Супруга господина мага. Ветер, раздувающий пламя - Евгения Ткаченко

губы. Кажется, ее желание готово было исполниться, но радость заблудилась в каком-то лабиринте и никак не могла найти выход. – Вы просто можете дать мне развод. Это никак не нанесет непоправимый удар по моей репутации. Уж поверьте.

– Вы тоже мне поверьте, Луиза, я не собираюсь отказываться от вас по доброй воле, – держать глаза открытыми становилось все тяжелее, но прикрыть их было никак нельзя. – Будущей свободой вы обязаны оборотню. Если вы не заметили, дорогая, он меня укусил, а я вовсе не хочу бояться луны всю оставшуюся жизнь, – Рэй говорил холодно и с издевкой. Луиза должна была хорошенько на него разозлиться, а еще лучше возненавидеть его.

Луиза все же неуверенно взглянула в удивительно спокойные голубые глаза. Рэй не сказал ничего смешного, но уголки ее губ невольно дрогнули. Даже не пытаясь сдержаться, Луиза зашлась истерическим смехом, представляя, какое впечатление сейчас производит на супруга. Напряжение последних дней дало о себе знать в самый неподходящий момент.

– Вы просто удивительный человек, сэр Рэй, – сквозь хохот, призналась Луиза, вытирая слезы. – Вы строите из себя всесильного мага. Притворяетесь всезнающим и влиятельным, а сами… – она перевела дыхание, стараясь успокоиться, однако вид обескураженного Рэя только подливал масла в огонь. Он все-таки не ожидал настолько бурной радости из-за собственной скоропостижной кончины. – А сами вы, сэр Рэй, совершенно не следите за магическими открытиями. Я, конечно, пожалею, что сейчас скажу, но вам не обязательно умирать. Есть же зелье.

– Зелье? – Рэй оказался полностью сбитым с толку. Голова просто отказывалась ясно соображать, а тут еще и Луиза со своими загадками и бурной радостью. – Вы говорите о яде?

– Да нет же! – Луиза оказалась не в силах сдержать новый приступ неуместного веселья. Давно с ней не случалось истерик. Даже когда она узнала о том, что ее проиграли в карты, была лишь ярость, а тут вот прорвало.

– Что за веселье? Тебя за версту слышно! – строго спросила Чарида, выходя из-за деревьев. В руке у нее был большой масленый фонарь, освещающий ей путь. Она не до конца оправилась после заклинания и поэтому при ходьбе с силой опиралась на трость.

Вздрогнув от неожиданности, Луиза, наконец, прекратила смеяться:

– Мастер…

– Я велел вам оставаться в доме! – грозно напомнил Рэй. Он не привык, что его приказам не подчиняются, и даже будучи раненым, никак не мог смириться с подобным. Впрочем, Чарида не была ни его подчиненной, ни женой.

– А я не привыкла подолгу ждать, молодой человек, – стараясь уколоть, ответила Чарида, критически оглядев супругов. – И вижу, не зря. Оборотень вас хорошо потрепал, голубчик.

– Это вас не касается! – огрызнулся Рэй, не заметив, как злость предала ему сил.

– Конечно, не касается, – заверила его Чарида, а потом вернулась к делу. – Аэ… Луиза, перевяжи ему раны, а иначе этот гордый самостоятельный мужчина истечет кровью. Используй нижнюю рубашку – твою одежду все равно уже придется выкинуть.

– Да, мастер, – коротко ответила Луиза. Отвернувшись от Рэя, она поспешно подняла подол и постаралась оторвать от камизы подходящий кусок. Раздался треск ткани.

Ни одного возражения или непокорности во взгляде – такой, по мнению многих, и должна быть женщина. Такой Луизу Рэй еще не видел. Да, это было даже интересно, но его не прельщало.

– Надеюсь, вы убили оборотня, Блэкфэр? – строго спросила Чарида. Она, наклонившись, рассматривала на земле кровавые следы.

– Нет, но ранил. Вероятно, смертельно, – отозвался Рэй. – Не стоит перевязывать раны. Я все уже решил. Оборотню удалось меня укусить, а я не хочу…

– Глупости, – прервала его Чарида. – Это лечится. Аэр… Луиза, как перевяжешь, отведи этого героя в дом. Дорогу найдешь по моим меткам. Уложишь его во второй комнате, но спать не позволяй. Я вернусь и сделаю зелье.

– Мастер, а вы куда? – удивленно воскликнула Луиза, прервав свое занятие.

– Нужно завершить то, что было начато, – строго ответила Чарида, не обернувшись. – Оборотни слишком живучие и мстительные, чтобы отпускать раненного.

***

Тяжело дыша, оборотень лежал на краю поляны, освещенной холодным сиянием лунного огрызка. Он почти добрался до цели, но сил больше не осталось. Устремив лезвие в черное беззвездное небо, тускло поблескивал нож, воткнутый в центре поляны. Со своего места Чарида увидеть не могла, но точно знала, что на его рукояти были высечены магические символы. Полнолуние давно прошло, а значит, это был все же он – мерзавец пожелавший силы.

Злые красные глаза устремились на женщину, стоящую поблизости. Он ее узнал, как и она его. Но их разделял вовсе не десяток шагов, а почти два десятка лет, прожитых в ненависти друг к другу.

– Ты все же нашел меня, Николас, – ее голос прозвучал на удивление спокойно, ничем не выдавая трепет души. – После стольких лет…

Оборотень оскалил длинные острые клыки и вложил остатки сил в попытку подняться. Не получилось. Нет, он ни за что не сдастся – все равно убьет ее и заберет с собой. Она всегда принадлежала ему и только ему. Ни что это не изменит и именно поэтому она здесь. С ним.

Чарида поставила фонарь в траву и взяла обеими руками трость, больше не используя ее как опору. Шаг. Еще шаг к оборотню. Нет, к человеку, которого она любила в юности, и которого ненавидела всю оставшуюся жизнь.

Шаг. А перед глазами, будто назло, промелькнуло светлое воспоминание из той, другой жизни, где еще существовала Кейтлин, которая слепо любила Николаса и безоговорочно верила ему. Но все закончилось в тот момент, когда он пожелал силы и в одно из полнолуний превратился в чудовище. От слепой веры остались шрамы на теле и пустота в сердце. А немногим позже проведение преподнесло новый урок Кейтлин, после которого ее не стало для всего мира. Спешно сваренное зелье, мучительно прервало беременность, а Чарида, навсегда лишившаяся возможности иметь семью, без остатка посвятила себя магии.

– Прощай, Николас, – крутанув рукоять, Чарида обнажила клинок, скрытый в трости. Словно играя, лунный луч скользнул по серебряному лезвию за миг до того, как оно вонзилось в изъеденное злобой сердце не животного, но уже и не человека.

***

Почти полностью обнаженный Рэй, на котором из одежды остались лишь шерстяные брэ, лежал в чужой кровати, терпел боль и отказывался что-либо понимать. Луиза сидела на кровати настолько близко, что почти касалась бедром его бедра. И не думать об этом становилось все трудней. Усугубляло ситуацию и то, что его раздела она сама – краснея, упрямо отводя глаза и отчаянно стараясь не касаться обнаженного тела.

Рэй покрепче сжал зубы, стараясь не показать насколько ему больно. Луиза умело промывала раны, хоть несколько раз и повторяла, что не является целителем.

– Зачем ты это делаешь? – убрав всю официальность и условности,