Москва и Московия - Калашников Сергей Александрович

Сонька же, хоть и была крепко вымотана, инструкцию выполнила. И Герцогине пояснения дала. Тут ведь вот какое дело: доверие к словам моей реципиентки – длинная история, начавшаяся не здесь и не сейчас. Непререкаемость её утверждений уже ни у кого вопросов не вызывает. Хотя твёрдость она проявляет далеко не всегда. Если не уверена, сразу признаётся. Не жалеет времени на обсуждения. В данном же случае никакого риска нет: вреда от этого действия не будет. А если не получится положительного эффекта, то и ладно.

Хозяюшка моя наконец уснула, а я принялся за размышления о городе Велиж, оставшемся сейчас на правобережье Днепра. Ну, в самых верховьях, то есть в довольно запутанных с географической точки зрения местах. Нам с Софи удалось понять, что точка эта для плавания по реке Западной Двине весьма интересна: отсюда есть дорога к Риге – балтийскому порту, организованному ещё ганзейцами.

В последний раз, заключая договор с поляками и цесарцами, как нынче именуют австрияков и германцев, о борьбе против турок, Голицын отдал эту крепостицу в обмен на Смоленск и Киев – ради возможности использовать Днепр в качестве транспортной магистрали. Эта возможность к настоящему моменту реализована сполна. Кажется, можно бы попросить союзника вернуть Велиж обратно. Скажем, выкупить. Правда, не сразу и поймёшь, у кого его выкупать, потому что отдавали этот городок Польше, а Рига, куда мы из него собираемся плавать, нынче под шведами.

Впрочем, сил у турок немного прибавилось, потому что они всё чаще стали одерживать победы в битвах против поляков или тех же цесарцев. Нет, в политике я как был, так и остался невеждой. Но уж больно дорожка удобная! И как раз подходящая для наших корабликов. Чай, не побьют меня за спрос.

* * *

Мэри отписала, что в первом же плавании по морю Студёному прошла на запад, не слишком удаляясь от берега. Дошла до Мурмана – достаточно узкого залива длиной порядка двадцати пяти миль, где зимами вода не замерзает. Живут там мурмане, занимающиеся ловом рыбы. Заходят и поморы. Про то, кому эти земли принадлежат, тоже всё понятно: на речке Коле, впадающей в этот залив вместе с ещё одной речкой Туломой, стоит острог, где сидит воевода с отрядом стрельцов. Здесь же ведётся торг со шведами и с мурманами, которые известны мне как норвежцы. Да ещё и корабли сюда приходят из Антверпена. Бывают тут и лопари, и финны. Меха – основной товар этого региона – в продаже имеются.

Путь рекой Колой ведёт к Белому морю, как и полагается, через волок. А по Туломе ходят к шведам. Однако места здесь не слишком оживлённые, потому что отдалённые. Но очень богатые рыбой.

Я ведь помню, что незамерзающий порт Мурманск в нашей истории начали соединять сухопутной дорогой с Центральной Россией только во время Первой мировой, когда немцы перерезали сообщение через Балтику. Уж не знаю, чем там дело кончилось, но насчёт этой дороги и при Сталине какие-то телодвижения выполнялись. Непросто это было, как я понимаю. Но очень хочется.

Мне сейчас вообще много чего хочется. Ведь если Василий Голицын западёт на идею с акведуком от Днепра к Перекопу, то я «подскажу» сечение жёлоба три метра шириной и метр двадцать глубиной. Тогда по нему без проблем пройдут наши двенадцатитонные баржи. При скорости потока один метр в секунду, что сопоставимо с течением равнинных рек, потребуется подавать в этот водовод три целых шесть десятых кубометра воды в секунду. Пока не знаю, когда удастся построить насосы подобной производительности и где взять энергию для приведения их в действие.

Судя по всему, гормональный фон тела, в котором сейчас заключено моё сознание, отличается избытком эйфорина… Или как там этот гормон называется?

