Идеальный враг - Михаил Кликин

– Нет.

– Еще услышишь, – уверенно заявил Живич.

– А что именно?

– Да так… Разное…

– И все же…

– Ну, за все поручиться не могу, но сам видел, как он на спор задерживает дыхание на пять минут. Представляешь! Пять минут не дышит! Веришь? Я бы не поверил!

Павел вдруг отчетливо вспомнил:

…Лицо Некко налилось кровью, опухло. Шея вздулась, проступили сквозь кожу сизые жуткие вены. На серых губах пузырилась пена, густая слюна текла по щеке…

– Верю, – сказал Павел. – Я ведь душил его на ринге. По всем правилам.

…Некко не дышал. Он не мог дышать…

– Сам он утверждает, что может отключать боль. Я пару раз видел, как он иглой протыкает себе ладонь. Вот здесь. Насквозь.

– Зачем? – спросил Павел, невольно поежившись и вспомнив, как Некко выкручивался из болевых захватов.

– Не знаю. Мне кажется, он получает от этого удовольствие. Не от самоистязания, конечно, а от того, что на это смотрят другие люди. Он ненормальный. Я не понимаю, как он прошел медкомиссию… – Живич помолчал. Добавил: – А еще я слышал, что он режет себя ножом, и каким-то образом останавливает кровь, а потом и вовсе заживляет рану. Не знаю, сам не видел. Но допускаю, что это правда. Ты ведь сильно помял его тогда на ринге, правда? Сразу после схватки я видел его разбитую губу, и синяк на скуле. А утром его лицо было чистое. Никаких следов драки! Как такое возможно? Я не знаю.

– Ты не сказал, что он видит в темноте, – забыв обиду, повернулся к товарищам заинтересовавшийся разговором Арнарсон.

– Да! – вспомнил Живчик. – Некко видит в темноте. Как кошка. Или как летучая мышь. Человек-летучая мышь. Бэтмен. Может быть стоило дать ему это прозвище?

– Скоро ты будешь обращаться к нему по званию и фамилии, – сказал Арнарсон. – Капрал Некко – вот его единственное имя.

– Ему доверяют отделение? – спросил Павел.

– Да, – вздохнул Живич. – Наше отделение. Не понимаю только, за какие такие заслуги.

– У него есть связи там, – Арнарсон, понизив голос, ткнул пальцем в потолок, – наверху. На самом верху!

– Ты-то откуда знаешь? – недоверчиво спросил Живич.

– А ты подумай получше. Некко, явно, кто-то продвигает.

– Думаешь, он чей-то родственник?

– Вполне возможно…

– Да… – Живич почесал затылок. – Лучше с этим Некко не связываться. Как бы чего не вышло…

Тема исчерпалась.

Живич вытащил из-под матраца еще одну сигарету, попросил Павла выглянуть в коридор, не видно ли доктора. Закурил, пуская дым струей в сторону форточки, глухо покашливая в кулак.

Близилось время ужина, потом должны были начаться вечерние процедуры.

Разговор зашел о лечении, как-то незаметно превратился в обсуждение достоинств молоденьких медсестер. Говорил в основном Живич, он всегда находил что сказать, он в любой области был знатоком.

– Он утверждает, что способен предугадывать будущее, – невпопад сказал Арнарсон. Живич, потеряв нить рассуждений, замолчал, недоуменно уставился на товарища. Павел тут же подумал о Курте, о нескладном моложавом немце. Вспомнил его исполнившееся пророчество:

«…Я чувствую, там что-то случится. Что-то нехорошее… Там будет кровь. Будет много крови…»

Холодный голос немца отчетливо звучал в голове:

«…Будет много крови… И кто-то умрет…»

– Кто? – спросил Живич.

– Ниецки, – прошептал Павел.

– Некко, – сказал Арнарсон. – Этот сукин сын всех обыгрывает в карты.

3

Разжиревший Некко, возлежа на подушках, показывал карточные фокусы. Он, ухмыляясь, тасовал колоду, совал ее Павлу под нос, требовал вытащить одну карту, запомнить ее и вернуть на место, не показывая. А потом он с первой попытки находил ее и предъявлял, словно ордер на арест. Цеце и Рыжий, ставшие рабами за карточные долги, сидели за спиной Некко, беззвучно шептали одними губами, предостерегали: не играй с ним! А сержант Хэллер азартно подталкивал Павла в бок: давай, попробуй! Вдруг выиграешь! Ты можешь!

Но Павел знал, что не может.

Если кто-то и может выиграть в карты у Некко, так это Курт. Неуклюжий, неловкий немец, выглядящий моложе своих лет.

Но Курт стоял в стороне. Он не хотел участвовать в игре.

Он был заодно с Некко.

А карты все тасовались. Мелькали перед глазами картинки-фотографии.

Какая карта следующая?

Десятка червей – сержант Хэллер. Крестовый валет – лейтенант Уотерхилл. Бубновый туз – старый полковник. Пиковая дама – Тина…

Павел бросился на Некко, попытался выхватить карту, которую только что держал в руках. И проснулся.

Форточка была открыта, тянуло свежим воздухом. В полумраке тлел огонек сигареты.

