Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович

Не уверен, что уже изобретено всё необходимое для выполнения безупречного макияжа, однако девчатам есть чем накраситься. Вообще-то косметика известна со времён фараонов, так что не на пустом месте начинали. А тут вот и мне стал очевиден несомненно положительный результат – Софья Алексеевна теперь выглядит привлекательно.

Заодно, раз уж начал растекаться мыслью по древу, упомяну ульи с извлекаемыми вверх рамками. Из России всегда вывозили мёд и воск. Пасеки, уставленные пчелиными домиками, здесь давно в ходу, однако так, чтобы с рамками для сот – этого нет. А у нас в Муроме и лесопилка, и рейсмусный станок, и народ умелый, а моторы стали поступать с задержками. Надо же людей чем-то занять, потому что с выделкой судов спешить не надо. Пасечники постепенно оценили эти удобные сооружения и начали их раскупать.

В форму Софи вернулась уже к концу октября. Не так чтобы в совершенно девические формы: руки стали крепче, а плечи массивней – силушки заметно прибыло, хотя и раньше хватало. Погоревав вместе со мной о том, что Демидова нынче с места не стронуть – ему пока и тут неплохо, потому что вместо мушкетов калибра двенадцать и семь он взялся за изготовление 20-миллиметровых, – на комфортабельной барже в сопровождении нянек и охраны заторопилась в Архангельск. С заездом в Котлас, разумеется.

Здесь её порадовали вымощенные бетонной плиткой дорожки и гильза для шестилинейки, выполненная из «звонкого» картона. Ни с бумагой, ни с полиэтиленом наши технологи не справились, зато из варёной пакли и расплавленного полимера наловчились прессовать трубочки – основу перезаряжаемых гильз со штампованным донышком из железа. Переломок, однако, сделали лишь пару штук: все слесари и кузнецы занимались моторами. Да и маловато их оставалось, этих мастеров, потому что была навигация, где эти же люди трудились шарманщиками. Подготовленных-то специалистов по-прежнему не хватает. А нынче народ снова собрался в Котласе и оснащал изготовление стволов.

Шестилинейной пикой удавалось вытягивать трубку только на двадцать сантиметров, после чего её следовало раскатать, удлиняя и обжимая вокруг стержня, удерживающего калибр. Это пока получалось не каждый раз и с огрехами. Технология новая, Билла всё ещё нет (он так и застрял на реке Туре), отчего некому шашкой махнуть и распорядиться волевым решением. Прорва времени уходит на споры. Пришлось задерживаться и вникать: катать не плоский и не прямоугольного сечения длинный раскалённый предмет, удерживая внутри холодный стержень – дело новое. К тому же наружную форму хотелось приблизить к круглой. Плюс скорость движения заготовки: если подавать её медленно, тепло уходит в валки, и греть ствол нужно перед каждым прогоном.

Пришлось проводить мозговой штурм. Потеряли день на споры, но до завершения эскизов решение довели. Далее последуют новые отливки, доводка и череда проб – без нас управятся. И Соньке нынче некогда разбираться в тонкостях, тянет бабу туда, куда должен прибыть её ненаглядный Ричард. Сынком мужа порадовать и самой ему порадоваться. Она нынче всё чаще меня отключает, чтобы грезить без ехидных комментариев собственного внутреннего голоса.

Глава 22. На край света

– Никак у меня из головы не уходит этот Кольский острог, – сетовала Мэри, потчуя нас с Софи красной икрой, которую мы намазывали поверх сливочного масла на ломти белого каравая и запивали настоящим чаем с настоящим сахаром. Чай привезли из Соликамска – китайский. Масло из Костромы. Пшеница откуда-то из Поволжья или орловская. Сахар с Ямайки.

