Эпоха покаяния - Александр Соколов

Внезапно ландшафт кардинально поменялся. Электролёт, будто сам по себе, завис в воздухе, медленно поворачиваясь на триста шестьдесят градусов. Представшая перед ними панорама была фантастически красива. Красива настолько, что у лётчика и пассажира перехватило дыхание.

Суша оборвалась извилистой береговой линией, вдоль которой тянулись скалистые острова и островки, скованные льдом залива. Разных размеров и очертаний, они образовывали мозаичный, броский пейзаж, который открывался во всей своей красе только с высоты птичьего полёта.

Друзьям пришлось облететь довольно крупный остров, который едва касался суши своим хвостом и устремиться дальше, наперерез замёрзшему заливу, укрытому толстым слоем снега. Солнце осталось у них далеко за спиной, а потом и вовсе скрылось. Через час в длиннющих сумерках нашим путешественникам предстал противоположный берег залива с похожим архипелагом островов, который быстро промелькнул и скрылся позади.

И вновь бесконечные озёра, лесные массивы, неровный, волнистый ландшафт, отчётливо видимый в свете убывающей луны. Суша медленно, ступенями набирала высоту, расчленялась средневысотными горами. Их плоские, словно отглаженные гигантским утюгом вершины кое-где укрывали ледники, на пологих боках покоились замёрзшие озёра. В межгорных котловинах ютились деревья, спали порожистые речушки.

Количество ледников, их мощность увеличивалась на глазах. Огромными глетчерами они медленно сползали вниз по склонам в котловины и далее — в долины. Электролёту приходилось облетать их стороной, чтобы экономить энергию. Горизонт полностью заслонился этим лабиринтом, в котором можно было запросто заблудиться, если бы не приборы навигации.

Через час лабиринт отступил, открылся глубоко вдающимся в сушу фьордом. Машина устремилась вдоль него, молотя винтами холодный воздух. С соседнего склона, не выдержав собственной тяжести, сорвалась лавина, гулко устремилась вниз, сметая ставшие редкими и хилыми деревца.

Дмитрию пришлось поднять геликоптер повыше. Машина вынырнула из каменного коридора на простор, в бесконечную бездну звёздного неба. Впереди, в рассеянном свете Млечного Пути, в свете полумесяца белел укрытый ледяным панцирем океан, который, казалось, сверху был придавлен всей Вселенной. Склоны фьорда утратили высоту, расступились в стороны, погрузились в воду.

Вертолёт, подобно лабораторной крысе, сбежал из лабиринта. Остались далеко позади горы, озёра, речки. Пейзаж сделался унылым и однообразным. Океанический лёд был совсем не похож на озёрный. Он разламывался на льдины, которые сталкивались и громоздились друг на друга.

Однообразные торосы быстро наскучили Аюну. Юноша хотел было перебраться назад и поспать, как вдруг новое природное явление заставило его остаться.

В чернильном куполе, который был истыкан точками звёзд, загорелась зелёная полоска. Она, постепенно удлиняясь, стала медленно извиваться, словно змея весной на солнцепёке, складывалась запутанными клубками из колечек, завитушек и узоров. Вскоре линия стремительно раздалась вширь, заиграла всеми цветами радуги, выгнулась подковой и засверкала яркими вспышками.

Сонливость как рукой сняло: Аюн и Дмитрий смотрели во все глаза. Небесный пожар стремительно нарастал. Не прошло и часа, как уже половину свода лизали фиолетовые, рубиновые, красные, салатовые и жёлтые языки. Они разгорались и рассыпались, кружились и танцевали, наплывали друг на друга и расходились в разные стороны. А громоздившиеся внизу ледяные торосы отражали эту палитру красок.

Вдруг дисплей навигатора покрылся рябью, задрожал и потух. В кабине раздался тревожный звоночек. Лицо Ляховского тут же вытянулось. Он выругался шёпотом и легонько постучал по нему пальцем. Навигатор не реагировал.

— Господи, только бы это были проблемы с передачей сигнала. Только бы ничего не сгорело, — вдруг взмолился Дмитрий. — Неужели придётся лететь наугад? Да уж, красивая ты, Аврора, только коварная. Слушай, Аюн. Не знаю, как ты, а я спать пойду. Наша птичка примерное направление знает, а утром, надеюсь, всё заработает.

Юноша кивнул, давая знать, что он всё слышал и понял. Дмитрий перелез на заднее сиденье, лёг и уснул. Аюн же ещё долго любовался на всполохи огней. Но, наконец, усталость сморила и его. Юноша перебрался назад, ткнул в бок Ляховского, который развалился слишком широко, устроился поудобнее и тоже уснул.

* * *

Одинокий вертолёт летел уже около суток, неустанно работая широкими лопастями винтов. Уже давно рассвело, утро оказалось серым и скучным. За оставшуюся часть ночи ветер успел нагнать облака, пошёл мелкий снег.

