Горящее небо Аорна (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

Теперь воду не нужно экономить… Файиша сварила суп, необычайно вкусный после недель на твердой еде. Пили брауш. Максим снова пел и сыпал каламбурами. Вдова и ее сын становились если не семьей, то точно не чужими людьми…

Наутро настроение испортил военный дознаватель, вызвавший Максима в штаб и устроивший ему допрос: кто и как обстрелял машину на дороге, почему сержант погиб, а осужденный не получил даже царапины, и так далее. Капитан, представлявший начальство базы, приютился в углу собственного кабинета и не отсвечивал.

Вперив в ссыльного тяжелый взгляд, офицер выдал разоблачительную версию:

— Признавайся! Сам убил Васиша, а воду продал.

— Мы с ним ехали порожняком, — ответил Макс. — Воду сдал на стройке заключенным. Легко проверить. И еще. Сержанта застрелили. У меня же нет оружия.

Свой револьвер Максим оставил в гараже, заныкав его так, что рота не отыщет. Пускай там хоть все перевернут!

— Обязательно проверим! — буркнул дознаватель, как видно, раздосадованный провалом своей версии.

С военным дознавателем приехал полицейский чин, не перебивавший офицера, пока тот не закончил. Он безапелляционно заявил:

— Ты ведь видел на дороге машину с полицейскими?

— Видел, — кивнул Максим. — Случалось, останавливали, сливали воду из цистерны для продажи на свой карман. Но в тот день их не было.

Чин сморщился: упоминание о рэкете блюстителей порядка, конечно, не пришлось ему по вкусу. Он продолжил:

— Есть свидетели, что полицейские повздорили с шофером водовоза. Что скажешь?

«На понт берет», — сообразил Максим. Свидетелем расправы зэков с полицейскими, когда их отметелили и разоружили, мог быть лишь несостоявшийся покупатель на телеге. Только вряд ли копы подняли шум — пришлось бы объяснять, с чего на них напали. И покупателю велели промолчать. В противном случае Максима выдернули б на допрос еще тогда.

— Ничего не знаю, — Максим пожал плечами. — Даже слышать странно. Как я, один и без оружия, мог спорить с парой полицейских? К тому же ссыльный? Возможно, они повздорили с другим водителем. Там воду возят и военные шоферы.

— Эти полицейские пропали. В тот день, когда ты привез мертвого сержанта.

— Сожалею, господин, — Максим развел руками. — Наверное, столкнулись с бандой, обстрелявшей нас. Как я считаю, дело чести для полиции найти ее и покарать виновных.

Чин снова сморщился и прекратил допрос. Он и военный дознаватель удались. А капитан спросил у Макса:

— Говорят, сумел найти в поселке питьевую воду? Сам сделал скважину?

— Да, господин, — сказал Максим. — Пить можно. Но лучше перед тем профильтровать. Железом пахнет. Мне двое зэков помогали.

— Молодец! — воскликнул офицер. — Доложу начальству, чтоб тебя включили в список на амнистию. И тех двоих с тобою, имена их скажешь. А сейчас бери свою цистерну и поезжай на станцию. Со стройки позвонили — воды им не хватает. Привыкли, понимаешь!

— Мне дадут сопровождение? — спросил Максим. — Как я понял, убийц Васиша не поймали, на дороге неспокойно.

— Тебе бронетранспортер с охраной нужен? Катись и не задавай дурных вопросов.

Выехав гораздо позже, чем обычно, Максим освободился только к вечеру. На разгрузке увидал одного из молодых Рубленного. Тот сложил из пальцев фигуру, означающую то же, что и земное ОК.

Значит, пара копов нашла свое пристанище. Земля им пухом и адское пламя со смолой.

Возвращаясь из второго рейса, Макс увидел встречную колонну бортовых грузовиков. Кузова были полны мужчинами в знакомой форме. Несмотря на покрывавшую их пыль, Макс сообразил: пленные панкийцы и кашпиррцы. Едут на смену амнистированным.

Значит, будет в зоне шухер. Рубленный с его шестерками попытаются взять пленных под контроль. Уроженцы Кашпирра, может быть, и согласятся, но вот панки — ни за что. Заносчивые, непокорные, они вступят в схватку с уголовниками. Сколько трупов ляжет в насыпь, чтобы не быть обнаруженными никогда?

