Простой советский спасатель 2 (СИ) - Буров Дмитрий

С этими словами я залез в карманы и вытащил кипу железо и бухну их на стол. Только теперь я обратил внимание, что на одной из них болтался странный брелок. Я подтянул связку к себе, поднес к глазам и не поверил своим глазам! Финтифлюшка на ключах оказалась гербом канувшей в вечность Российской империи — двуглавый орел. Это ж кем нудно быть, чтобы в Советском Союзе открыто носить такое в кармане?

Оно, конечно, за такое в семьдесят восьмом в застенки не отправят. Но времена, когда всякий вчерашний советский гражданин кинется клепать себе родословную, чтобы за большие деньги породниться с помощью бумаги с князьями да графьями еще не скоро наступят. Пока еще свое аристократическое прошлое потомки князей и прочих голубых кровей предпочитали скрывать. А то и вовсе не знали.

Я поднял ошарашенный взгляд на Анну Сергеевну, которая до сих пор молчала, наблюдая за моими манипуляциями. Глянул на вторую свалку ключей. На ней тоже болталось украшение. Где-то в глубине души, подтягивая к себе железные изделия, я подозревал, что это может быть. Поэтому несильно удивился, обнаружив брелок удивительно похожий на герб, изображенный в другом углу старой схемы, которую отжал у неизвестных Славка.

Украшение было профессионально вырезано из дерева. Здесь уже явно угадывался зверь, а точнее звери, стоявшие по бокам от щита, поделенного на четыре части. На каждой из них виднелась искусная резьба. Я поднес брелок поближе к глазам и понял, что ошибся.

Большой круг оказался разделен на шесть частей, и в каждой было свое изображение. Два льва крепко держали в лапах что-то типа плаща, на котором этот щит размещался. Сверху находилась корона, напомнившая мне прическу Дракулы в одном старом фильме. В из пасти животных торчали стрелы. Кончик у одной из них был отломан.

Все время, что я рассматривал сначала одну безделушку, затем другую, Анна Сергеевна молча наблюдала за мной, никак не комментируя мои действия. Когда я наконец решительно отодвинул от себя обе связки, женщина поднялась, молча наполнила кувшин свежим компотом, плеснула мне в кружку, себе налила чаю и поинтересовалась:

— Федор Васильевич объяснил тебе, почему считает наследником?

Я отхлебнул напитка, подумал, вспоминая все, что сказал мне дед, помолчал и отрицательно покачал головой.

— Я думаю, он просто ошибся, когда узнал мою фамилию. А потом инсульт и желание напоследок увидеть хоть кого-то из родных пересилил доводы разума. Но Федор Васильевич взял с меня обещание, что я съезду к нему и отыщу то, что он попросил. Я не смог нарушить… Родители так воспитали.

Я замолчал, ожидая ответа. Но гостеприимная хозяйка тоже молчала. В гляделки мы играли минут пять, потом Анна Сергеевна взяла в руки одну из связок.

— Знаешь, что это? — уточнила она, показывая российскую эмблему прошлого страны Советов и моего настоящего.

— Да, царский знак Романовых, символ царской власти, герб Российской империи.

— Не совсем так, но близко к истине, — улыбнулась библиотекарь.

Отчего-то больше язык не поворачивался назвать ее библиотекарша даже в мыслях. Передо мной сидела по меньшей мере статская дама. Откуда в моей голове всплыло это слово, я и сам не знал. Даже не помнил, что оно означает. Перед глазами мелькнули кадры из фильмов про гусар, гардемаринов, балы, красавиц, лакеев и юнкеров, и ни одной статс-дамы. Ну да ладно, я молчал и ждал продолжения.

— Двуглавый орел — это третий, малый герб Российской империи, если быть точной.

— А что их больше, чем один? — мое удивление было совершенно искренним, впервые слышал, что символов в царской Росси существовало несколько.

— Три, большой государственный герб, средний и малый. Личный императорский, для цесаревича и так сказать общий малый.

«Черт, мне-то это зачем знать? Меня бы сейчас в дом пустили, найти икону и обратно в город», — мелькнула мысль, но я продолжал внимательно слушать.

— Собственно, это неважно. Федор Васильевич слыл чудаковатым себе на уме товарищем, но знаниями владел обширными.

— А что важно?

— Важен второй знак, Алеша, — Анна Сергеевна взяла в руки вторую связку ключей. — Знаешь, что это? Точнее, чей это герб?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я покачал головой.