В пасмурную погоду спится дольше и слаще. Просыпаться совсем не хочется. Вот и наши путешественники проспали дольше, чем обычно. Разбудил их сигнал навигатора, который самостоятельно перезагрузился и теперь стабильно работал.

Дмитрий проснулся и облегчённо вздохнул. Прибор показывал, что они отклонились от маршрута примерно на пятьсот километров. На дисплее показался большой остров, к которому они подлетали с южной стороны. До него оставалось ещё пара десятков километров лёту, поэтому друзья спокойно позавтракали и уселись на свои места.

Электроника внесла поправки, после которых вертолёт должен был пересечь остров по диагонали и вновь оказаться над океаном. Пейзаж под его брюхом за это время успел поменяться. Ледяной панцирь расклеился на отдельные широкие участки, разделённые лентами воды.

Вскоре машина оказалась над сушей. Прибрежная равнинная полоса оказалась очень узкой. Ландшафт вздыбился горами и провалился глубокими ущельями, по которым сползали ледяные глетчерные реки. Геликоптер сделал крутую горку, взмыл над горной системой и покрывавшей её ледником, устремился наперерез.

В отличие от предыдущих, эти горы отличались острыми пиками, крутыми слонами, хребтами, расходившимися в разные стороны, как лучи звезды или как конечности у сороконожки. Центральную их часть сплошь покрывал мощный ледник. Поднявшийся порыв ветра болтанул вертолёт, сбил с маршрута. Электроника справилась с задачей, выровняла машину в воздухе. По стеклу кабины словно чья-то невидимая рука стала кидать горсти снега. Хорошо, что продолжалось это недолго.

Внезапно Ляховский вскрикнул, став в мгновение ока бледным, как смерть и до отказа надавил на ручку управления. Машина, подобно испуганной лани, рванулась вперёд. Аюн вытаращил глаза, не понимая, в чём дело.

На поверхности ледника образовалась коническая впадина, величиной с пять футбольных полей. На её краях снеговой покров пошёл трещинами, словно лобовое стекло автомобиля, по которому ударили бейсбольной битой. Самая глубокая часть почернела, снег быстро растаял, превратился в воду. Огромный кусок ледника с откололся и с грохотом поехал вниз по слону. Наступила пауза, длиной в минуту. А потом позади разверзся ад.

Оглушительный взрыв потряс всё вокруг, тысячи тонн льда взлетели в воздух на добрую сотню метров, тут же упали вниз, навстречу стремительно вырвавшейся гигантской туче вулканического серо-чёрного пепла. Туча расширялась, устремлялась вверх и в стороны, трансформировалась в гигантскую стену. Она стремилась догнать, схватить и сжечь дотла маленькую мошку, которая посмела вторгнуться в её владения.

Вулкан продолжал изрыгать из своих недр всё новые и новые порции пепла вперемешку с перегретым паром. Внутри клубящейся инфернальной тучи засверкали короткие оранжевые молнии. Огнедышащая гора выстрелила порцию гигантских камней, разлилась широкой лавовой рекой.

Электролёт на всех парах улепётывал. Пирокластический поток со скоростью звука догонял. Ещё немного, и двигатель засорится от мельчайших частичек пепла, жар сожжёт обшивку, доберётся до внутренностей, до пассажиров.

Сбоку задул сильный спасительный ветер. Тучу, тянущую к вертолёту свои лапы, стало сносить в сторону. Друзья было облегчённо выдохнули. Но не тут то было: стремительно нарастающий вверх вулкан, словно умелый миномётчик, продолжал выплёвывать в небо вулканические бомбы, которые по навесной траектории разлетались в разные стороны. Часть их накрыла сверху вертолёт.

Ляховский, как оглашенный, дёргал ручку управления. Геликоптер уворачивался от раскалённых снарядов, которые падали слева, справа, впереди и позади него. Бомбы падали в ледник, с шипением тонули в нём, выбрасывая белые струйки пара.

Как долго это продолжалось, никто не скажет. В такие моменты время сжимается, ускоряет ход. Наконец, вулкан остался далеко позади, беспомощно выдыхая бело-серо-чёрную, искрящуюся от молний массу. Его рокот стих, камни перестали долетать до машины, которая, успокоившись, выровняла свой полёт. Люди обернулись.

Туча сзади всё увеличивалась в размерах, вулкан наращивал свою силу. Ледник над его вершиной полностью испарился. Клокочущая лава с брызгами выплёскивалась из жерла, стекала по склону. Постепенно чернея и становясь вязкой она, словно гигантский червяк, въедалась в лёд, топила его, превращала в пар. Бурные потоки грязной воды вперемешку с комьями льда и снега устремлялись вниз, в долину, смывая растительность, камни, почву.