Четыре сестры-королевы - Шерри Джонс

– Я думала, – говорит Маргарита. – Конечно, если вы оба согласитесь.

– Надеюсь, ты не хочешь назвать ее Элеонорой. – Бланка кривит губы, словно это имя даже произносить больно. – Сестра не сестра, но она королева Англии – нашего врага. Англичане прямо сейчас готовятся вторгнуться в наши владения.

– Я хочу оказать честь не Англии, а Франции, – возражает Маргарита. Она снова берет малышку и проводит тыльной стороной пальца по ее мягкой щечке. – С вашего позволения, королева-мать, я бы назвала ее Бланкой.

* * *

Маргарита хлопает ресницами: не заснула ли она в долгом пути в Сомюр и не снятся ли ей теперь бароны, выносящие из замка матрасы и стулья и швыряющие их, как хлам, на повозки? Когда ее карета подъезжает ближе, королеву разбирает смех. Это не бароны, а слуги освобождают замок для брата Людовика Альфонса. И все же, не сон ли это? Какой-то человек, потерявший все зубы, в красном шелковом камзоле, расшитом золотыми львами, перехватывает веревкой груз на повозке; мальчик в желто-зеленой полосатой накидке, отороченной беличьим мехом, снует туда-сюда в дверях каменного château, выволакивает дорогие одежды и бросает на землю, помогая другим разодетым слугам грузить сундуки, гобелены, ковры, одежду, подсвечники, блюда, золотые и серебряные кубки, драгоценности и прочее имущество. Эти повозки, говорит Людовик, сегодня отправляются в Англию, в замок графа Ричарда Корнуоллского в Веллингтоне. Все вещи, включая одежду на слугах, принадлежат графу, который, отправляясь месяц назад в Утремер, считал и сам замок своей собственностью.

– Он будет в ярости, – ухмыляется Людовик. – Но когда он вернется, Пуату будет принадлежать Альфонсу. Лорд Корнуолл не сможет получить его обратно без войны, которую он никогда не развяжет – своими-то мягкими ручками.

Такова награда графу Корнуоллскому за богоугодные деяния в Утремере. Людовик, наверное, прав. Ричард не начнет войну за Пуату, как бы ни был взбешен. Но, с другой стороны, разъярены будут и Генрих с Элеонорой. Они наверняка соберут войско, чтобы отплатить за обиду. Король Иоанн в свое время позволил Франции захватить Нормандию, его возражения ограничились хныканьем, и Генрих, все еще стыдящийся бездействия своего отца, наверняка будет драться за Пуату, как бы мало и убого ни было это местечко.

Знает ли Элеонора, что тут сегодня происходит? Людовик намеревается сегодня посвятить своего брата Альфонса в рыцари и назвать его графом Пуату. Пир в честь этого события будет вдвое дороже, чем ее с Людовиком свадьба, так как король и его мать хотят показать всему миру богатство и могущество Франции.

Желание написать сестре назойливо зудит между лопатками, но как его унять? Если бы хоть с кем-то при этом дворе можно было поговорить, посоветоваться, хоть кому-то можно было довериться.

«Умоляю тебя, Святая Дева, послать мне друга».

Она даже не может обратиться к матери за советом: кто доставит письмо, не прочитав и не доложив Бланке? О послании к Элеоноре, конечно, не может быть и речи. Впрочем, неважно. Весть о происшедшем в Пуату все равно довольно скоро достигнет Вестминстера. Надо надеяться, Элеонора поймет, что ее сестра не имеет к этому отношения. Возможно, Бланка хочет войны с Англией. Она определенно делает все, чтобы оскорбить мать короля Генриха. Изабелла и ее муж Гуго де Лузиньян владеют графством Ла-Марш, вокруг которого расположено Пуату. В то же время раньше сеньором Изабеллы был Генрих, король, а теперь она должна будет оказывать почтение Альфонсу – всего лишь графу. Слышали, будто она говорила: «Я бывшая королева Англии и не преклоню колено ни перед кем».

– Эта шлюшка? Она преклоняла оба колена перед людьми пониже моего сына, – говорит Бланка с грубым смехом, когда они входят в замок.