— Нет,я не силен в гербах. Никогда не интересовался. Мы с батей больше историей города увлекались.

— Конечно, как же я могла забыть, — печально вздохнула женщина. — В наше время не принято изучать родословные, да и родовых символов не осталось, только музеях, да в книгах.

— Анна Сергеевна, Вы меня, кончено, извините, — тут я не выдержал: экскурс в прошлое нашей страны меня сейчас ну никак не устраивал.

Куча дел несделанных, еще и в город добираться непонятно на чем, да и в дом к деду не мешало бы заглянуть. Неизвестно, когда я снова смогу врываться. А с учетом появления здесь Игорька, нужно опередить будущих гостей и отыскать то, не знаю что, о чем просил перед смертью Федор Васильевич.

— Я очень хочу послушать про гербы и их значения, но давайте как-нибудь в другой раз? Я Манюне обещал конфет привезти. Вот приеду с гостинцем и поговорим от души, договорились?

— Вот егоза, успела выпросить, — охнула Анна Сергеевна, отвлекаясь от истории. — Как хочешь, Алешенька, в другой раз, значит в другой раз. Ступай тогда к Федору Васильевичу, ключи от дома вот они, — женщина указала на связку со львами.

— Анна Сергеевн, да не обижайтесь Вы, вот честное слово, я из больницы сбежал, и так нагоняй будет, а я деду обещал, — прижав руки к груди, взмолился я.

Меньше всего хотелось обижать эту чудную даму. И не потому, что общение с ней могло пригодиться в будущем. Прост когда человек тебе по-человечески даже в сомнительной ситуации, не стоит поворачиваться к нему той самой точкой, из-за который вляпываешься в неприятности.

— Что ты, Алешенька, — улыбнулась хозяйка. — Ну, какие тут обиды? Молоды, зелено, горячо. Все на бегу, всем некогда. Время придет, сам вернешься и спросишь. А беги к Федору, покуда Власьевна прилегла отдохнуть на часок. Нет у меня желания с ней объясняться.

Анна Сергеевна поднялась и крикнула вглубь двора:

— Манюня, поди сюда, солнышко.

Из сада раздался звонкий голосок, утверждающий, что сейчас обладательница его сейчас появиться перед бабушкой.

— Уходить будешь. ключи занеси. Пускай у меня будут от греза подальше. В больнице не говори, где был, ни к чему это. Про смерть Федора Васильевича я сообщу кому следует. В больнице скажи, что приедут ща ним, похороним по-человечески, в родном поселке.

— Анна Сергеевна… — чувствовал я себя неловко.

Вот ведь всегда находит общий язык с дамами в возрасте, а тут гляди-ка, опростоволосился.

— Все, иди, не забудь зайти. Манюня, ох, ты ж, горе ты мое, луковое! Да что ж это такое! — статская дама мгновенно исчезла явив миру любящую бабушку, которой до меня не быдл никакого дела.

Я вздохнул и двинулся к зеленому дому. Осторожно вышел из калитки, оглянулся по сторонам, осознавая все тщетность своих усилий стать невидимым, быстренько перешел через дорогу, три минут провозился у двери, подбирая ключ и, наконец, попал в соседний двор.

На крыльце повозился, разыскивая ключ от дома. Собственная суета и опасение быть увиденным соседями, мешали сосредоточиться. Я чертыхался, тыкал ключи один за другим, запутался, разозлился. Вдали послышался знакомое тарахтение, я задергался еще сильнее. Не хватало еще, чтобы участковый меня на пороге застукал.

Так, Леха, быстро взял себя в руки, отсмотрел резьбу, сравнил с замком и вошел в дом! Через полминуты дверь распахнулась, и я шагнул в полумрак небольшого коридора.

Вешалка, стул, полка для обуви, напротив входной двери проход в зал, прикрытый занавеской. Я осторожно двинулся в комнату. Круглый стол по центру, накрытый вязаной скатертью. Засохшие цветы в вазе. Две чашки с недопитым кофе. Турка на подставке. Хм… такое чувство, что хозяин минуту назад вышел проводить гостя, сейчас вернется и все приберет.

Я подошел поближе. М-да… Видимо, Федор Васильевич упал как-то чересчур внезапно что ли, и забрали его на скорой очень оперативно. Проводил кого-то и сразу на чердак кинулся? А потом в дом так и не попал, и никаких просьб соседке не оставил посуду прибрать, дверь замкнуть?