– Не спишь? – спросил Живич с кровати и чуть приподнялся, глядя в сторону Павла. – Вот и мне не спится… – Он выдохнул клуб дыма, плавно поводил перед собой рукой, с интересом наблюдая за текучими метаморфозами седого облака. – Как думаешь, это нарушение дисциплины не спать в отведенное для сна время? Молчишь? Не знаешь? Вот и я не знаю…

Всхрапнул и завозился на своей койке Арнарсон, забормотал что-то быстрое, невнятное, пугающее.

– Надо спать, – сказал Живич и вздохнул. Спать он не хотел и не собирался. Он продолжал курить, отгоняя ладонью дымных призраков, вьющихся возле его лица. – Ты спишь? – спросил он у Павла и не получив ответа, кивнул удовлетворенно: – Спишь. Вот и хорошо.

4

Утром Павел связался со своей ротой, сказал дежурному, чтобы тот передал Зверю просьбу дойти до медицинского модуля, как только представится возможность. И Зверь появился сразу после обеда, привел с собой Шайтана и Гнутого, чтоб не скучно было.

– Привет! Времени у нас немного, зачем звал?

Гости обошли хозяев палаты, обменялись рукопожатиями.

– Расскажи мне про первое столкновение с экстеррами. Про то самое, за которое с тебя сняли погоны, – попросил Павел.

– Ты позвал меня ради этого? – нахмурился Зверь.

– Да.

– Я уже все рассказал. И не собираюсь больше повторяться.

– Меня интересует, как себя вел Курт, – настаивал Павел. – Ты говорил, что он что-то почуял за мгновение до атаки, закричал, предупредил. Если бы не он…

– Если бы не он, меня бы срезало первой же очередью, – сухо сказал Зверь. – Это ты хотел услышать?

– Что почуял Курт?

– Откуда мне знать?

– Он что-то услышал? Уловил какое-то движение?

– Послушай, дорогой, – вмешался Шайтан. – Твой разговор очень похож на допрос. Не надо так.

– Извините, – Павел поднял руки. – Я не хотел… Просто я хочу выяснить одну вещь… Не знаю, как и сказать… Мне кажется, что Курт немного странный. Вы знаете, что он предсказал смерть Ниецки? Он не хотел идти на ринг, говорил, что там кто-то умрет. Он вещал – я не могу назвать это иначе. Если не верите мне, спросите сержанта Хэллера. Он тоже это слышал.

Шайтан и Гнутый переглянулись. Зверь нахмурился еще больше. Он действительно сильно изменился, он лишился обычной своей уверенности, твердости, во взгляде его сквозило подозрение – и этим он стал похож на Рыжего.

– Было ли что-то необычное в поведении Курта? – спросил Павел.

И Зверь осторожно кивнул:

– Да… – Он замолчал, глядя себе под ноги, то ли вспоминая что-то, что ли стараясь что-то забыть.

– Ну?.. – поторопил его Павел.

– Он не хотел идти с нами, – сказал Зверь. – Он требовал, чтобы мы остановились и вызвали подкрепление. Я подумал, что он просто испуган, это часто бывает с новобранцами. Он говорил что-то о смерти, о стрельбе… Да, он вел себя странно… Я наорал на него, ударил. Я заставил его идти вперед. А потом, за секунду до первого выстрела он крикнул: «Справа!» и сбил меня на землю.

– Сбил? – у Гнутого вытянулось лицо. – Тебя?

– Да, – сказал Зверь. – Сбил. Он просто толкнул меня, и я отлетел. И в это мгновение появившиеся киберы открыли огонь. Я почти уверен – в тот момент, когда Курт толкнул меня, киберы ничем себя не выдавали. Иначе я первый бы их увидел.

– Ты хочешь сказать, – Гнутый попеременно смотрел то на Павла, то на Зверя, – что он предугадал появление киберов?

– Похоже, он с самого начала что-то чувствовал, – неохотно признал Зверь.

– Да он же находка для нашего взвода! – саркастически буркнул Гнутый. – Как бы нам его переманить к себе?

– Это еще не все… – медленно проговорил Зверь, обводя взглядом лица товарищей, словно раздумывая, надо ли продолжать. – Когда меня допрашивали… Со мной говорили не только люди из спецотдела и службы внутренней безопасности… Ко мне несколько раз приходили другие. Одетые в серое, в дымчатых очках. У них круглый белый шеврон на рукаве… Я так и не понял, откуда они. Так вот, их совсем не интересовало мое дело. Они спрашивали лишь о Курте. О том, как он себя вел. Не заметил ли я чего-то странного в его поведении… Они задавали твои вопросы, Писатель. Ты случайно не знаешь, что это за люди? Ты с ними не знаком?

– Белый круглый шеврон? – переспросил Гнутый, наморщив лоб. – Я что-то слышал… Видел… Да, я встречал этих людей. Однажды. В Неваде. Мы сопровождали какой-то груз. И на месте нас встретили эти люди: в серой одежде, в очках, с белыми кругами на рукавах. Мы тогда решили, что это какие-то яйцеголовые умники.