Время колокольчиков - Илья Смирнов

* "Затейкой" прозвали первую попытку ввести в России подобие Конституции -- при восшествии на престол Анны Иоанновны.

223

Теперь она уже не Иванна, а Жанна. Фото А. Шишкина.

'

могла (охотно допускаю благородство помыслов), в творческом отношении стремительна деградировали, будь то В. Кузьмин или БРАВО. Увидев Иванну -теперь, простите, Жанну, в "музыкальном ринге", я ее просто не узнал. Масштаб личности и обаяние величайшей советской эстрадной певицы Сказывался трагическим образом пропорционален размерам причиняемого ею вреда. Следующим пассажиром "ненавязчиво-манящего поезда" стали наши черноголов-ские лауреаты. Для начала им было неудобно отказать хорошим людям, организовавшим для них совместный концерт с "Миражом". Потом они подсчитали разницу в гонорарах, которые могут заплатить "свои" за выступление в клубе, и филармонические деятели -- за выход на арену спорткомплекса.

Еще летом 1987-го года рокеры были очарованы тем, что НАУТИЛУС, проводив в армию Потапкина, отказался заменять его на сцене другим барабанщиком. И выступал с ритм-машиной, на которую были записаны "потапкин-ские" ударные. Теперь они без сантиментов расстались со звукорежиссером А. Макаровым (как героиня пушкинской сказки уволила старика, недостойного ее нового царского звания) и решили заново переписать "Разлуку" на самой лучшей в стране "пугачевской" студии, которой распоряжался Кальянов. Результат получился исключительный.

224

Лучшие композиции были на высочайшем техническом уровне похоронены чуждыми по духу дискотечными аранжировками. Привыкшие штамповать попевки ни о чем, профессионалы оказались не в состоянии работать с осмысленным репертуаром. Они были профессионалами другой профессии. Но кем и какой профессии оказались музыканты, которые выпустили это в свет?

И все-таки вхождение НАУТИЛУСА в болото получилось совсем не таким гладким. Коэффициент их трения далеко не равнялся нулю. Здесь сама природа искусства сопротивлялась использованию его не по назначению, как стихи Есенина сопротивляются исполнению их Малини-ным. Отсюда апатия на сцене, творческая стагнация и непрекращающиеся конфликты и "перетасовки" состава, которые становятся едва ли не единственными новостями из жизни НАУТИЛУСА. Чувствуя, что "в игре наверняка что-то не так", каждый находил виновника в соседе йо сцене. Умецкого заменил Алавацкий: он был уместен здесь, как Рауткин в райкоме. Тогда в качестве спасителя пришел с Урала сильный человек Егор Белкин. Его свергли за диктаторские замашки. После чего вернулся Дмитрий Умецкий, у которого не было диктаторских замашек. Он просто разогнал всю группу (в том числе несчастного Хоменко, которого дружно обвиняли, что это именно он-де тянет НАУТИЛУС в эстраду, поскольку играл в ресторане) и увез Бутусова из "разлагающей" Москвы в Ленинград. Прекратились филармонические гастроли и, кажется, началась работа -- над фильмом, сценарий которого обещал нечто достойное "Разлуки". Доброжелатели НАУТИЛУСА возлагали на с виду хипующего и, по слухам, бессребренника Умецкого большие надежды, не зная, что правой рукой он уже связывает группу кабальным договором с комсомольской фирмой под интеллигентным названием "Эврика".

Впрочем, я забегаю вперед. Дело не в частностях, не в Пугачевой, которая заботилась о НАУТИЛУСЕ, и не в Намине, который так же заботился о БРИГАДЕ С и КАЛИНОВОМ МОСТЕ, потому что судьбы других групп, не пересекаясь с Пугачевой и Наминым, складывались в похожие вензеля.

"Неуверенность в себе возбуждает его силы, а успех роняет их, -- писал еще В.О. Ключевский о характере русского человека. -- Ему легче одолеть препятствие, опасность, неудачу, чем с тактом и достоинством выдержать успех"*.

* Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция XVII. Сочинения. М., 1956. Т. I. С. 312.

225

Если в 87-ом году афиша типа "Пресняков-мл. -- ЧАЙ-Ф -- "Мираж" или "Пресняков-с. -- НАТЕ -- Белоусов" воспринималась как оскорбление, то в 88-ом становится нормой. С крушением стены, отделявшей рок от эстрады в концертном бизнесе, рушилась и аналогичная перегородка в сознании молодой аудитории, которая не имела подпольного опыта. Согласитесь, трудно требовать от людей, чтобы они относились к вам лучше, чем вы сами к себе относитесь. На оправдания музыкантов: "в нашей программе, за которую мы отвечаем, не меняется ни одно слово и ни одна нота", "Урлайт" грубо, но резонно отвечал, что если часто подавать даже самое изысканное блюдо с гарниром из дерьма, в конце концов на него все-таки выработается (по академику Павлову) классический условный рефлекс.

