Дитя любви - Виктория Холт

— Так быстро? — спросила она. — Я думала, ты хотела сделать еще несколько покупок.

— Я устала, лучше поеду обратно домой. Мы сели в гондолу. Пока мы плыли по каналу, я снова заметила человека, который заходил в лавку. Он стоял и глядел нам вслед.

Возможно, через несколько дней я бы про него забыла, ибо в этом городе часто встречались наглые молодые люди, всегда готовые строить глазки привлекательным девушкам. Как многие утверждали, Венеция — это город интриг и приключений, и мне самой иногда казалось, что над его каналами и проулочками реет какой-то зловещий ореол. Даже в самых тихих деревушках Англии жизнь может быть подчас очень жестокой, но здесь меня не покидало ощущение, что несчастье может разразиться внезапно, когда его никто не ждет.

Стоял ранний вечер, потихоньку сменивший сумерки. Я отдыхала, на этом настояла Харриет. Она сказала, что я не должна забывать о том, что меня ждет впереди. Я уступила ее настояниям и весь день провела в постели, читая, думая о ребенке или грезя о том, что для меня припасла будущая жизнь.

Затем я поднялась и переоделась в длинное свободное платье. Это тоже было частью плана Харриет — ввести в наш гардероб наряды свободного покроя и сделать это задолго до того, когда они действительно понадобятся.

Я причесывалась, как вдруг почувствовала внезапное желание выйти подышать свежим воздухом. Закат в Венеции безумно красив, я никогда не уставала любоваться этим зрелищем. Но стоило мне только выйти на галерею, как я увидела его, мужчину, что стоял у лавки. Он сидел в гондоле, тихо покачивающейся на волнах канала прямо напротив палаццо, и смотрел наверх.

Я почувствовала, как холодный пот выступил у меня на лбу. Все было так, будто это он пожелал, чтобы я вышла и увидела его! Он ничем не показал, что заметил меня, и, разумеется, я этого ждать не стала. Как только я поняла, кто это, я тут же скрылась в комнате. Сердце мое бешено стучало. Он знал, где я живу!

Я снова начала расчесывать волосы. Чего я так боюсь? Этого я не знала, но я действительно была очень напугана.

* * *

Харриет была вне себя от волнения. Мы получили приглашение на бал-маскарад в палаццо Фалиеро. Сама герцогиня, буквально влюбившаяся — впрочем, как и все остальные, — в Харриет, просила ее об этом. Она и Грегори непременно должны были присутствовать на балу и привезти с собой двух девушек, которых та опекает. Харриет дала согласие, даже не посоветовавшись с нами.

— Я рассказала герцогине о моем интересном положении. Она была в полном восторге! — сказала нам Харриет. — Она посоветовала мне самую лучшую из повивальных бабок, ту, что помогала ее собственному отпрыску войти в этот мир. Я пока присмотрюсь к этой женщине, так как мне надо еще разработать последнее действие нашей пьесы, которое, конечно же, будет самым опасным!

— Харриет, — сказала я, — иногда мне кажется, что лучше бы мы поехали куда-нибудь, где поспокойнее. Это бы значительно все упростило!

— Глупости, — ответила она. — Самый лучший способ сохранить тайну — это делать вид, будто ты ничего не скрываешь, и держаться у всех на глазах! Отправься мы в какой-нибудь отдаленный уголок, мы бы мигом привлекли к себе всеобщее внимание! В таких тихих местечках у людей много свободного времени, которое им некуда девать, и они постоянно шпионят друг за другом! Здесь же, моя дорогая, все заняты собственными делами: сегодня герцогиню весьма позабавила моя беременность, однако завтра она уже и забудет о ней, потому что ее больше будет заботить новый любовник. Я слышала, они толпами за ней увиваются. Можешь мне довериться: я знаю, что делаю!

— Я верю тебе! Мне не следовало спрашивать тебя об этом!

Она поцеловала меня.

— А теперь, моя милая, что мы наденем сегодня на бал? Думаю, нам представляется отличная возможность продемонстрировать новую моду: свободные греческие одеяния! Эти итальянцы до сих пор носят стянутые корсеты, но мы вернемся к греческому стилю, который так прекрасно все скрывает! Нам следует очень тщательно подбирать тона, ибо в этом стиле на первом месте ткань! Я буду в темно-синем шелке цвета павлиньего пера: он идет к моим глазам! А ты, моя милая… тебе я подобрала нежно-розовые оттенки! Да, еще Кристабель. Но, дорогая, она не обладает твоим очарованием, в ней постоянно присутствует эта горечь, от которой она никак не может избавиться. От этого страдает вся ее привлекательность, а она у нее, несомненно, имеется! Для нее — зеленый цвет… зеленый — цвет зависти!

Сколько было радости и волнующих минут, когда мы перебирали ткани всевозможных оттенков. Специально по нашему заказу были сделаны черные маски из великолепного шелка, и мы с нетерпением стали ожидать бала. Раз или два на улицах я натыкалась на того человека, чье присутствие наполняло меня дурными предчувствиями. Он появлялся, когда мы выходили за покупками, но, так как он, казалось, не обращал на нас никакого внимания, я выкинула его из головы. Еще один раз, правда, я снова заметила, как его гондола покачивается прямо перед палаццо, но вскоре забыла об этом.

За несколько дней до назначенного бала нас ждал большой сюрприз: в Венецию приехал Ли. Когда он прибыл, меня и Кристабель в палаццо не было. Мы делали очередные покупки и, когда вернулись, обнаружили, что Харриет, горя нетерпением, ждет нас.

— Ли здесь! — воскликнула она. — Я отослала его поискать вас, и он поехал на Риальто.

— Мы были на площади Святого Марка!

— Знаю, поэтому и послала его на Риальто. Я хотела сначала поговорить с вами: Ли не должен знать, почему мы здесь находимся!

Я понимала, как будет сложно не проговориться обо всем Ли. Мы с ним всегда были предельно откровенны друг с другом.

— Тебе надо быть осторожной, Присцилла, хотя он ничего и не заподозрит, если все мы будем держать язык за зубами. — Она твердым взглядом окинула Кристабель. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал о ребенке, кроме нас и Грегори. Чем меньше народа посвящено в эту тайну, тем лучше! Ли можно доверять, но у него горячая голова, и я знаю, как его это расстроит. Он очень привязан к тебе, Присцилла! В общем, я сердцем чувствую, что это надо держать от него в секрете!

Мы клятвенно заверили ее, что будем вести себя очень осторожно, однако на душе у меня было неспокойно.

Вскоре к нам присоединился Ли. По его словам, он обыскал всю Венецию в поисках нас. Он обнял меня и легонько приподнял, оглядев со всех сторон.

— А ты… расцвела!

Харриет мягко улыбнулась нам.

За обедом Ли сказал нам, что в Венеции он пробудет только неделю. Он уже потратил часть своего отпуска, заехав в Эверсли, где ему и сказали, что мы в Венеции, а ведь ему предстоит еще обратная дорога. Эдвин страшно завидовал ему. Бедняга Эдвин, он не смог выбраться!