Кальде Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

потому что они оба знали меня. Я принимаю это и умоляю тебя простить тех, чьи тела горят в огне, и простить меня, чей огонь еще не зажжен. Загадочный Внешний, не сердись на нас, хотя мы всегда недостаточно почитали тебя. Все изгнанные, бездомные и презираемые — твои. Да, я пренебрегал этим мужчиной и этой женщиной, но разве и ты не делал того же самого? Вспомни мучения, которые испытываем мы, живые, и их смерть. Неужели мы никогда не найдем покой? Я обыскал свое сознание, Внешний, чтобы найти, чем я рассердил тебя. И нашел: я избегал майтеру Роза всегда, когда мог, хотя она могла стать для меня той бабушкой, которую я не знал; я ненавидел и боялся Мускуса, даже тогда, когда он еще не сделал мне ничего плохого. Как я сейчас понимаю, они оба были твои, Внешний; и ради тебя я должен был любить их обоих. Я отказываюсь от своей гордости и буду чтить их память. Клянусь. Моя жизнь — тебе, Внешний, если ты простишь этого мужчину и эту женщину, которых мы сжигаем сегодня».

Открыв глаза, он увидел, что Квезаль уже закончил, даже если молился. Вскоре майтера Мрамор тоже подняла голову, и он спросил:

— Ваше Святейшество, вы знаете о бессмертных богах больше всех в витке; не можете ли вы рассказать мне что-нибудь о Внешнем? Хотя он и просветлил меня, как я и сообщил вашему коадъютору, я был бы в высшей степени благодарен, если бы вы могли рассказать мне больше.

— Мне нечего сказать вам, патера-кальде, относительно Внешнего или любого другого бога. То малое, что я узнал о богах за свою долгую жизнь, я постарался забыть. Вы видели Ехидну. Разве, после этого, вам надо спрашивать меня?

— Нет, Ваше Святейшество. — Шелк нервно посмотрел на майтеру Мрамор.

— Я не видела, Ваше Святейшество. Но я видела Священные Оттенки и слышала ее голос, и это сделало меня чудесно счастливой. Я помню, что она призвала нас всех к чистоте и потребовала, чтобы мы поддержали Сциллу, но больше ничего. Можете ли вы сказать мне, что еще она сказала?

— Она приказала вашей сив сбросить Аюнтамьенто. Пока этого достаточно, майтера.

— Майтере Мята? Но ее же убьют!

Плечи Квезаля поднялись и опустились.

— Я считаю, что мы можем рассчитывать на ее слова, майтера. Прежде чем в сцилладень здесь появилась Киприда, все Окна нашего города десятилетиями стояли пустыми. Я не беру на себя ответственность за это, это не в моей власти. Но я сделал все, что в моей власти, чтобы не допустить теофании. Не очень много, но я сделал все, что мог. В первую очередь я объявил вне закона человеческие жертвоприношения, заставил принять закон. Признаюсь, этим я горжусь.

Он повернулся к Шелку:

— Патера-кальде, вы хотели знать, протестовал ли я, когда Аюнтамьенто решило не избирать нового кальде. У вас есть право задать этот вопрос, и даже больше, чем вы думаете. Если бы тогда выбрали нового кальде, сегодня к нам бы не пришла Ехидна.

— Если Ваше Святейшество…

— Нет, я хочу рассказать вам. Есть много всего, что вы должны знать, как кальде, в том числе и это. Но ситуация далеко не такая простая, как вы, быть может, думаете. Что вы знаете о Хартии?

— Почти ничего, Ваше Святейшество. Мы изучали ее, когда я был мальчиком; наш учитель прочитал ее нам и ответил на наши вопросы. Кажется, мне было десять лет.

— Сейчас мы не изучаем ее, — заметила майтера Мрамор. — Много лет назад Хартию исключили из планов занятий.

— По моему приказу, — сказал им Квезаль. — Даже упоминать о ней было опасно. У нас во Дворце есть несколько экземпляров, и я много раз прочитал ее. Там не сказано, патера-кальде, что со смертью кальде должны быть проведены новые выборы, хотя вы, похоже, считаете именно так. На самом деле там говорится, что должность кальде — пожизненная, что он может назначить себе преемника, и что преемник должен быть выбран, если он умрет, никого не назначив. Понимаете трудность?

Шелк тревожно оглянулся, но поблизости не было никого, кто мог бы подслушать.

— Боюсь, не понимаю, Ваше Святейшество. Мне кажется все совершенно ясным.

— Там не сказано, что кальде должен объявить свой выбор. Если он хочет держать его в тайне, он может так и сделать. Причины достаточно очевидны, и мне, наверно, не нужно их объяснять.

Шелк кивнул:

— Насколько я понимаю, это может поставить их обоих в неудобное положение.

— И очень опасное, патера-кальде. Сторонники преемника могут убить кальде, а тот, кто надеялся сам стать кальде, может убить преемника. Когда прочитали волю последнего кальде, стало ясно, что он назначил преемника. Я помню точные слова: «Мой сын унаследует мое положение, хотя он и не является сыном моего тела». Что вы думаете об этом?

Шелк потер щеку.

— Он не назвал имя своего сына?

— Нет. Вы услышали полный текст. И я должен сказать, что кальде никогда не был женат. Насколько известно, у него не было сыновей.

— Я никогда не слышала об этом, Ваше Святейшество, — рискнула вмешаться майтера Мрамор. — Рассказал ли им сын о себе?

— Я, во всяком случае, об этом не слышал. Возможно, что он действительно рассказал и был втайне убит Лемуром или другим советником, хотя я в этом сомневаюсь. — Квезаль выбрал длинную кедровую щепку и поворошил ею гаснущий огонь. — Если бы они действительно его убили, я бы услышал об этом, к этому времени. И, скорее всего, значительно быстрее. Как вы понимаете, никакого публичного объявления сделано не было. В противном случае, самозванцы бросились бы в атаку и вызвали бы бесконечные потрясения. Аюнтамьенто искало в строжайшей тайне. Откровенно говоря, я сомневаюсь, что мальчик бы выжил, если бы они нашли его.

Шелк неохотно кивнул.

— Если бы это был «сын его тела», они могли бы использовать медицинские тесты. А в той ситуации у них осталась единственная надежда — найти записи. Опросили мониторы всех стекол, которые только смогли найти. Прочитали и перечитали старые документы, допросили знакомых и родственников кальде. Все напрасно. Должны были состояться выборы, и я несколько раз требовал их, опасаясь теофании Сциллы. Хотя, должен признаться, выборы были бы незаконными. Кальде назначил своего преемника. Просто его не нашли.

— Тогда у меня нет права на должность, даже если меня заставляют.

— Не думаю. Во-первых, все это было поколение назад. Даже если приемный сын существовал, он, скорее всего, умер. Во-вторых, Хартия написана богами. Этот документ выражает их волю на наше руководство,