Одновременно разрушались все те несокрушимые снаружи и очень хрупкие изнутри конструкции, которые поддерживали внутреннюю структуру рок-движения: традиции, ритуалы, взаимное доверие и солидарность, причем на смену им утверждались нравы не "буржуазного Запада", а отечественных высоких начальников.

-- Автобус должен быть подан к вокзалу такой-то мар

ки, иначе мы играть не будем!

-- Гостиница "Космос"? Мы в этом сарае жить не бу

дем! (Дело не в том, что произносящему действительно ка

жется сараем интуристовская гостиница -- на самом деле

ему нужно, чтобы еще как минимум год по Москве цирку

лировали слухи: "Аи, Моська, знать, она сильна, что ей и

"Космос" -- сарай").

-- Со вчерашнего вечера наша группа подорожала -

гоните еще пятьсот, а то на сцену не выйдем.

Весь этот мутный поток дешевого понта обрушился прежде всего на менеджеров. Володя Манаев со Светой Скрипниченко (опять же первыми в Союзе) начали устраивать большие сольные гастроли рок-групп по спорткомплексам и стадионам областных центров. И столкнулись с двумя проблемами. Первая уже знакома читателю: рэкет. Местная филармония требует "отстегнуть" (в среднем 10%) за право проведения концерта, в случае неуплаты он отменяется либо через "своих людей" в администрации спорткомплекса, либо через горком партии "по идеологическим мотивам". О второй трудности расскажет сам Володя: "Я не люблю эстраду и люблю рок. Но если я хочу, чтобы мой Культурный Центр не прогорел, я вынужден работать с эстрадниками. Денег они требуют примерно тех же, но хотя бы не опаздывают на концерт, не забывают инструменты, не -появляются за десять минут до начала, когда зал набит

226

битком, со словами: "Вова, проведи-ка тут моих человек пятьдесят". Наконец, они не выходят на сцену пьяными..."

В 1988-ом году едва ли не на каждом сэйшене разыгрывался спектакль под названием "Борьба с фотографами". Не дай Бог кто-нибудь наживет несколько рублей на продаже фотографий -- поэтому снимать не разрешается никому. И вот на глазах у публики несчастных фотографов, не разбирая пола и возраста, бьют, пихают, ломают аппаратуру. Причем занимается этим не комсомольский оперотряд, а персонал самой группы. Никакой Филинов не додумался бы до более верного метода дискредитации. Как меня просветили умни-ки-"экономисты" от рок-н-ролла, на Западе тоже нельзя использовать фото музыканта без разрешения. Я попытался объяснить, что погоню за Западом, наверное, не с этого надо начинать, а во-вторых, там подобного рода конфликты никто не решает "с опорой на собственные силы": там существуют соответствующие законы. Поняли или нет -- не знаю.

Группа ЦЕМЕНТ была в числе немногих, кто отказался от профессиональной гастрольно-концертной деятельности. Городинский по-прежнему проектировал свои фундаменты, подрабатывал в кооперативе. Янис,ходил на завод, а по выходным на демонстрации. Гена собирал краны. А Андрей, сидя у себя в библиотеке, говорил так: "Мы со

Поминки по первому составу НАУТИЛУСА. В самом нижнем углу слева Д. Шавырин. Остальных узнаете сами. Фото А. Шишкина.

221

вершенно сознательно не увольняемся с работы. В существующей системе гастролей за пару лет человек превращается в быдло, с которым не о чем разговаривать. Мы не хотим быть .такими".

Эту позицию можно было бы расценить как непрофессиональную, если бы те, кто следовал противоположной, не растеряли свои профессиональные качества так быстро и основательно.

Человек всегда ориентирован на референтную группу. И по мере того, как круг общения музыкантов все более замыкался на филармонических администраторах, соседях по программе "сборных" концертов, гостиничных б...х и того же сорта журналистах, с ними происходили те самые перемены, о которых пишет великий детский поэт Олег Григорьев (автор "Электрика Петрова" с проводом на шее):

Попал я в стадо свиней, Залез на одну, сижу. И вот уже я вместе с ней Хрюкаю и визжу.

Мы уже отмечали, что рок -- искусство прямого личного самовыражения. Поэтому лучшее, что оставалось человеку в такой ситуации -- это исполнять свои старые хиты раз от раза все менее выразительно, ведь нужно быть слишком уж профессиональным актером, чтобы пророчествовать перед народом, не имея в душе никакой искренней боли, кроме как за обмен валюты и покупку "Жигулей". Кроме того, спокойная вдумчивая студийная работа, без которой невозможно ни рождение новых идей, ни их воплощение в достойную форму, тоже осталась в нищем прошлом -- теперь на нее не хватало времени даже у тех, кто не пропивал концертные гонорары, сберегая деньги на запись. Потому что в любую минуту мог зазвонить телефон и предложить такие условия, от которых только больной откажется. Вот почему наши группы в 1988-ом г. продолжали пережевывать творческие озарения 1985-го. Те же, кто пришел по их стопам в 88-ом, брали пример со старших. Подбирали с пола старую чужую жвачку.