Темная симфония - Кристи Фихан

— Я бы хотел узнать, кто там ходит. Это мужчина, член твоей семьи. Обычно я могу прочесть мысли людей, но в данном случае кровь ягуаров мешает этому. Он воспринимается как Пол, но я не могу просканировать большую часть народа, живущего здесь, с той легкостью, с какой я это делаю с остальными. Если я усилю давление, он ощутит мое присутствие. Но я могу проследить за ним и узнать, куда он направляется.

Антониетта с силой прикусила костяшки пальцев, удерживая рвущийся наружу протест. Она сотни раз прогуливалась по лабиринту туннелей. Было бы глупо бояться оставаться одной. Она легко могла найти обратную дорогу в свою комнату из этой комнаты тайн. Именно Байрону грозила опасность заплутать в сложном лабиринте, пронизывающем все этажи палаццо Скарлетти.

— Просканировать? Ты читаешь мысли? Я думала, что это работает только со мной, что между нами некая телепатическая связь. Ты можешь прочесть любого?

— А ты нет? На заседаниях совета директоров, на которых заставляет тебя присутствовать твой дедушка, разве ты не слышишь, о чем думают остальные? — прежде чем она успела ответить, он похлопал ее по руке. — Я вернусь тотчас же.

Антониетта открыла было рот… она понятия не имела — запротестовать или согласиться, но он просто растворился. Только что его теплое и твердое тело было здесь, как вдруг его не стало. Он не двигался, чтобы открыть проход в стене. Она вытянула руки и тщательно исследовала все четыре стены. Он просто растворился. Молчаливо. Полностью.

Она закрыла руками рот и прислонилась, пораженная, спиной к стене с записями ее предков. Что ты такое? Она пробежала пальчиками по стене, «вчитываясь» в каждое слово, в каждый символ и в каждую картинку в надежде обнаружить другую форму, которую ее люди могли принимать. Но ничто не указывало на то, что они могли запросто исчезать. Она верила в смену ипостаси, но полностью исчезать… это совершенно другое дело. Почему способность Байрон растворяться нервировала ее, в то время как найденная комната с историей ее семьи принесла такое облегчение?

Глава 7

У Антониетты чуть не случился сердечный приступ, когда тело Байрона внезапно появилось перед ней в ограниченном пространстве комнаты. Она вжалась в стену, когда его более крепкое тело прижалось к ее. Кончики ее пальцев поднялись к его лицу, «читая» выражение, очерчивая знакомые черты. Как бы часто она ни делала это, он ни разу не уклонился, ни разу, кажется, не возразил.

— Байрон, — вслух выдохнула она его имя, признательная, что он вернулся назад, желая знать все его секреты.

— Неужто я напугал тебя? — он поцеловал ее в уголок рта, проложил огненную дорожку вниз к ее шее, извиняясь. — Это Пол.

Антониетта застыла.

— Пол, — произнесла она имя своего кузена. — Он никогда не ходил по этим коридорам. Он даже никогда не смотрел карту. Ему не нравятся замкнутые пространства. Его отец, когда был зол на него, имел привычку запирать его в стенном шкафу. Что, кажется, случалось постоянно. Ты уверен? Что он здесь позабыл?.. — ее пальцы уже искали скрытый механизм, открывающий дверь. — Он обречен заблудиться здесь. Если у тебя нет карты и ключа к карте, ты можешь проблуждать здесь несколько дней.

— Это может пойти ему на пользу, — сухо сказал Байрон. — Он замышляет что-то недоброе.

— Ты не знаешь этого, — дверь бесшумно открылась, говоря Байрону, что Антониетта довольно часто заходила в комнату, раз побеспокоилась содержать механизм в рабочем состоянии, а от надменных ноток в ее голосе ему всегда хотелось улыбнуться. Он последовал за ней в проход. — В какую сторону он направился?

— Налево, — он вплотную прижал свои губы к ее уху. — Что находится в той стороне?

— Хранилище. Откуда он об этом узнал? Только nonno и я знаем точное местоположение хранилища. Он не может направляться туда, — к своему раздражению, она не слышала уверенности в собственных словах.

— Возможно, ему помогли. Когда ты приходила сюда составлять каталог, у тебя ведь была пара глаз? Рискну предположить, что Жюстин точно знает, как добраться до комнаты-хранилища.

— Она бы не…

— Она влюблена в него, — Байрон шагал позади нее по узкому проходу. Антониетта чувствовала на своем затылке его дыхание. Тепло его тела согревало ее. — А что бы ты, Антониетта, сделала ради мужчины, которого любишь? Ты бы предала свою семью? Своих друзей? Что бы ты сделала ради него?

— Любой мужчина, которого я бы полюбила, не захотел бы, чтобы я предавала свою семью и друзей, — она вздернула подбородок, уверенно двигаясь через петляющие коридоры и повороты. — Если бы он так поступил, то стал бы недостойным моей любви.

— Откуда ты знаешь, куда идти?

— Я считаю. Я все запоминаю.

— Ты поразительна, — в его словах, в его голосе прозвучало искреннее восхищение.

От подлинного комплимента все внутри нее запылало. Никто не говорил ей подобных слов. Никто и никогда еще не одаривал ее личными комплиментами. Даже ее дед. Ее талант музыканта и композитора подразумевался как само собой разумеющееся. Дон Джованни просто пожимал плечами и говорил, что учитывая все уроки, которые она получила, ей лучше считаться одной из лучших в мире. Скарлетти никогда не могут быть вторыми.

Байрон всего лишь положил руку ей на затылок, но та излучала так много тепла, так много желания, что Антониетта почувствовала, как под его прикосновением начала плавиться ее кожа. Физическое осознание было настолько велико, что у нее возникли трудности с концентрацией внимания. Антониетта упивалась силой своего желания к нему. Подобного с ней никогда ранее не случалось, и, дожив до тридцати семи лет, она никогда не думала, что такое произойдет. Она была решительно настроена радоваться каждому мгновению, проведенному с ним, как это только возможно и так долго, сколько он будет рядом с нею… даже здесь, в темных коридорах палаццо Скарлетти с ее идиотом кузеном, тайком пробирающимся к хранилищу.

Антониетта почувствовала, как через открытую дверь рванул поток спертого воздуха. Она инстинктивно замедлила шаги, неслышно ступая по прохладным камням. И только в этот момент поняла, что хотя прекрасно осознавая присутствие Байрона, она не слышала его шагов. Только чувствовала его руку на своей спине, время от времени его дыхание на своей коже. Он двигался так тихо, что она ни за что не узнала бы, что он здесь, если бы не ее повышенная чувствительность.

Ее сердце заколотилось невероятно громко. В тревоге. С сожалением. Не столько от того, что делает ее кузен, сколько от факта, что Жюстин, должно быть, помогла ему. Ее Жюстин. Глаза и уши Антониетты в палаццо. В деловом мире. В ее профессии. Она целиком и полностью доверяла Жюстин. Должна была. Вид распахнутой двери в хранилище порвал ее сердце на части, пошатнув с трудом завоеванное доверие.