Открывая Москву. Прогулки по самым красивым московским зданиям - Александр Анатольевич Васькин

исключением Константина Тона, выразили готовность продолжать проектирование и строительство на Воробьевых горах. Московские же архитекторы (Осип Бове и другие) предложили новые места для строительства храма. Однако именно проект петербуржца Константина Андреевича Тона и был поддержан и утвержден Николаем I в конце 1831 года. Он же выбрал и новое место для храма - на Волхонке. Тон был любимцем царя, и Николаю I во многом мы обязаны именно тем образом храма, который в конце концов и появился на Волхонке и полностью соответствовал главному принципу николаевского правления: «Самодержавие - Православие -Народность».

10 апреля 1832 года Николай I послал Голицыну следующее предписание: «Блаженной памяти Император Александр I, побуждаемый чувством благоговения и благодарности... повелел соорудить в Москве храм во имя Христа Спасителя, памятник, достойный великих событий того времени и сердца великого Государя. В 1817 году храм сей был заложен на Воробьевых горах, но непреодолимые препятствия. остановили предприятие. Надлежало избрать другое, более удобное и приличнейшее место: таким признано нами занимаемое ныне Алексеевским девичьим монастырем, как находящееся среди самого города и положением своим подобное первому месту. Утвердив ныне проект сооружаемого храма. Нам приятно поручить вам возвестить любезно верным жителям первопрестольной столицы Нашей, что обет, произнесенный Им в незабвенный день спасения России, будет при помощи Божией совершен».

А какова же была дальнейшая судьба архитектора Александра Витберга? Для него и смерть государя Александра I, и последовавшее за этим приостановление стройки были большим ударом. Но беда не приходит одна. Кроме прочего, Витберга обвинили в растрате казенных сумм. Начался судебный процесс, где подлинные виновники «проскользнули»; в дело шли подтасовки, уничтожение документов, фиктивные экспертизы.

Суд длился долго. За это время у Витберга умерла жена, бывшая ему верной помощницей, затем скончался отец. В 1834 году Витберг вторично женился. На руках у зодчего было двое малолетних детей; его материальное положение оказалось крайне шатким, а здоровье расстроенным.

Летом 1835 года долгое разбирательство закончилось. Все бывшие под судом лица во главе с Витбергом были признаны виновными «в злоупотреблениях и противозаконных действиях в ущерб казне». Для покрытия государственного долга (строительство обошлось казне в более чем четыре миллиона рублей!) все имущество осужденных было реквизировано и продано с торгов. В том же 1835 году Витберга отправляют в ссылку в Вятку с запрещением ему, лишенному средств, служить. Кстати, для Вятки Витберг спроектировал Александро-Невский собор (1839-1864), который не сохранился.

В Вятке Витберга и встретил Александр Герцен: «Само собою разумеется, что Витберга окружила толпа плутов, людей, принимающих Россию - за аферу, службу - за выгодную сделку, место - за счастливый случай нажиться. Нетрудно было понять, что они под ногами Витберга выкопают яму. Но для того, чтобы он, упавши в нее, не мог из нее выйти, для этого нужно было еще, чтоб к воровству прибавилась зависть одних, оскорбленное честолюбие других».

Были, однако, и сочувствовавшие Витбергу, Янькова рассказывала: «Года три спустя, когда в Москве генерал-губернатором был князь Дмитрий Владимирович, учреждена была комиссия для построения храма. В числе прочих членов был сенатор С. С. Кушников, который был предан Аракчееву, желавшему перейти дорогу князю А. Н. Голицыну; он много повредил Витбергу... Место нашли неудобным и слишком отдаленным для построения такого храма. Но разве был в этом виновен архитектор, когда его план был высочайше одобрен и утвержден? Все люди, которые лично знали Витберга, отзывались о нем как о человеке безукоризненно честном и достойном уважения. Несчастного судили, усчитывали, преследовали по наветам сильных врагов; после того куда-то послали на житье в дальний город, и там совсем скрутилась его жизнь».

Возвращение в Петербург в 1840-х годах из ссылки обернулось для Витберга окончательной гибелью надежд на осуществление подвижнического труда почти всей жизни. Последние 15 лет Александр Лаврентьевич Витберг занимался архитектурным трудом лишь эпизодически и умер в 1855 году. А. И. Герцен приводит в «Былом и думах» следующие слова Витберга: «Если б не семья, не дети, - говорил он мне, прощаясь, - я вырвался бы из России и пошел бы по миру, с моим владимирским крестом на шее спокойно протягивал бы я прохожим руку (.), рассказывая им мой проект и судьбу художника в России».

Проведение нового конкурса на проект Храма Христа Спасителя привлекло внимание многих видных архитекторов России, среди них были А. П. Брюллов, В. П. Стасов, А. И. Бове, Е. Д. Тюрин.

19 февраля 1830 года министр императорского двора сообщил московскому генерал-губернатору: «Его Императорское Величество приказал, чтобы князь Голицын собрал всех архитекторов и спросил, согласны ли они строить храм на Воробьевых горах, если нет, тогда уже избрать места и составить конкурс из русских архитекторов и заграничных». Таким образом, возникла необходимость не только в новом обоснованном проекте храма, но и в выборе другого места под его строительство. Новое место для храма было избрано самим Николаем I - рядом с Кремлем, на берегу Москвы-реки, где находился до того времени Алексеевский женский монастырь. Здания монастыря предполагалось разобрать, а сестер монастыря перевести в Красное село.

Алексеевский монастырь, худ. К. Рабус, 1838

По легенде, монахини монастыря никак не хотели освобождать давно насиженное место. Особенно противилась старица Амелфа, забаррикадировавшаяся в своей келье. Ее пришлось буквально выносить на руках. Покидая насильственным образом обитель, Амелфа вознесла перст к небесам и прокляла это место на Волхонке, сказав, что храму здесь не стоять, а будет большая лужа. (В советское время на этом месте будет сооружен открытый бассейн «Москва».)

Современники так оценили выбор царя: «Место для постройки избрано самим Государем на возвышении берега Москвы-реки, в виду величественного Кремля - Палладиума нашей народной славы».

10 сентября 1839 года на Волхонке состоялась закладка храма: «В сей день с утра первопрестольный град пришел в движение. Светлый осенний день благоприятствовал торжеству. На месте закладки выстроен был великолепный павильон».

Сама церемония указывала на огромное, государственное значение факта закладки храма, недаром все опять началось с Успенского собора, откуда и пошло царствование Романовых: «К 10-ти часам утра все лица, назначенные к участию в церемонии, собрались в Успенском соборе. По окончании литургии вся церемония вышла с молебным пением из южных врат, обогнула Ивановскую колокольню и заняла свои места близ большого колокола».

Космический масштаб мероприятия восторженно воспринимался простыми москвичами. Один из них, Федот Кузмичев, так вспоминал появление царя: «Наконец, после долгого ожидания, раздались голоса командующих: смирно! на плечо! Барабаны забили, звуки музыкальных инструментов раздавались вместе с гулом “ура”! И пронеслись по