Мы сейчас находимся в одном из важнейших узлов торговых путей России – Архангельске. Раз уж к слову пришлось, добавлю: хранение икры в стеклянных банках Консуэлла давно отработала. Поморы все добытые «рыбьи яйца» свозят прямиком сюда, на корабельный двор, уже в упакованном виде и получают за это плату. Почему именно к нам? А больше негде им взять резиновые прокладки, которые служат только один раз. Да и банки тоже привозные, из Англии – наш четырёхпинтовый стандарт в два с четвертью литра. Сами-то банки вместе с икрой уплывают в центральные области России, откуда возвращаются уже с чёрной икрой, после чего безвозвратно уезжают в Европу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Никак не удаётся исключить из деятельности коммерческую компоненту – таковы нынче люди вокруг. Те же шкурки носителей ценного меха наши лодочники скупают попутно у охотников, а потом свозят на наши дворы или просто продают, если встретится покупатель, который даст хорошую цену. Что удивительно, хотя деньги на приобретение пушнины тратят свои, выручку отдают хозяину – нам с Софочкой. Это тоже часть нынешней мировоззренческой модели тех «людишек», кто считает себя нашими.

Возможно, не все и не всё отдают – кто же за этим уследит?! Однако деньжищи приходят огромные. Народу что, казармы лодочных дворов так нравятся? Или кормёжка? А может быть, выдача спецодежды и обуви? Или народ столь высоко ценит прикаянность и востребованность? Или пришлась по душе жизнь в нормально организованном окружении?

Не знаю, не доктор. Заметил только, что на треуголках «людишек моих» на левом «прищепе» у всех появилась круглая бляшка-пуговица из белого блестящего металла с буквой «С». Как я понимаю значение сего символа – Софочкин человек. Нынче, когда похолодало и народ переоделся в ушанки, эта бляшка заняла место кокарды. Пусть их. Если желают, нехай носят. Так что там про тот острог Мэри говорит?

– Понимаешь, Софи! Горло Белого моря – непростое место в навигационном отношении. Если ветер встречный, то обычному паруснику его не пройти. Иногда суда неделями ждут милости Эола. Ты могла этого не заметить, потому что мы сюда добрались, уже будучи готовыми идти очень круто к ветру, отчего ширины пролива было достаточно для лавировки под косыми парусами. Но наши новинки пока большинством мореходов не подхвачены. А осенью купцы могут досидеть до того, что с севера нанесёт льдов. Тогда или вертайся в Архангельск, или вмерзай там, где придётся, – продолжила рассуждать Мэри.

Соня ободряюще кивнула, давая понять, что ждёт продолжения.

– Понимаешь, у нас образуется прорва смолы и поташа, которые можно отвезти в ту же Испанию и поменять там на медь.

– Поташ-то откуда? – не понял я.

– Топим мы худым древесным углем, что остаётся после выгонки скипидара. В золе этого карбоната калия много. Бабы, что щёлок делают, приметили, будто намного больше обычного. Стали разбираться и смекнули: в газах, уносимых пламенем, этого карбоната улетает очень много, а при тлении он весь остаётся в золе. Кстати, в золе, что из кузниц, поташа тоже мало из-за дутья.

– Ну ладно. Возить в Испанию. При чём тут Кольский острог и горло Белого моря?

– Так из Мурмана возить ловчее. Хоть круглый год приходи и уходи. Только вот дорога до него реками непроста. С одной стороны, целая цепь озёр, между коими имеются протоки и из которых вытекают реки, ведущие куда надо. С другой – реки эти местами очень быстрые, да ещё и с перекатами и порогами.

– Сама бегала смотреть? – заинтересовалась Софи.

– Практикантов послала с проводником из местных. Они-то, тамошние, ходят этим путём, но большой груз возить не любят. То есть проход водой от Кольского острога до Кандалакши имеется, однако, чтобы наладить грузовое сообщение, нужно крепко потрудиться и солидно вложиться.

– А ещё нужно убедить тех же голландцев или англичан приходить не сюда, а туда. А русских купцов – тащиться втрое дальше непонятно зачем. Не выйдет. А самим – «Агата» в Архангельск не каждый год приходит, а «Энтони» нынче вообще нарасхват. Да и нам он надобен: кто ещё привезёт те же металлы?

– Есть уже судно своей постройки размером примерно с «Агату», – улыбнулась Мэри. – Иван его следом за «Зябликом» построил по сходной схеме, только что борта не стал разваливать и штевни второй раз наклонять. По Белу морю сейчас ходит, не сегодня так завтра вернётся. «Селеной» его нарекли. И не надо так пучить на меня глаза, оба экипажа я полностью подготовила. Науки зимами в классах, а практика в навигацию на шхуне. «Зяблик» тоже должен с Мезени вернуться. Команды на них на обоих из одних поморов.