Дамы убивают кавалеров - Анна Литвинова

«Телевизор смотрят», – подумал Ленька, хотя на секунду ему показалось, что хачики смеются над его безумными попытками сбежать. Будто они все видят и в любой момент могут его остановить.

«Черт! – вдруг вспомнил Леня. – Сколько же я времени тут сижу? Двадцать минут? Черт! Fuck sick! Сейчас ведь меня проверять придут! Надо действовать! В конце концов!»

И тут в Ленькиной памяти всплыл какой-то смутный образ. Вдруг на секунду показалось, что спасение близко, очень близко!

«Телефон!» – вдруг вспыхнула простая и, может, спасительная мысль в голове Лени. Он аккуратно, на цыпочках, подошел к двери своей комнаты и прислушался.

«Надо свистнуть мобилу! Позвонить ментам, пожарным, поставить всех на уши! – Мысли носились бешеными мухами в Ленькиной голове. – Но ведь точного адреса, где я нахожусь, я не знаю! Что делать?» И тут с удивительной отчетливостью Ленчик понял: кому надо звонить. И что конкретно говорить. Понял, кто сможет понять его. Понять, даже если Ленчик успеет сказать в телефон всего два слова. Или, может, даже одно… Если он, конечно, вообще сможет добраться до телефона.

Леня тихонько приоткрыл дверь и высунулся в коридор. Из кухни доносился дружный гогот – наверное, хачики смотрели очередное ток-шоу из серии «Для вас, дебилы». Дверь на кухню была плотно закрыта. А до входа в соседнюю комнату – рукой подать.

Леня ошалело стоял на пороге и не мог сделать решительного шага.

«Опять трусишь?!» – стучала в голове единственная мысль. Словно бы из воздуха перед ним соткалась крепкая стена, и ее никак невозможно было преодолеть, перешагнуть. Из кухни снова донесся дружный хохот. Леню передернуло.

Шаг – тихонько, на цыпочках. Еще шаг. Предательски хрустнул паркет. Еще шажок. Снова замереть. Мокрой от пота рукой взяться за ручку двери. Тихонько отворить. Снова легкий скрип. В комнате мягкий и пушистый ковер – слава Аллаху! Леня уже наполовину просочился в полуоткрытую дверь, когда на кухне выключили телевизор. В наступившей полной тишине Леня отчетливо слышал биение своего сердца. Чурки о чем-то переговаривались. Леня медленно, очень медленно стал проникать в комнату, которая почему-то казалась спасительным оплотом, надежным укрытием. Он тысячу раз проклял свою затею. Ведь можно было покориться, сидеть тихо, смирно ждать своего конца. Но вот ведь – опять он пошел против течения и, видимо, в скором времени жестоко за это заплатит.

Леня протиснулся в дверь и очутился в хорошо обставленной комнате, со стереосистемой в углу, удобным диваном, шкафом и заветной тумбочкой с заветной трубкой. Секунду он осматривался.

Вот он, телефон. На тумбочке рядом с диваном. Серебристо-вызывающе блестит. Леня рванулся к нему. Номер он помнил наизусть. Семь цифр. Семь цифр – каждая сопровождается мягким пищаньем. А хачики на кухне как-то нехорошо притихли. Вдруг они заметили его исчезновение? Вдруг идут сюда? Уже идут? Еще одна кнопка – посыл вызова. Шуршание эфира в телефонной трубке. «Только бы она оказалась в зоне действия! – молился про себя Леня. – Только бы не выключила свой телефон!» Наконец соединение установилось, длинный гудок, а потом Ленчик ясно услышал напряженный женский голос: «Алло?»

А потом…

Ленчик почувствовал – затылком почувствовал, похолодевшей спиной, вставшими дыбом волосами – дверь за ним широко отворилась, ее кто-то открыл. Потом в нос ударил знакомый запах, а еще через миг на плечо легла тяжелая потная рука. Но он уже успел проорать в телефон два слова. Только два слова. И – нажать отбой.

Катя Калашникова. В то же самое время

Как Катя и обещала профессору, у Даши она не задержалась. Убедилась только, что сестра бодра – насколько это возможно в ее ситуации – и настроена решительно. На душе стало легче. Теперь Катя возвращалась к Бахтиярову. Магнитофончик в машине вещал по-хозарски. Катя упрямо повторяла и повторяла за диктором незнакомые слова.

Она понимала, что толку от этого не слишком много. «Не слишком много», – если сказать оптимистично. Скорее толку – мало. Или – нет вовсе. Однако Катя продолжала учиться. Продолжала, хотя бы ради того, чтобы чем-то себя занять.

Вдруг в машине зазвонил мобильник.

