Дети восьмидесятых - Светлана Рябцева

— Ещё не всегда можем остановить себя и спросить: а что я собираюсь сейчас сделать и зачем?

— Да, сдержанности нам не хватает.

— И воли маловато.

— Часто лень одолеть не можем.

Да все высказывания с примерами! Их послушаешь — всё так плохо, просто хуже не бывает.

Старшие смеются:

— Ничего страшного, всё правильно. Мы тоже были вечно недовольны собой, хотели стать лучше. Это нормально.

На самом-то деле с Младшими очень приятно работать. Управляют они собой неплохо. Любят трудиться на уроках, но тем не менее отметками почти не интересуются, у них доминируют познавательные мотивы учения. В классе спокойная, деловая обстановка, хотя ребята часто работают группами, сообща выполняют какое-либо задание.

Домашние работы проверяю быстро: в тетрадях порядок, ошибки крайне редки. Но беспокоит меня русский язык. И чем дальше, тем больше. Даю задание придумать предложения и что получаю! «Я горжусь родным колхозом». Пишет ребёнок сугубо городской, не имеющий о колхозе никакого представления. Гордится!.. «Вся страна думала о большом урожае». Ещё один пример лозунгового стиля. И у других в том же духе.

Ну до чего фальшиво! Моя работа? Да нет, вроде не учила стандартно мыслить и ходульно выражаться. Но ведь учит и то, что они видят и слышат вокруг. И те же лозунги. И учебник, в котором чего только нет!

Всё есть, кроме русского языка… «Школьники и школьницы прилежно работают на уроках». (Нет, не Толстой…) «Петя приходит в класс до звонка, занимает место за своим столом и ждёт начала урока. Он вынимает тетради, открывает книгу и проверяет домашнюю работу». (Этот Петя — воплощённая мечта проверяющих!) «Наши школьники горячо любят свою школу». И т. д.

У-у-у! Долой такой учебник! Долой безмотивное писание и говорение слов и предложений! Да здравствует русский язык!

И мы практически перестали работать с учебником. Тем более что ежедневно заниматься переводами с канцелярского на русский весьма утомительно. Да ещё я провела маленький шутливый эксперимент: предложила методистам и учителям выполнить одно из заданий, которые мы предъявляем детям. Ни один не справился! Посмеялись и согласились со мной: да, мы требуем от детей невозможного. А что поделаешь, так положено… Кем и для чего положено?

Как мама учит малыша ходить? Отойдёт на несколько шагов, присядет, протянет руки: «Иди ко мне!» И малыш идёт. Его цель — прийти к маме. Но если бы эта мама учила ребенка ходить, используя тот же принцип, по которому учат русскому языку в III классе, она бы сказала: «Сегодня мы будем учиться ходить. Для этого мы сначала научимся поднимать правую ногу путем работы определенных групп мышц…» Малыш при такой методе может научиться только в одном случае — если не станет слушать, что ему говорят!

Так получилось и у нас. Я пыталась, преодолевая изо всех сил своё неприятие существующей методики, по ней учить ребят русскому языку, а они, мои умницы, всячески сопротивлялись.

Оля начала писать стихи, не расстаётся с блокнотиком. (Интересно, что и Старшие увлекались стихами: и читали, и пробовали сочинять сами.) Женя Н. — «резидент иностранной разведки»: облюбовав последнюю парту в качестве тайной явки, строчит шифровки своим «агентам» — Антону и Саше А. В целях конспирации он именует свои секретные послания «шефровками», видимо, от слова «шеф». Виталик и Саша Г., закадычные друзья, тоже ведут активную переписку: они раскрыли шпионскую сеть и теперь всё туже стягивают кольцо. Инна пытается самостоятельно разобрать по составу слово мультипликация. Саша Ш. под впечатлением только что прочитанного Салтыкова-Щедрина пишет сатирические сказки.

Выходит, что не только мне, но и детям не нужен засушенный учебник? Ну что ж, поищем иной путь изучения русского языка — творческий, игровой.

Считаю, что ребёнок имеет право на ошибку, особенно в творческой работе. Но он обязан эту ошибку осознать и исправить. Для этого ему необходимо;

1) иметь базовые знания;

2) владеть алгоритмами решения учебной задачи, технологией самопроверки;

3) уметь работать со словарями и справочниками;

4) выработать привычку, обнаружив своё незнание чего-то, спрашивать у тех, кто об этом знает: у учителя, родителей, товарищей.

Базу я разработала и дала блоками, алгоритмы мы отработали в развёрнутом виде, а потом свернули. Консультироваться и консультировать научились. Но 3-й пункт у нас с треском провалился, так как словарей и справочников просто нет, даже у учителей (за 12 лет упорных поисков я смогла купить только Словарь синонимов, беднейшее издание, сплавленное кем-то в магазин за ненадобностью, да Орфографический словарь. Школьный. СЭС подарили).

