Мир Савойя. Зов тьмы (СИ) - Ингвар Лара

Небольшая группа поехала на быстроногих лошадках к северу от Аршарского озера, вместе с Ришаром помимо Луны отправился молодой слуга, а также Анатоль и маг-менталист Милие, в жилах их обоих текла благородная кровь. Был еще один спутник, увязавшийся следом невзирая на то, что вряд ли ему будут рады во владениях маркизов. Мантикор увязался за Луной, невзирая на попытки той уговорить его остаться в замке и обещание вкусной рыбной похлебки. Кот достиг размеров льва и легко семенил за лошадками, нимало нервируя последних. Охотился Кот изредка, в основном экономил силы, спал рядом с Луной, нервно водя ядовитым хостом и периодически вглядываясь в черную даль, злыми глазищами. Ришар то и дело поглядывал на герб своего рода, что украшал попоны на боках лошадей. Такой же мантикор стоял на дыбах, собираясь сразиться с невидимым противником.

Всю дорогу до дворца рода де Шталь Луна молчала, ее одолевала тоска, а каждая ночь словно высасывала из нее силы. Она спала урывками, атакуемая видениями, касанием холодных рук, которые пусть и лаская, тянули ее тепло. Слабость свою Луна списывала на дорогу, холод и дрожь рук на волнение перед встречей с новыми людьми. Леса, которые так умиротворяюще действовали на нее вблизи Аршарского озера, больше не давали ей сил, природа ничем не отличающаяся для глаза смертного, действовала на Луну удушающе. То были не ее леса, не ее звери, не ее земля. Она чувствовала, что хранитель этих земель мертв, все эльфы покинули их, больше некому было баюкать зимой растения, чтобы не пустили раньше времени почки, ласково уговаривать землю проснуться весной. Вместо того, чтобы обрадоваться эльфийке, земля жадно вгрызлась в нее и тянула силы, те крохи, которыми располагала Луна сейчас. Будь здесь несколько сильных эльфов, они бы уговорили ее успокоиться, подождать весны, а там кровью своей и песней напитали бы ее. Был бы десяток, хватило бы только песен. Но эльфов не было, а земля злилась, обещая превратиться в пустыню. Сколько лет пройдет, прежде чем эти деревья погибнут? Пятьдесят, возможно сто. Но люди должны бы были уже заметить признаки увядания. Как правило первыми гибнут колосья и животные, дикая природа куда устойчивее к жизни без хранителя, ее смерть наступает медленно, но неотвратимо.

— Анатоль, а зачем ты едешь с нами? — спросила Луна у некроманта. Уж от кого, от него она любви к костюмированным празднествам не ожидала.

— Не только у Ришара обязательства перед родом. — Наивное любопытство на лице Луны ничуть не уменьшилось. Анатоль увидел, что она действительно не понимает, отчего он хватается за любую возможность оказаться в высшем обществе, в надежде н знакомство с колдуньей, готовой стать женой некроманта, — Родов некромантов осталось мало. И вина в том лежит не только на савойя, которые с изрядным фанатизмом уничтожают семьи тех, в ком течет магия смерти. Как и оборотням, нам нужны колдуньи, чтобы у детей проявилась возможность к магии некромантии. Она проявляется у одного из трех, или в редких случаях через поколение. Мою фамилию — Морт, будут нести только дети, в ком проявится магия моего рода, остальные дети станут нести фамилию жены. Другим аристократическим семьям подобное положение дел не по нраву. Обычно фамилию матери дают бастардам или не признанным детям.

Луна уже достаточно знала о деньгах, титуле и положении в обществе, чтобы кивнуть.

— Но ведь ты бы признал всех своих детей и дал им наследство. Какая тогда разница, фамилия у них Мор или к пример де Шталь?

Анатоль усмехнулся, потому что сравнение показалось ему неудачным, он видел портрет Алины де Шталь на столе Ришара, видел, как кузен его тягостно вздыхает, отводя взгляд от лица хорошенькой девушки. Анатоль бы был на седьмом небе от счастья, если бы семья сочла его достойным такой красавицы. К сожалению, на его рабочем столе портреты не появлялись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Последние пятьдесят лет кто-то распускает про некромантов грязные слухи. Что мы убиваем своих жен, что многие из наших детей рождаются калеками и всякое другое. Мне даже перечислять противно. — Когда Анатоль был помоложе, он еще очень расстраивался, получая очередной отказ от знакомства с потенциальной невестой. Он пытался спорить с родителями девушек, демонстрировал книгу рода, где больных и погибших младенцев было ничуть не больше, чем в остальных благородных домах. Ему не верили, и со временем он и пытаться перестал.