Загнав Шервуш в стойло, Макс поспешил домой. Как же здорово будет израсходовать на себя ведро воды, вымыть пыль из волос, из ушей, предстать перед Файишей чистым, не вонючим. А еще подбросить серьезного пацанчика под потолок — он страшно это любит и просит «есе раз»…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Нехорошее предчувствие накатило, когда увидел у забора армейский внедорожник с блестящей хренотенью на крыше. Хозяин машины обнаружился в дворе. С наслаждением на физиономии он плескался в бочке емкостью не менее двухсот литров.

Столько-то воды хватило б сотне человек на сутки! Если, конечно, зэков держать за людей.

Купаясь, капитан не выпускал из зубов дымящуюся сигаретку.

— А, Макш… — он неторопливо выбрался из бочки, встал, обернув худые бедра полотенцем. — Собирайся. За заслуги в поиске воды тебе предоставлены лучшие условия. Будешь жить там, где раньше я. Оцени заботу.

— Спасибо, господин! — Макс с трудом унял вскипевшую злость. — Если я найду там воду, меня снова переселят?

— Не дерзи! — скривился капитан. — А не то отправишься к расконвоированным в общагу. Там быстро дурь выбьют — вместе с печенками-селезенками.

До бывшего дома капитана — час ходьбы… Но печальнее всего вышло расставание с Файишей и ее сынком.

Он обнял женщину, ничуть не отстранившуюся.

— Почему ты согласилась? — поинтересовался у Файиши.

— Невозможно отказать, потому что дом — казенный. Капитан сказал, что может выселить меня. Начальник…

Саш прижался сбоку, охватив ручонками ноги взрослых.

— Дядя Макс, приходи к нам иногда. Я буду здать. Мама будет тозе здать. Споес нам песенки… — он напрягся и довольно точно процитировал на незнакомом ему русском языке, глотая «ш» и «ж»: — У губ твоих конфетный, конфетный вкус. Твой сепот незный-незный разгонит грусть[14].

Пока он собирался, Файиша завернула для него в тряпицу кусок домашнего пирога. Тем и прощание закончилось. На разговоры времени не оставалось, Макс должен был зайти в комендатуру — получить предписание о заселении в новый дом.

Женщина, угостившая его водой, когда он отвозил капитана в прошлый раз, узнала Макса и впустила в дом. По ней было заметно — радовалась смене постояльца, хотя нового совсем не знала. Похоже, капитан ее достал.

На ночь принесла Максиму кувшин с водой. Маленький, чуть более стакана. Смочила в нем тряпицу.

— Господин позволит обтереть его тело?

Макс удивился. Похоже, что она стояла на ступеньку ниже в социальной лестнице, чем ссыльный осужденный. Для нее он господин?

— Как тебя зовут? — спросил у женщины.

— Агнеша.

Надо же… Почти земное имя! Внешне новая хозяйка выигрывала у Файиши, к тому же носила не серый балахон, формой напоминавший церковный колокол, а синее приталенное платье до щиколоток.

— Агнеша, это не обязательно, — попробовал он отказаться. — Оставь мне воду, справлюсь сам.

— Воды немного, господин, сам все не оботрешь. Прежний господин приучил меня помогать ему на ночь. Позволишь?

Слово «все» он не воспринял столь буквально, пока… Протерев руки, ноги и торс, она начала тщательно обмакивать водой его гениталии.

Как ни было грустно после прощания с Файишей, с которой отношения так и не достигли нежных, Макс ощутил, что от прикосновений женских пальцев накатывает возбуждение. Агнеша, обратив на то внимание, отреагировала соответственно. Макс не успел опомниться, как оказался с ней в постели. «Так вот что она подразумевала под выражением 'помочь на ночь»… — мелькнуло в голове.

Где только силы взялись! Хотя, чему тут удивляться? Ведь после отдыха в отеле Хенмишена он с женщинами не встречался. На северной авиабазе было просто не с кем. А здесь тяжелый труд по приведению в чувство древней колымаги и прочие работы выматывали так, что его дружок даже по утрам не напоминал о боевой готовности. Но вдруг проснулся…

В порыве страсти Максим выплеснул все, что накопилось за недели ссылки: последствия стресса от убийства полицаев, переживания за смерть сержанта, неопределенность будущего, обида выселения…