Мир Савойя. Зов тьмы (СИ) - Ингвар Лара

— Я пропущу сегодняшний урок. Пойду купаться. Прошу прощения.

Не слушая слов Аниты, которая явно отговаривала ее от этой идеи, Луна принялась снимать ботинки, потом задрала юбку и сорвала с ног чулки. Платье оказалось на полу следующим, упав к ногам смущенной столь вызывающим и странным поведением Аниты. Заколки, которыми она украсила волосы, и которые, как говорил Франциск, удивительно шли к ее глазам, полетели на кровать. Луна шла, пританцовывая, обращаясь к магии, что пусть убаюканная, жила внутри нее. Магия ее матери была морем, а магия Луны всего лишь озером, что напоминало ей бескрайнюю черную даль Аршарского озера.

Не быть ей зверем, не лететь на четырех лапах по лесам, не рвать когтями и зубами добычу. Быть эльфийкой, свободной как ветер, не связанной с человеком, не скованной местом. Ведь нет у нее леса, который ей должно хранить, не поют ее имя единороги, не зовут пески пустыни и горные орлы не несут на своих крыльях зов гор. Говорят, что эльфы, что ветер – но это не так. Только неизвестно это смертным и тем, в ком эльфийской крови только половина. Каждый эльф был хранителем своего места, скал своих, бескрайних равнин или холмов. Только выгнали всех эльфов савойя, кого убили, кто вынужден был бежать и спасаться на юге, вот и стали эльфы ветром, неверным, безразличным. Вот и Луна должна вспомнить, как быть ветром, а не украшать себя, чтобы понравиться колдуну, который хочет взять ее с собой на бал, на котором он будет искать себе невесту. При мысли о невесте Ришара, грудь Луны снова обожгло пламенем, и на мгновенье ей пришлось привалиться с холодному камню внешней стены замка, чтобы погасить гадкое чувство.

Луна закрыла глаза, и снова пошла к выходу из замка, прислушиваясь к музыке, что слышала только она одна и пританцовывая. Когда она налетела на добрую половину отряда Ришара, то в начале чувство стыда и желание сбежать, укрыться, но потом распрямила плечи, отбросила волосы за спину и улыбнулась знакомым так, как если бы была облачена в одежду. Мужчины стояли, словно громом пораженные, а Луна ушла от них. Она ощущала прикосновение холода, чувствовала, что скоро солнце скроется и уступит ночи свои права, снежинки путались в ее волосах, ее легкая поступь почти не оставляла следов. Почувствовав взгляд в спину, Луна оглянулась, колдун стоял в оконном проеме, освещенном светом свечей и глядел на нее своими синими глазами. Луна сделала самый глубокий реверанс, на который была способна и лишь копна волос служила ей платьем. А затем далеко прошла по тонкой корке льда, наросшего над водой, высоко подпрыгнула и рассекла ступнями лед, оказавшись с головой в ледяной воде.

Луна умела надолго задерживать дыхание, поэтому не выныривала, опускаясь все ниже ко дну, видя те самые жемчужные раковины, из-за которых люди готовы жертвовать своими жизнями. Некоторые облепили валуны, что забрасывались в воду для возведения Серебряного замка. Луна подняла одну устрицу на ладони, и раковина обиженно распахнулась, являя песчинку, которую время облепило кроваво красным перламутром. Тонкими пальцами Луна подцепила жемчужину, погладила живую раковину. Девушка выплыла на поверхность чуть дальше от замка, разбив рукой другое место, сделала глоток морозного воздуха, и снова погрузилась на дно.

