Львы Сицилии. Закат империи - Стефания Аучи

в кресле напротив зятя. Луи Огюст стоит неподалеку, у дверей в гостиную.

– Поди-ка сюда, – подзывает его кивком Иньяцио.

Мальчик в нерешительности смотрит на мать, неохотно подходит.

– Он говорит по-итальянски, но не очень хорошо. – Джузеппина как будто пытается оправдать сына.

– Конечно, ведь он живет в Марселе, – отвечает с улыбкой Иньяцио, гладя Луи Огюста по голове. – Вы бы почаще к нам приезжали!

– Ах, если бы это было так легко, Иньяцио, – тихо говорит Франсуа. – Конечно, я много езжу по делам, но для твоей сестры… запереть дом, поехать в Палермо… Это непросто.

Франсуа говорит, опустив глаза, и Иньяцио понимает, в чем истинная причина. Слишком много меж ними различий, и дело не только в богатстве.

– Я хотел сказать, – Иньяцио похлопывает себя по ноге, – мы будем очень вам рады. Помните, что есть дом, есть семья, где вас ждут.

Обращаясь к зятю, Иньяцио меняет тему разговора:

– А когда доставят багаж? Я кое-что вам привез, не терпится вручить подарки.

– Я думаю, после обеда, – отвечает Франсуа. – Но, если хочешь, я их потороплю.

– Нет, не стоит. – Иньяцио закрывает глаза, откидывает голову на спинку дивана.

– Я так рада, что ты здесь! – Джузеппина берет его руку. Ее тихий, мягкий голос наполнен искренностью, которая связывала их все эти годы.

Не открывая глаз, Иньяцио кивает, он тоже рад. Тяжелые дни позади, исчезло напряжение, из-за которого он не мог спать по ночам, он дышит легко и свободно, его клонит в сон.

Теперь он может расслабиться. Побыть просто Иньяцио, а не доном Иньяцио Флорио.

* * *

– Светский раут?

Утром, за завтраком, Джузеппина объявила, что вечером в форте Гантом намечается торжественный вечер, и она будет рада, если брат согласится пойти с ними.

– Скорее, кулуарная встреча городского купечества и офицеров армии и флота, – объяснила сестра, глядя на него поверх чашки с чаем. – Немного повеселиться, посплетничать.

– В конце концов, они защищают наши торговые караваны и заморские владения. С военными надо ладить, – добавил Франсуа, наливая Иньяцио кофе.

– Конечно, ты прав. Просто не хочу, чтобы мое присутствие истолковали превратно… Ты же понимаешь, теперь я главный конкурент французского флота. Люди видят то, что хотят видеть, и часто искаженно. Мне бы не хотелось, чтобы у вас из-за меня были неприятности.

– Брось, Иньяцио. Ты здесь с частным визитом. И потом, кому какое дело?

Так что вечером они втроем отправились в форт Гантом.

Джузеппина одета в голубое платье, удачно скрывающее ее погрузневшую фигуру. На шее жемчужное ожерелье, которое Иньяцио привез из Генуи. Франсуа не мог скрыть смущения, когда Иньяцио доставал подарки, и даже покраснел, когда шурин протянул ему золотые карманные часы с выгравированными на внутренней стороне инициалами.

– Ты просто красавица, моя дорогая! – говорит Иньяцио по-французски, глядя на сестру. – Франция пошла тебе на пользу, – улыбается он.

– Да, мой дом теперь здесь, – отвечает она, сжимая руку Франсуа и бросая на него полный нежности взгляд. – Но ты, братец, просто льстец: я уверена, мое платье не идет ни в какое сравнение с туалетами Джованны.