И всё же дело пошло на лад. Писали письма заболевшим товарищам и просто так. Переписка у нас велась и… в тетрадях по русскому языку. С максимальным нарушением инструкций (и опять со всеми вытекающими последствиями), но не из вредности и не потому, что очень уж хотелось нарушить. Просто передо мной стояла альтернатива: или инструкции соблюдать, или дело делать, детей учить. Мне кажется, что инструкции разрабатывались людьми, не подозревающими, что есть на свете наука психология и что она кое-чего уже достигла.

Так, например, любой взрослый усталый человек делает ошибки при письме. Удивляется, исправляет… и делает снова. Но ребёнок, по мнению составителей, не имеет права допускать их. Но еще хуже, если ребёнок видит и сам исправляет свои ошибки. Его за это наказывают. А всепоглощающая страсть к красоте букв и выражений, понимаемая чрезвычайно своеобразно?! После подробного анализа я пришла к выводу, что по этой системе творцов не вырастить. Писарей можно, но такого стремления у меня не было.

Итак, мы стали переписываться. Оля: «Нарисованна женщщина». Я подчеркиваю и комментирую: «Кашу маслом не испортишь, да?» Исправит она сама.

Eгop занимается акробатикой, очень умный, собранный мальчик. Вдруг нахожу домашнее задание, перевернув тетрадь, в конце её. Выполнено, как всегда, отлично. Ставлю «5» и интересуюсь: «Это такое сальто?»

Паша: «По полю разгуливают грочи». Прошу уточнить: «Паша, а что за зверь этот гроч?» По той же схеме отвечаю и Саше Г., написавшему: «…на синяй воде». — «На какяй воде?!»

Даю задание: читая книгу, которая их сейчас увлекла, попутно записать на листочке 10 слов с безударными гласными в корне, проверяемыми ударением. На следующий день становлюсь владелицей богатейшей коллекции безударных гласных: стол завален исписанными сверху донизу листками. У многих ребят возникли вопросы — трудные случаи попались.

Предлагаю выписать несколько слов из словаря и составить с ними предложения. Никто не «гордится родным колхозом», пишут то, что видят, о чём размышляют: «Дежурный искал пальто машам-растеряшам»; «На уроке физкультуры я отжался двенадцать раз»; «У нас в классе очень красивые девочки»; «Здесь, на этом пустыре, будет построен жилой дом».

Но вот для меня сигнал тревоги: у некоторых ребят возникли другие ассоциации. Женя Н.: «Здесь умер мой деда». Сережа О.: «Большой автомобиль сбил женщину». Света: «У меня на новой юбке жёлтое пятно». Саша: «Я ем остывший завтрак».

Орфография наконец-то перестаёт быть самоцелью и занимает своё место, становится средством передачи мыслей и чувств, а если шире — самореализации. И что поразительно: в творческих работах практически нет ошибок на неизученные правила, но случайные ошибки изредка встречаются. В работах репродуктивных есть ошибки на изученные правила. Получается так: чем труднее работа, тем успешнее дети с ней справляются.

Собираемся писать сочинение по картинкам.

— А в стихах можно?

И пишут, преодолевая все преграды на неведомом пути.

Приходила к нам на такие уроки Л.Г. Мы вместе обсуждали работы. Потом на перемене подбегает Люда из её класса:

— Ой, С.Л., знаете, а мы сегодня писали сочинение, как ваши ребята. Так интересно было!

Прочитали новую книгу Э. Успенского «25 профессий Маши Филипенко» (в рукописи) и тоже захотели стать «улучшателями жизни». Ребята написали письмо начальнику ГАИ. Думали, спорили, переделывали. Мне согласились показать, когда оно было готово. Впечатление сногсшибательное!

«Здравствуйте, товарищ начальник!

Разметьте, пожалуйста, дорогу на перекрестке улиц Королева и Химиков. Машины останавливаются на красный свет где попало, потому что нет линий. И дорогу никак не перейдёшь.

Просим Вас разметить, как показано на чертеже. Если хотите, мы Вам поможем (чертёж, подпись)».

Как вам нравится такая картина? Представляю: начальник ГАИ размечает перекресток. В одной руке у него ведерко с краской и кисть, в другой — чертёж, любезно предложенный третьеклассниками. Поминутно сверяясь с чертежом, он сосредоточенно размечает дорогу.

Ну а если серьёзно, получается, как в книге, логичная позиция детей «с незамутнённым сознанием»: раз годами не размечается такой оживлённый перекресток и перейти улицу практически невозможно даже на зелёный свет, следовательно, человек, отвечающий за это дело, просто не знает, как его выполнить. Надо ему помочь, вот и всё.