— Но отец Ришара был женат на некромантке…

— Иногда любовь побеждает не только сословные различия, но и предрассудки. Отец Ришара любил мою тетю больше жизни, а она отвечала ему тем же. — Голос Анатоля звучал глухо, с оттенком зависти.

Четверка в сопровождении Мантикора выехала к простирающейся впереди широкой реке, побитой по краям льдом. Она обнимала утес, на котором возвышался дворец. Он был куда больше Серебряного замка и построен совсем по-другому. Если вотчина Ришара была в первую очередь крепостью, призванной укрыть население от возможного врага, то это строение имело совсем другие, не понятные Луне функции. Возможно потрясать воображение. Высокие стены белого цвета с узкими окнами венчались четырьмя кокетливыми башенками, на каждой из которых стояла группа гвардейцев в красной форме.

— Много людей, — вздохнув промолвил Анатоль. Он сворачивал свою темную силу, чтобы не навредить толпе, что с жадностью прилипла к окнам, украшенным ажурными решетками. Они уже увидели маленькую компанию, которую так ждали при дворе. Знаменитый Ришар де Крафт решил почтить их своим присутствием, публика предвкушала знатное удовольствие, ведь среди гостей на зимнем балу значился также шевалье Кирис, который уже прибыл во дворец и отдыхал в приготовленной для него комнате в подвале.

Ришар внутренне подобрался. Его магия вызывала болезни у людей, только если он находился с ними продолжительное время, но нервничать они начинали тут же. Сдерживать внутреннее пламя было тяжело и потому, что сам колдун переживал. Ему вдруг нестерпимо захотелось вернуться в родной замок, сесть перед огромным очагом в обеденном зале, слушать байки Лииса или песни Франциска. Или оказаться в бою с оскаленными тварями, с теми хоть не приходилось притворяться. Те могли ранить зубами и когтями, но не словами. Безразличной оставалась только Луна, она пришпорила лошадь, чтобы побыстрее оказаться в замке, ей хотелось принять горячую ванную и поспать на чистых простынях, пахнущих лавандой. Желание, совершенно не свойственное ей раньше. Жизнь в замке Ришара избаловала ее и больше не радовал сон на снегу пусть и в обнимку с мантикором. Серебряные волосы развевались за ней шлейфом, Мантикор несся бок о бок с белой лошадью, напоминающей внешне единорога. Кто-то испуганно закричал, вскинулись луки, и только желание людей чуть дольше поглядеть на красоту всадницы не позволило стражам дворца тут же выпустить стрелы. Один взрослый мантикор при желании мог разорвать всех гостей этого замка за жалкие часы. Ришар быстро сплел заклинание, придав голосу должную силу и возвестил о своем приезде.

— Герцог Ришар де Крафт, хозяин Аршарского озера и Серебряного замка, победитель Савойя шевалье Ле-Рвиля вместе с Луной из Касты Сиятельных, ее ручным Мантикором, Анатолем Мор и Милие Эспирит.

Паника прекратилась, хотя четверка теперь уже наверняка привлекла к себе всеобщее внимание. Ришар догнал Луну и внесся во внутренний двор первым, девушка заливисто рассмеялась, отчего сердце Ришара обдало сладкой болью. Он спешился, отдав поводья подбежавшему слуге, и сам направился к Луне. Он хотел помочь ей, но девушка легко спрыгнула на грязный снег, игнорируя правила хорошего тона, согласно которому она должна была дождаться мужчины, чтобы спешиться. Бросила быстрый взгляд на Ришара, хмыкнула вызывающе, а значит знала, что нарушает этикет и все равно сделала это. Сейчас, раскрасневшаяся от быстрой скачки на лошади, в подбитом мехом белой лисицы плаще, она была такой хорошенькой, что Ришар вдруг подумал, а может быть, савойя с этим балом, а заодно с этикетом и местными аристократами. Было бы правильно здесь и сейчас объявить Луну своей невестой, послать к черту обязательства и условности. Танцевать, обняв ее, и пусть давятся от зависти и злости, перечисляют родовитых предков хоть до седьмого колена.