Воздухоплаватели - Виктор Филиппов

— Прошу огня! — сказал Филиппов по телефону в штаб.

Ударили пушки. Филиппов наблюдал разрывы снарядов и сообщал по телефону необходимые поправки.

Немцы на аэродроме засуетились. Многие самолеты начали рулить к старту. Вражеские зенитки открыли огонь по аэростату.

— Спустите меня ниже! — скомандовал Филиппов. Немецкие снаряды начали рваться высоко над ним, а наши пушки, пристрелявшись, перешли на поражение. Филиппов сообщал:

— Горят три самолета.

— Подбит истребитель!

— Вспыхнули две автоцистерны…

За два часа непрерывного огня наша артиллерия сожгла и подбила 22 немецких самолета, из них 4 загорелись на взлете.

Ночью советская артиллерия обрушила на Темпельгоф новый удар. После него, вплоть до занятия аэропорта нашей пехотой, ни один немецкий самолет не поднимался отсюда в воздух и не садился здесь».

Все задачи фронта и артчастей по разведке и корректировке огня по целям противника в те дни мы выполнили с честью. Дивизиону была объявлена благодарность командующим артиллерией фронта генералом А. К. Сокольским, [117] а приказом фронта дивизион наградили орденом Александра Невского. Отметили и особо отличившихся наших товарищей.

Но война еще продолжалась.

Переправившись через Одер, мы еще продолжали боевую работу. Наступление наших войск было настолько стремительное, что времени на отдых оставалось в обрез: ночью переводили аэростаты на маневровом тросе, днем работали по заданиям. Кратковременная «безработица» выпадала лишь в пасмурные дни, когда высота облачности опускалась ниже ста метров. Но и в таких случаях мы держали технику наготове и по первой же команде хотя бы на сто метров, но на задание поднимались.

А путь наш лежал в направлении Темплинга, Нойбранденбурга, Варена, Ростока. В предместье Темплинга мы еще раз столкнулись со зверствами фашистов.

Помню, разместились мы в окрестностях города ночью. Еще никто толком не устроился на ночлег, как вбегает встревоженный фельдшер Дина Соболева и просит командира отряда и метеоролога Павлова скорее пройти с ней в соседний дом.

Страшную картину увидели они там: четыре женщины — бабушка, мать и две дочки, истекая кровью, лежали с перерезанными венами… Тот же страх перед большевиками заставил и эту семью наложить на себя руки. Не мешкая, бойцы помогли фельдшеру Соболевой перевязать им раны, затем всю немецкую семью отправили в госпиталь.

На следующий день с отрядом Шестакова мы подъехали к окраинам Ростока, где нам было приказано сосредоточиться, и, к удивлению своему, видим, как жители города, в основном женщины и дети, бегут в лес.

На центральной улице ни души — она словно вымерла в одночасье. И старшина Степанов, уловив момент, благоприятный для его кулинарных дел, развернул кухню, чтобы приготовить обед — надо же успеть накормить весь личный состав горячей пищей.

Вдруг в дом, где мы остановились, робко вошла женщина с девочкой на руках. В глазах испуг, ребенка прижимает к груди, да так, будто его вот-вот отнимут.

— Почему удрало население? — решил выяснить Шестаков.

И женщина рассказала, как по немецкому радио каждый день передавали, что русские солдаты убивают детей [118] на глазах матерей, а потом и самих родителей. Мы только расстерянно переглядывались. А когда обед был готов и Степанов предложил матери и ребенку дышащие горячей снедью миски, немка не сдержала слез.

Ну а дальше все было, очевидно, как и во многих городах и деревнях Германии, где проходили наши войска. У кухни ко времени обеда собиралась очередь детишек с мисками и кастрюлями. Наш повар, широко улыбаясь, щедро одаривал каждого по черпаку солдатского супа, и дети, возбужденно-радостные такому неожиданному подарку, спешили по домам.

Сколько женских делегаций приходило к нам в те дни поблагодарить за заботу о немецких детях. И, признаюсь, отрадно было на душе, когда, снявшись с места, мы прошли по улицам города под приветственные возгласы местного населения. Людям хотелось проводить нас и искренне поблагодарить за доброе к ним отношение и помощь. Немцы воочию убеждались в лживости гитлеровской пропаганды и, кажется, начинали понимать, что русский солдат пришел в Германию не как завоеватель. Он пришел освободить народы Европы от фашизма.

* * *

Начальник связи дивизиона капитан Бауров принял по радио и довел до всех отрядов торжественные слова первомайского приказа, в котором было обращение крепче бить ненавистного врага, решительно взламывать его оборону… А к концу дня стало известно о взятии Берлина. Всем было ясно — войне скоро конец. Но пока что война продолжалась, и мы по-прежнему выполняли задания артиллеристов по разведке, корректировали их огонь по очагам сопротивления в Нойбранденбурге, Варене, Анкламе.

В эти горячие майские дни мы с замполитом дивизиона Гарйбашвили большую часть суток проводили в эмке, пробираясь по запруженным техникой дорогам от отряда к отряду. Наш шофер ефрейтор Василий Козуб, честный, исполнительный, бесстрашный и веселый парень, проявил незаурядное умение в вождении автомобиля и на дорогах Германии. На своей-то эмке он проехал от Невы до Эльбы! «Старушка», как ласково называл эмку Василий, могла бы и закапризничать — все-таки изрядно поизносилась на фронтовых дорогах, но такого не случалось. Видно, особый подход имел к ней ефрейтор Козуб.

8 мая по распоряжению штаба артиллерии фронта я приказал всем воздухоплавательным отрядам прекратить [119] боевую работу и сосредоточиться в пригороде Нойбранденбурга.

А 9 мая… Кто из фронтовиков не запомнил тот день! Даже как-то не верилось, что войны больше нет, что в руинах дымящихся развалин погребены бесчеловечные идеи третьего рейха, и вот ликует, возносится к небесам залпами салютов наша неуемная радость — свершилось!..

На праздничном митинге дивизиону был вручен орден Александра Невского, а тридцати девяти наиболее отличившимся в боевых действиях на 2-м Белорусском фронте нашим воздухоплавателям — ордена и медали.

По приказу командования в Москву на Парад Победы нами был командирован лебедочник-моторист старший сержант Афанасий Лещенко. Афанасий был награжден орденом Красная Звезда и медалью «За отвагу».

Мы искренно радовались этому событию. Ведь иметь в составе сводного полка на Параде Победы в Москве своего представителя — это ли не честь и гордость для такого, в общем-то, не слишком большого армейского подразделения… [120]

Последняя дислокация

Встреча с К. К. Рокоссовским. Подъем маршала на аэростате. Обращение Военного совета фронта. Возвращение на Родину

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});