Телефон Катя обычно бросала на соседнее переднее сиденье: все равно в крошке «Пунто» она обыкновенно ездила в одиночестве. Телефон прозвонил раз. Катя не любила разговаривать по сотовому во время движения. На звонки обычно не отвечала. А если уж сильно доставали, включала «аварийку», смещалась на обочину и только потом нажимала «прием». Сейчас она ехала в крайнем левом ряду по Казанскому шоссе. Скорость зашкаливала за девяносто. Она глянула на телефон. Что-то подсказывало ей: возьми! Надо взять! Катя покрепче перехватила руль левой рукой. Протянула правую руку к мобильному телефону. Не отрывая глаз от дороги, нажала кнопку приема. Поднесла аппарат к уху, буркнула: «Алло?»

В телефоне раздался голос… голос – Ленчика! Юноша напряженно прошелестел, прошептал, прокричал. Прокричал два слова. И – бросил трубку.

Вслушиваясь в бесполезные, тупые короткие гудки, льющиеся из аппарата (его Катя по-прежнему как дура держала около уха), она пыталась понять, что произнес Ленчик. Шум из открытого окна – от колес «Пунто», от едущих рядом с нею и по встречной полосе грузовиков – сделал почти неразличимым только что прозвучавший Ленчиков голос. Его слова, долетевшие до нее сквозь эфир, она услышала на фоне дорожного грохота не громче комариного писка. Но… Что же он сказал?

Говорил он не по-русски. Нет, не по-русски. Это очевидно. Скорее всего по-английски. Да, кажется, именно по-английски. Вдруг позади Кати что-то оглушительно забибикало. Она очнулась от раздумий и обнаружила, что по-прежнему держит в правой руке ненужный мобильник, а ее машина первой стоит на светофоре. Горит зеленый, она не двигается с места, а сзади стоящие авто гудят и светят дальним светом. Катя чертыхнулась, в сердцах кинула сотовый на соседнюю подушку, включила первую передачу, поехала, затем врубила вторую, третью – нетерпеливый джип принялся обгонять ее справа, водитель выглянул в окно и скорчил ей брюзгливую гримасу – и в этот самый момент Катя поняла, что же прокричал – прошелестел ей Ленчик. То были два английских слова. Первое: «Movie». И второе: «Dream».

«Dream. Мечта. Опять – «мечта»… И еще movie. Кинолента. Фильм. Что получается вместе? Фильм «Мечта»?.. Но с какой стати? Это старинное кино уже и не идет нигде. Ленчик вряд ли его видел даже по телевизору!.. Нет, нет!.. Дело не в фильме». Катя настигла неповоротливый джип. Скривилась в сторону водителя-хама. И тут поняла: Ленчик имел в виду другое. Вокруг него, очевидно, находились хозары. Поэтому он не мог говорить по-русски. И, наверное, от того, что его могли услышать, он решил, умница, не употреблять тех английских слов, что звучат уж слишком похоже на русские аналоги: «cinema»[17] и «theatre»[18]. Именно поэтому он выбрал не слишком понятное тем, кто не знает английский, слово «movie». Муви, муви, конечно же, муви!.. А второе – это снова «dream». Значит, они тогда утром с Дашей и Павлом размышляли в правильном направлении. Ленчик имел в виду «Мечту». И теперь становилось ясно, что это за «мечта». Это – кинотеатр. Кинотеатр «Мечта». Вот тебе и муви-дрим.

Павел Синичкин. В то же самое время

Я сидел в комнате в своей квартире на Большой Дмитровке. Несмотря на то что вся бывшая коммуналка теперь принадлежала мне одному, моя бывшая комнатуха оставалась единственным местом в пятикомнатной квартире, пригодным для жилья. На остальной территории царила разруха. Там я начал ремонт, да так и не закончил. И теперь руки не поднимались продолжать его. По крайней мере до тех пор, пока мы не спасем Ленчика.

Вчера я изъял у Дарьи видеокамеру. Своей у меня не имелось. В очередной раз я вставил в нее видеообращение Ленчика из хозарского плена. Не успел нажать кнопку воспроизведения, как раздался телефонный звонок. Телефонную розетку я недавно перекинул из коридора в свой закут. Сам же телефон сменить не успел. Он оставался старым, коммунальным, сработанным еще, кажется, лабораторией Эдисона.

– Слушаю. Синичкин, – сказал я в тяжелую черную трубку.

– Слушай, Синичкин, – раздался в трубке тяжелый черный голос. Голос все того же хозарина, что диктовал мне условия по поводу Ленчика. Голос с характерным акцентом. – Ты хочешь своего малъщика мертвым увидеть, да? Или вообще больше никогда не увидеть? – Хозарин выдержал паузу, дожидаясь, видимо, моей реплики. Я молчал. Жаль, технические условия в моей квартире не позволяли и этот разговор записать на пленку. Не услышав ответа, шантажист продолжал: – Ты зачем, Павэл, милиция ходил? Ты зачем, брат, РУБОП ходил? Смерти своего малъщика хочешь?

В этот момент у меня прозвонил мобильник. Я бросил хозарину: «Подожди». Нажал «прием» на сотовой трубке. Звонила Катя.

– Я тебе перезвоню через минуту, – сразу же сказал я ей.