Они смеются, Иньяцио поворачивается к окну кареты, поднимает занавеску, делает вид, что интересуется архитектурой Марселя. Джузеппина права: Джованна ухаживает за собой, у нее красивые наряды и элегантные украшения… но в ней нет прозрачной ясности, какую он чувствует в сестре. Его жена играет роль. Джузеппина – нет. Но самое горькое, что он понимает свою ответственность за эту комедию положений. Ведь именно он хотел, чтобы их жизнь превратилась в спектакль, где персонажи неотличимы от играющих их актеров.

Экипаж Мерле останавливается. Перед ними выстроились в ожидании другие кареты. Джузеппина вздыхает, Франсуа сжимает ее руку.

Наконец адъютант открывает дверцу, помогает им выйти. Иньяцио с интересом рассматривает внушительный форт, выстроенный неподалеку от Старого порта. Форт Гантом – крепость, где царит армейская суровость. Однако в этот вечер здесь горят огни, оркестр настраивает инструменты, и кажется, оборонительное сооружение скинуло с себя строгость и облачилось в легкомыслие.

– Он похож на замок Кастелламаре в Палермо, – говорит Иньяцио.

– Представь, наш мог повторить его судьбу! Хорошо, вовремя поняли, что сносить его – чистое безумие. Стратегический объект, важный для обороны города. – Франсуа хлопает шурина по плечу. – Идем, я познакомлю тебя с офицерами. К купцам не пойдем, а то будут осаждать тебя вопросами о фрахтах…

Адъютанты и официанты в ливреях ведут гостей к залу, откуда доносятся звуки настраиваемых инструментов.

Иньяцио беседует на французском с офицерами. Он чувствует на себе их любопытные взгляды. Возможно, они удивлены тем, что новый повелитель итальянского флота – человек любезный и учтивый. Некоторые изучают его с явной неприязнью. Пожилой адмирал с пышными усами смотрит на него даже враждебно.

– Разве вы не понимаете, какой ущерб нанесет Франции ваше слияние?

– Кстати, а что вы здесь делаете? – спрашивает другой офицер с большим шрамом на щеке.

– Он приехал навестить сестру и племянника, – отвечает за Иньяцио Франсуа спокойно, но твердо. – Не одной торговлей жив человек. Месье Флорио – мой гость.

– Каждый получает те несчастья, которые заслуживает, – насмешливо комментирует адмирал.

– Можно найти способ их избежать, но я не жалуюсь, – улыбается Франсуа.

Все смеются, официант приносит шампанское. Женщины ходят под арками портика во внутреннем дворике, рассматривают оружейный зал, устроенный под бальный. Наконец первые звуки оркестра перекрывают гул голосов.

Франсуа догоняет жену, берет ее под руку. Иньяцио берет Джузеппину под руку с другой стороны. Втроем они входят в зал.

– Что случилось? – спрашивает Джузеппина брата, заметив его нахмуренное лицо.

– Конечно, я не ожидал, что меня примут с фанфарами, но…

– Всякому дню своя забота, – шепчет она ему на сицилийском с французским акцентом, и он не может сдержать улыбку. Так говорила их бабушка, когда хотела сказать, что не стоит зря беспокоиться.

Дабы зрительно увеличить пространство, зал украсили большими зеркалами и драпировкой. По углам в бронзовых вазах стоят ирисы, гвоздики, розы и жимолость, гирлянды цветов обвивают колонны со светильниками, от которых здесь светло как днем.

В центр зала уже вышли несколько пар. Франсуа легким поклоном приглашает жену на танец. Она кивает, поворачивается к брату.

– Ты не сердишься, правда? – легким вздохом вылетает вопрос.

Муж увлекает за собой Джузеппину, и они, смеясь, танцуют контрданс.

Иньяцио чувствует легкую зависть, читая на лицах Франсуа и Джузеппины радость оттого, что они вместе. Между ним и Джованной нет подобного единения. У них прочный брак, они решили поддерживать имидж безупречной во всех отношениях семьи, но в их отношениях нет легкости, естественности, жизнерадостности. И все же сейчас ему бы хотелось, чтобы она была рядом, чтобы ее улыбка