Маргарите хотелось бы, чтобы она высказывалась более осмотрительно. Слуги болтают, и, если до Генриха дойдут оскорбительные слова его матери, это еще больше подстегнет его к нападению. Как королева-супруга, Маргарита имеет во Франции некоторую власть. Она должна использовать ее, чтобы по возможности предотвратить войну.

Первый такой случай представляется очень скоро. Когда они с Бланкой сидят в бане, смывая с себя дорожную пыль, входит Жизель и объявляет: прибыли Гуго с Изабеллой и просят аудиенции у короля и королевы Франции.

Маргарита вскакивает, расплескивая воду по полу.

– Сядь, – вяло машет рукой Бланка. – Наша поездка была долгой, а они приехали не издалека. Ничего страшного, если подождут, пока мы приведем себя в порядок.

Потом, после бани, Бланка зевает. Ей нужно вздремнуть.

– Идите поспите, – говорит Маргарита, видя свой шанс избежать беды.

Она встретит графа и графиню сама. Однако Бланка велит камердинеру проводить их обеих в покои и уведомить, что сегодня королева гостей не примет. Маргарита хочет возразить, но в присутствии слуг не может.

– Это моя обязанность, как матери французского короля, – приветствовать мать английского короля, – говорит Бланка. – В свое время я приму ее. Но сейчас у меня начинает болеть голова и мне нужно полежать. Графине придется подождать аудиенции до завтра.

«Нет, не придется», – решает Маргарита.

– Я слышал, что королева Изабелла очень раздражена вашим отказом, – говорит ее духовник Гийом де Сен-Патю, сопровождая в пиршественный шатер. – Ее вспыльчивый нрав известен, и она так просто не успокоится.

Маргарита решает попытаться. Сегодня она встретится с Изабеллой, извинится за задержку и пригласит ее после дневных празднеств в свои покои. Если это выведет из себя Белую Королеву, то что ж – пусть сердится. Королева Изабелла должна знать, что по крайней мере одна из них ценит ее лично и уважает ее положение.

За главным столом Маргарита наблюдает, как дворцовая лужайка заполняется знатью и приходит чернь воздать честь новому графу. Изабеллы на лужайке нет. Под звуки фанфар входят великие бароны Умбер де Божо, Ангерран де Куси и Арчибальд де Бурбон со своими женами, все разодеты в разноцветные шелка, в сопровождении рыцарей. На Людовике рядом с Маргаритой переливающийся камзол его любимого голубого цвета с золотыми королевскими лилиями и отороченная норкой пурпурно-красная мантия – и безобразная шапка из простого хлопка.

– Шапка выглядит нелепо, не находишь? – говорит Маргарита мужу. – Ты король.

А она королева. Неужели Луи забыл положение их обоих?

– Это понравится Господу, которому мы смиренно служим.

На его блюде лежит одинокий кусок грубого ржаного хлеба.

Но аскетизм кажется здесь неуместным. На деньги, потраченные на этот пир, король и королева могли бы кормить всю Францию целый год. Слуги снуют с подносами, полными сладчайших фруктов и отборных мясных блюд – включая, на главном столе, павлинов, с которых содрали кожу, зажарили, а потом снова украсили сверкающими синими перьями и приделали к ним распущенные прекрасным веером хвосты. В воздухе кружатся ароматы привезенных издалека пряностей – корицы и мускатного ореха, калгана и кардамона. Музыканты играют, собравшись в нескольких местах, поскольку шатер так велик, что звуки от одной группы уже не слышны рядом с другой, а снаружи жонглеры, акробаты и танцоры подбрасывают крутящиеся предметы, кувыркаются и вертятся, вызывая головокружение. Позади них на траве рыцари готовятся к турниру. Как ручей, отражающий цвета весны, так гости, пришедшие воздать Альфонсу почести, плывут мимо столов в своих блестящих нарядах. В самом пышном – даже более пышном, чем у Людовика, – Тибо, не только граф Шампани, но теперь также король Наварры; он сияет с головы до ног всеми оттенками пурпура. Обнаружив, что его дорогой Бланки на празднествах нет, он надувает губы.