Излечивание больных жемчужин так увлекло ее, что Луна сама не заметила, как собрала полную ладонь разноцветных кругляшек. Люди находили их привлекательными, а еще были готовы платить за них золотом. В начале Луне хотелось оставить валяться жемчуг в глубине озера, но потом она подумала, что он может кого-нибудь порадовать. Когда жемчуг перестал умещаться в ладонях девушки, она выбралась на берег. Оказалось, что подводным течением ее сильно отнесло на запад, поэтому возвращаться пришлось долго. Полная луна рассекала своим светом ленивые темные облака, те обиженно плакали крупным снегом. Луна шла долго, наслаждаясь миром и одиночеством, которого давно была лишена. Она чувствовала себя тот вечный покой, который исходил от ее матери, как никогда понимала ее слова о человеческой суетности, которая накрыла ее, стоило Луне вернуться к берегу, с которого начиналось ее купание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оказалось, что там собралась огромная толпа. Деревенские развели костры, женщины плакали, дети носились и путались у всех под ногами, Франциск и Лиис стояли в мокрых рубашках и тряслись от холода, Ришар плел заклинание, назначение которого Луне было не ясно. Когда глазастый мальчишка, приметивший ее первым, выкрикнул в темноту ее имя, то все зашумели, завертелись, уничтожили вечный покой ночи. Луна вспомнила о жемчуге в своей руке, она протянула смотрящему жемчужину, парень который побежал по ней по поверхности льда, повертел ее в ладошке, быстро спрятал в грязный карман. Молча Луна раздавала найденный жемчуг, примечая как меняются лица встречающих. Восторг, алчный блеск, святая благодарность. Лицо каждого загоралось совершенно разной эмоцией, пусть и слова были одинаковыми. К Ришару Луна подошла последним, протянула ему красную жемчужину. Эльфийка не знала, что играючи отдает ему состояние, ведь красный словно кровь жемчуг был самым редким и ценным.

— Для невесты.

Сказала она ему и не сказав больше ни слова устремилась обратно к замку.

***

«Для невесты», бросила ему Луна в высокомерной эльфийской манере. Ее волосы и ресницы были покрыты инеем, но руки, которыми она на мгновение прикоснулась к его ладони пылали от жара. Красная жемчужина, которую она выудила из озера среди зимы и вместе с другими раздала столпившимся на берегу людям стоила как раз те клятые 150 золотых, которые Ришар заплатил цирку, чтобы выкупить ее.

Знала Луна или нет, но она играючи вернула ему долг за свое освобождение из цирка. Ришар бы никогда не напомнил ей о деньгах, бедным он не был и жадность не числилась среди его пороков. Однако в действиях ее Ришар увидел ладонь судьбы, или волю старых безымянных богов, которые напомнили ему смертному, что эльфийка никогда не будет в его власти. Жемчужина лежала в его ладони и переливалась, как капля свежей крови. Оправленная в золото, она бы стала подарком, достойным королевы.

С тех пор Луна еще несколько раз раздевалась к радости всего мужского населения Серебряного Замка и уходила купаться по ночам. Больше ее никто не ждал на берегу, и только Ришар неизменно отправлялся следом, окончательно жертвуя своим сном. Он не знал, замечала ли Луна его присутствие, но не мог позволить себе, чтобы с ней что-то случилось. Ему казалось, стоило девушке выйти из замка ночью, вокруг нее сгущались тени, жадно прилипая к тонкой фигурке. Он смотрел на нее, мучаясь от темного чувства ревности и злости на нее за безразличие. Попроси она, покажи взглядом или жестом, что он ей нужен, Ришар бы отменил эту поездку, отказался смотреть на молодую маркизу де Шталль. Но Луна как ни в чем небывало, продолжала тренировки, усиленно занималась с Анитой и даже разучила с ней и Франциском несколько танцев. Ласки ее доставались мантикору или маленькой Розе, добрые слова Анатолю или Лиису, даже Теодор, которого холод все таки заставил прекратить свои ночные песнопения, время от времени удостаивался ее доброго слова или снисходительного взгляда.

День их отъезда наступил внезапно и слишком быстро. Ришар начал заранее готовиться к необходимости встреч с другими аристократами разрозненных земель. Проверил гербовые книги, заказал бархатную черную маску на половину лица. Мысленно он клял и ругал Фридриха на чем свет стоял, думал даже отправить управляющего вместо себя, посмотреть на юную прелестницу, но понимал, что маркизы де Шталь подобного оскорбления не вынесут. Жениться на незнакомке Ришару решительно не хотелось, с другой стороны он помнил выражения лица его матери, когда она увидела голову отца на пике. В тот момент Лидия де Крафт умерла душой. Быть может, будет лучше, если в его браке место любви заполнит выполнение обязательств.