Праведница - Рене Ахдие

а нарядить придворную геор-гиню!

– Геор-гиню? – переспросил фиолетовый никси писклявым голосом.

– Да, дорогуша, – ответил Твилли. – Она смертная придворная.

Все снова засуетились.

Пиппа вскинула руки, собираясь запротестовать.

– Твилли, я не…

В этот самый момент двойные двери покоев распахнулись, отчего все феи взвизгнули, выставив крошечные ножнички точно оружие, и оскалили клыки. Пиппа ахнула и чуть было не рухнула с табуретки, на которой стояла, однако успела в последний момент поймать равновесие.

В дверях стоял Арджун Десай, уверенно глядя на них в ответ. Вокруг него кружило другое облако никси, которые громко и звонко возмущались. Он был босиком и едва одет, его жаккардовый жилет исчез, а белая рубашка была расстегнута.

У Пиппы вспыхнули щеки. Гнев в его карих глазах был почти что физически ощущаемым. Арджун окинул ее придирчивым взглядом, точно пытался мысленно запомнить во всех подробностях…

Запомнить Пиппу, которая была едва одета.

Она не сразу сообразила, что ей следует разозлиться. Разозлиться, а не краснеть и пугаться.

– Я… я не одета! – возмутилась она, а потом тут же возненавидела себя за столь нелепые слова.

– Как и я, – ответил Арджун ничуть не смутившись. – Но мне не хотели говорить, что ты делаешь, поэтому я решил проверить самостоятельно. По опыту могу сказать, что чем меньше тварь, тем острее у нее зубы. – Он ухмыльнулся, опустив плечи, и выражение веселой скуки вернулось на его лицо в мгновение ока.

Однако работники Тильвит Тегге уже видели, как он ворвался в покои, словно рыцарь, штурмующий замок, и, несмотря на его проворную перемену в лице, всем присутствующим теперь уже стало очевидно, что Филиппа Монтроуз важна для Арджуна Десая.

Хотя Пиппа знала, что их помолвка была не более чем хитрым обманом, она не могла противиться теплу, которое разлилось в груди при мысли об этом.

Боже. Неужели ей так сильно нужно было почувствовать себя важной кому-то? Чувства ведь просто нелепая и иррациональная штука.

Арджун беспечно подошел к ней, разгоняя возмущающихся никси, спешивших следом за ним.

– Полагаю, мерки для свадебных безделушек с нас двоих можно снять и в одной комнате, – заявил он.

– Вам не следует видеть ее платье, – сказал Твилли вспыльчивым тоном. – Так ведь заведено у смертных, разве нет?

– Я не увижу ее платье, оно же еще не готово, – ответил Арджун. – И я лишь наполовину смертный, так что какая разница?

– Если это важно для геор-гини, то важно и для меня, – заявил никси, подлетев поближе к Арджуну, чтобы сердито уставиться ему в лицо.

– Для кого? – Тот повернулся к Пиппе.

Пиппа поморщилась. Она хранила титул семьи в секрете с тех самых пор, как прибыла в Новый Орлеан. И не потому, что скрывалась. Просто правда вызывала у нее невыносимое чувство стыда. Герцог Ашмора был теперь никем. Сидел в тюрьме, где и проведет ближайшие двенадцать лет за то, что совершил поджог и обманул налоговую. Его преступления были столь наглыми, что даже королевский двор отказался ему помогать.

Если бы каждый в Англии знал, кем была семья Пиппы, люди бы таращились на нее так, словно у нее выросла вторая голова. Пока Пиппа путешествовала через Атлантический океан, она решила для себя, что будет куда проще передвигаться по миру анонимно.

– Они думают, что я герцогиня, – сказала Пиппа с виноватой улыбкой.

Твигги снова дернула ее за волосы, отчего Пиппе пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть.

– Ты же сказала, что твоя мать геор-гиня, смертная! – воскликнула оранжевая фея. – Ты нам что, наврала?

Пиппа подумала, а не солгать ли и сейчас. Но зачем? Какая по большому счету разница? Ей потребовалось несколько месяцев, чтобы свыкнуться с произошедшим, однако отец не может навредить ей теперь, как не может и помочь.

Она сделала все, чтобы в ту ночь, когда она устроила пожар в кабинете, его участь была решена.

– Нет, – ответила она. – Я сказала правду. Моя мать и правда герцогиня. А отец герцог.

Арджун внезапно прищурился. Пиппа ожидала, что он начнет ее расспрашивать. Учитывая, что он провел в Англии немало времени, он должен знать достаточно о том, как английское общество ведет дела. Если дочь герцога отправляется через Атлантику и соглашается выйти за кого-то замуж без разрешения отца, то история для посиделок со сплетнями из этого выйдет отличная.

Однако, к счастью, Арджун ничего больше не спросил.

Твилли захлопал руками еще громче и снова сердито посмотрел на всех.

– Все, что мы планировали для свадебного платья геор-гиньской принцессы, теперь не годится, – заявил он. – Наряд должен быть куда величественнее.

– Но, Твилли, у нас всего вечер, чтобы все сделать и…

– Бла-бла-бла, – оборвал Твилли. – Мы из Тильвит Тегге! Мы не позволим такой ничтожной мелочи, как время, помешать нам в создании безупречности. – Грациозным жестом он развернул моток сверкающей полупрозрачной ткани и поднес к щеке Пиппы, а его крылышки затрепетали, точно участившийся от воодушевления пульс. – Это будет выглядеть идеально на вашей обнаженной коже. Я представляю наряд со шлейфом длиной со смертного мужчину. Крупного, конечно же. – Он подмигнул. – Все только и будут судачить о…

– Только не из этой ткани, – оборвала его Пиппа. Хотя ткань была действительно приятной: прохладная на ощупь и сверкающая, словно озеро на закате. Однако Пиппа надеялась, что крылатый фей не станет делать то, в чем она его подозревала.

Твилли недовольно втянул щеки.

– А почему нет? Это одна из лучших материй в Сильван Уайль. Только лучшие шелкопряды способны создать подобное. Личинок кормят чистейшим золотом, ледяными сапфирами и сладчайшей водой на протяжении нескольких месяцев. А потом…

– Но он совсем прозрачный! Ничего не скрывает.

– И что в этом плохого? – Твилли закатил глаза.

Пиппа готова была поклясться, что слышит, как тихонько посмеивается за спиной Арджун.

– Я… я невеста, – сказала она, растерявшись. – Нельзя, чтобы мои формы и… выпуклости были у всех на виду!

Арджун громко хмыкнул. Пиппа поняла, что даже шея у нее теперь краснеет. Она никогда прежде не говорила о своем теле в присутствии молодого человека. Воспитанная юная леди должна быть в ужасе от подобного поведения. И все же это был далеко не самый худший момент сегодняшнего дня.

Если Пиппа собиралась вести себя смело в Сильван Уайль, она не должна позволять словам о частях женского тела сбивать ее с толку.

– Выпуклости? – Твилли подлетел к Пиппе, зависнув у ее лица и уперев руки в бока. – Святая Уайль, я понятия не имею, что значит «выпуклости». – Он усмехнулся. – А ваши груди прекрасны. Маленькие, но твердые и упругие. И цвет отличный. Только взгляните, как они краснеют. Очень впечатляет. – Он внимательно