаниях прошлого века. Весной и в дождливое лето это болото было проходимо для судов, если идти не на веслах, а толкать их шестами. Думается, именно так и вышла на Каму «судовая рать» Федора Курбского Черного и Ивана Салтыка-Травина.

Судовой караван выплыл на простор Камы, спустился до притока ее речки Вишеры, где стоял последний русский город Чердынь – деревянные стены, шесть башен над косогором, издалека видные, грозные. Не раз встречали горожане набеги вогуличей, тайком приходивших из-за «Камня». Здесь заканчивался переход по своей земле, начинался собственно поход, и первым противником «судовой рати» стали горные теснины.

Весь путь от Великого Устюга до Уральских предгорий занял примерно месяц, суда двигались в среднем по сорок – пятьдесят верст в день. Быстро умели ходить наши предки на веслах и парусах, преодолевать волоки! Но теперь счет времени стал другим.

Сначала река Вишера текла в низких берегах, одетых хвойными лесами, спокойно и неспешно, и непонятно было, почему местные жители называли ее Яхтелья, то есть река порогов. Но чем дальше плыл вверх по реке судовой караван, тем берега становились выше, горбились лесистыми горами, обрывались к воде утесами. Беспокойной стала река, коварной: острова, мели, каменные перекаты. Из-за поворотов выплывали навстречу каравану огромные утесы: Ясбурский камень, Витринский камень, Головский камень…

Близ устья речки Вилсуй, притока Вишеры, караван остановился. Здесь был поворот прямо к «Камню»: по Вилсую и дальше, до самого перевала. Вот тогда-то и начались настоящие горные речки.

Не вода была в Вилсуе – камни пополам с пеной. Ушкуи тянули бечевой, сложив на палубах бесполезные весла. Ратники скользили на мокрых камнях, срывались в бешено кипящую воду, снова упрямо хватались за бечеву. И так – верста за верстой, день за днем, без устали. Совсем близко уже Растесный камень, за которым кончалась река и начинались горы. По другую сторону перевала неподалеку от истоков Вилсуя, были истоки первой сибирской речки Коль, притока Вижая. А речка Вижай вливалась в большую уже реку Лозьву, которая протекала по окраине «княжества Пелымского», владения «князя» Асыки. Небольшое, кажется, расстояние по сравнению с двумя тысячами верст предыдущего водного пути, но с каким трудом пришлось его преодолевать!

Летописцы не сообщили никаких подробностей небывалого горного волока через перевалы Среднего Урала, но можно предположить, каких неимоверных усилий это стоило, сколько трудов, настойчивости и смекалки приложили русские ратники, чтобы перетащить на руках через «Камень» тяжелые суда, «тюфяки» и пищали, припасы и снаряжение, необходимые для сражений и многомесячного похода по «земле незнаемой», какой была тогда для русских людей Сибирь.