Дни - Джеймс Лавгроув

Постоянная клиентка со дня открытия магазина, Клотильда Вестхаймер всегда покупает в «Днях» продукты, а иногда – экстравагантные подарки, которыми балует саму себя, поскольку больше некого: она отреклась от всех родственников и осталась старой девой, отшив в свое время множество поклонников. У нее наметанный глаз на выгодные покупки, и – как она только что продемонстрировала – непревзойденная способность добиваться своего.

Вот уже дюжина за дюжиной все новые и новые покупатели наводняют отдел, толкаются, отпихивая друг друга, хватая с полок товары, как шайка грабителей. Всякая притворная вежливость отброшена, правила этикета позабыты: все пробиваются к уцененным товарам, ныряют в витрины, вылезая уже с добычей, а потом присоединяются к толпам вокруг касс, где размахивают карточками всех цветов и оттенков – от скучно-серого «алюминия» до розоватого «родия». Зная, что покупку со скидкой можно совершить лишь в течение ограниченного времени, и исполняясь мрачной решимости ни за что не уходить без куклы (о насущной необходимости которой еще недавно они даже не подозревали), покупатели криком пытаются привлечь к себе внимание кассиров и верещат, как обиженные карапузы, когда предпочтение отдается кому-то другому, кто этого явно не заслуживает.

Стараясь придерживаться зыбкого периметра толпы, оставаясь вне досягаемости острых локтей и пихучих плеч, Фрэнк высматривает подозрительных личностей, однако все, что он видит, – это скопище прилично одетых, состоятельных мужчин и женщин, которые ведут себя, как дикие звери. Двое мужчин среднего возраста в дорогих костюмах дерутся из-за тролля с пунцовыми волосами, и каждый с растущим недовольством настаивает на том, что он первым увидел игрушку. А вот и розовощекая фарфоровая Бо-Пип,[7] кукла из коллекционной серии, представляющей персонажей детских стишков: будущий владелец использует ее вместо дубинки, расчищая себе путь в волнующейся толпе. Фрэнк видит, как маленький мальчик прижимает к груди фигурку солдата, одетого в хаки, и орет хриплым голосом, а его мамаша пытается протиснуться вместе с ним к кассе сквозь массу человеческих тел. Вдруг верхняя половинка самого большого набора русских матрешек громко шлепается вниз, пролетев над толпой, и катится по ковру к ногам Фрэнка. Раскрашенное личико в пестром полушалке жалобно смотрит на него, словно умоляя прекратить это безумие.

Недовольство перерастает в драку. Тех, кто пытается влезть без очереди, хватают за шкирку и водворяют назад. Торжествует правосудие прерий в самой грубой своей форме.

Измученные продавцы, вооруженные сканерами, регистрируют покупки с максимальной скоростью, доступной человеческим силам (но недостаточно быстро, чтобы полностью обслужить беснующуюся требовательную толпу), а высоко висящие камеры, управляемые вручную из «Глаза», поворачиваются и будто кивают, обозревая происходящую внизу давку с надменным и ленивым любопытством.

Часы подсказывают Фрэнку, что до конца распродажи осталось меньше минуты, однако ярость толпы ничуть не унимается. Напротив, покупатели волнуются все больше, чувствуя, как истекают драгоценные секунды. Над опоздавшими, рвущимися вперед, учиняется скорая расправа. Толкотня сменяется откровенным отпихиванием соперников.

Затем, наконец, снова раздается мелодичная фраза из семи нот, и женский голос с язвительным спокойствием объявляет, что распродажа окончена. Слышится коллективный вздох разочарования покупателей-неудачников; они немедленно отворачиваются от кассовых аппаратов и с отвращением бросают кукол, которых, сгорая от нетерпения, стремились приобрести всего несколько секунд назад. Те же, кому посчастливилось сделать покупку, выходят из отдела, обнимая свою добычу и во всеуслышание хвастаясь, сколько денег они сэкономили. Споры затихают, противники постепенно приходят в себя, будто пробуждаясь от транса. Они глядят друг на друга, смущенно моргая, и уже не могут вспомнить, из-за чего сыр-бор разгорелся. Некоторые даже извиняются – они, мол, сами не понимают, что на них нашло.

Мало-помалу толпа рассасывается, оставляя после себя следы разрухи: на полу повсюду валяются куклы всех мастей и размеров, с неестественно вывороченными руками и ногами – как трупы на поле боя после газовой атаки.

Продавцы, довольные, что все позади, начинают убирать в зале. Охранники, неодобрительно качая головой, будто глазам своим не веря, удаляются.

Фрэнк тоже разворачивается, чтобы уйти, как вдруг ему в ухо шелестит голос:

– Мистер Хаббл?

– Хаббл слушает.

– Охранник произвел арест в «Оптике». Вы находитесь поблизости. Можете подойти?

– Конечно.

– Лады. – Оператор прерывает связь.

«Оптика»: два отдела на запад и один на юг. Фрэнк отправляется туда, раздумывая, весь ли сегодняшний день окажется таким насыщенным, и в душе на это надеясь. По крайней мере, время быстрее пролетит.

10.07

Охранником оказалась миниатюрная, жилистая на вид молодая женщина с темными, слегка косящими глазами. Черные волосы туго стянуты в пучок на затылке. Фрэнк узнает ее в лицо, а значок-удостоверение напоминает ему, что зовут ее Гоулд.

Он представляется – «Хаббл, Тактическая» – и бросает беглый взгляд на задержанную. Та сидит на стуле спиной к стене, нахохлившись и разглядывая свои руки, лежащие на коленях, словно именно они, руки, и повинны в преступлении, а сама она – ни при чем. Судя по тонким морщинкам, лучащимся вокруг губ и расходящимся, словно линии магнитного поля, от внешних уголков глаз к вискам, ей не меньше пятидесяти. На ней темные брюки и бордовая мохеровая кофточка с алмазно-золотой брошью, приколотой возле ключицы. Волосы – насыщенного темно-шоколадного цвета, кое-где пробивается седина. Их явно пытались как-то привести в порядок, но все равно вид у шевелюры запущенный и нечесаный. Брюки не мешало бы погладить. Все вместе являет собой странный образ – гибрид приличной покупательницы и бродяжки, однако Фрэнку ни с того ни с сего приходит в голову, что дамочка очень даже ничего. В подходящем наряде и в другой ситуации – не такой, как теперь, – она была бы просто неотразима. Обручального кольца на левом безымянном пальце нет: Фрэнк замечает его отсутствие просто потому, что задача сыщика – ничего не упускать из виду, а не по какой-то иной причине.

– Что она украла? – спрашивает он у Гоулд, доставая свой «сфинкс».

– Вот это. – Гоулд показывает ему флакон с раствором для контактных линз. – Между нами говоря… – Она придвигается к Фрэнку, чтобы доверительно пошептаться с ним. Фрэнк слегка отшатывается, но Гоулд, видимо, не замечает этого. – Я еще никогда не видела таких неуклюжих воришек. Ну, то есть, она могла бы с таким же успехом войти с плакатом на груди, где написано: «Я Пришла Сюда, Чтобы Украсть». Даже я, не имея специального опыта, как только взглянула на нее, поняла: дамочка не в себе. Она так сильно дрожала, что я подумала: может, у нее болезнь такая, вроде Паркинсона или чего-то подобного, но потом она увидела меня – и вдруг как подскочит, точно ошпаренная кошка, и отвернулась в сторону – вот так. – Гоулд быстро наклоняет голову набок, горбится и поднимает руку, заслоняя лицо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});