Глава 20. Салон беременной фрейлины

Лето тысяча шестьсот девяностого года, проведённое на Кукуе в ожидании наступления срока родов, было для Софи и временем активного общения. Кроме царевны и канцлера к нам наведывался и Борис Голицын – дядька государя. Не в том смысле дядька, что родственник, а его наставник в умениях мужских. Должность такая. И Франц Тиммерман – наставник Петра по артиллерийскому направлению. Заглядывали в гости и подруги по цеху – фрейлины её высочества. Неплохие, в принципе, девчата, но чересчур домашние.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Думаю, самодержица их нарочно к нам посылала якобы с поручением справиться о Софочкином здоровье. Таким образом она ломала местный стереотип женщины – затворницы и покорной исполнительницы воли отца или мужа. Но при этом целенаправленно занималась созданием для Софи круга общения в верхних слоях здешнего общества. Да и актуальный источник информации своей «речной фрейлине» подсовывала. Ну, там, слухи, сплетни, обсуждение новостей.

Впрочем, все четыре молодые мамы до сих пор оставались как бы в девках. Тем не менее чад своих на попечение нянек оставляли и на службу являлись. Царевна их подолгу не задерживала, но видеть подле себя желала регулярно. Не совсем чётко понимаю цель таких требований, но нутром чую некую бабскую хитрость в стиле пиар-заезда. Потому что у девушек бывают подруги, с ними всегда имеются сопровождающие из братьев или иных мужчин-родственников, может и матушка сопроводить доченьку свою или тётушка – племянницу. Короче, постепенно сформировался некий великосветский салон. В связи с положением его хозяйки – трезвый и некурящий.

Наш Пушкарь, а он нынче на Москве, не раз обсуждал с Тиммерманом самые разные аспекты дела пушкарского.

– Думаю, Франц, применение стали в стволах орудий преждевременно. Чересчур они от этого делаются лёгкими.

– Что худого в лёгкости, любезнейший Генри? Лёгкие орудия проще перевозить. И после выстрела возвращать обратно можно меньшим числом прислуги.

– Откат, Франц, откат. Ведь снаряд нужно послать с наибольшей возможной скоростью, чтобы он летел дальше. А скорость эта весьма велика и может достигать… как это по-русски? – Пушкарь задумался, пересчитывая привычные ему метры в нечто понятное окружающим.

– Четверти версты за шестидесятую долю минуты, именуемую секундой, – поспешила на помощь Софи.

– Спасибо, мадам. Я знаю, что такое секунда, – галантно улыбнулся Тиммерман.

– Так вот, если ядро вылетает вперёд со скоростью в четверть версты в секунду, то ствол, весящий в тридцать раз больше, откатывается назад со скоростью всего в тридцать раз меньше…

– Двадцать саженей в секунду, – поторопился вмешаться я. – Ломая лафет или переворачивая его.

– Да, – подхватил мысль Пушкарь. – Пятидесятишестикилограммовый ствол, бросая четырёхфунтовое ядро на четыре версты, отлетает так, что сносит всё на своём пути и ломает любые препятствия. Поэтому требуется разумная пропорциональность, на настоящий момент обеспечиваемая применением для стволов бронзы, прочностные свойства которой хорошо изучены. А орудия из неё тяжелее, отчего подвержены меньшей отдаче.

– Как же так? – удивился Франц. – Ведь пушки котласской выделки чудо как легки и подвижны, отчего полюбились пехотинцам.

– Достаточно длинный ствол с умеренным зарядом создаёт при стрельбе по открытым целям сочетание необходимой убойной силы четырёхфунтового ядра с приемлемой длиной отката. Но снаряд вылетает из них с втрое меньшей скоростью, чем предельно достижимая. Здешние мастера (а они, как выяснилось, давно применяют полировку канала ствола), выполнив копию котласских орудий в бронзе, предусмотрительно увеличили толщину стенок. И на том же лафете получили замечательное полевое орудие, также не став увеличивать вес пороха для стрельбы по близким открытым целям и увеличив эту порцию при использовании пушки для разрушения укреплений.

Пока мужчины вели столь умный диалог, дамы скромно молчали, после чего возвращались к вопросам о рюшечках, фестончиках и фасонах, перебирая при этом многие обстоятельства из жизни тех, на ком платья обсуждаемых фасонов видели.

Братья Голицыны часто спорили о политике. В основном о ходе войны, которую турки вели против Польши и Австрии. Похоже, в этом сезоне европейцам время от времени навешивали знатных люлей. Венгры вели себя как-то нестабильно. Кажется, даже между собой не пришли к единому мнению насчёт того, за кого они. Насчёт Болгарии и Валахии, которая будущая Румыния, я вообще не мог понять, из каких соображений они поступают так, как поступают. Мне и позднее не удавалось уловить логику в бурлении балканского котла. Как-то всегда ближе были вопросы простые и практические относительно того, что творится здесь, в наших краях.