Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд

вовсе не незнакомец.

Это Рэнсом.

Даже не знаю, лучше ли это или хуже того, что я ожидала.

Я внимательно наблюдаю, как он заходит, закрывая за собой дверь. Рэнсом подходит ко мне и садится рядом на скамью, достаточно близко, чтобы я могла чувствовать тепло его тела.

Я украдкой провожу пальцами по щекам, пытаясь смахнуть несколько слезинок, которые скатились ранее.

– Ты в порядке? – тихо спрашивает Рэнсом, искоса поглядывая на меня.

– Да.

Ответ буквально слетает с моих губ, и я надеюсь, что его будет достаточно, чтобы он оставил меня в покое.

Но мне уже пора бы поумнеть.

Сине-зеленые глаза Рэнсома не отрываются от моего лица, и он склоняет голову набок, словно пытается прочитать меня.

– Я видел Мэлиса с тобой, – говорит он. – На втором этаже. Он?..

Рэнсом замолкает, и я напрягаюсь еще больше, понимая, к чему он клонит. Он знает, что произошло там, наверху, между мной и Мэлисом, а это значит, что он, скорее всего, видел. И если видел он, то мог увидеть и любой другой. Все могли увидеть.

Они все могут знать, что случилось, и что я говорила Мэлису, и что он делал со мной, и…

Дыхание снова становится прерывистым, и я начинаю нервничать. Сердце колотится так сильно, что я слышу, как кровь несется по телу на всех парах.

– Неужели ты… ты видел? – удается выдавить мне. – Неужели все видели?

Рэнсом быстро качает головой.

– Все в порядке, красавица. Никто не видел. Никто из гостей не смотрел на тебя. Что на самом деле делает их всех гребаными идиотами, раз они не хотят наблюдать за тобой каждую секунду, пока ты здесь. – Он одаривает меня той кривой ухмылкой, от которой у меня всегда сердце переворачивалось в груди. – Но, думаю, это больше по душе моим братьям и мне, м-м?

Я с трудом сглатываю, пытаясь утешиться его уверенностью, что наши с Мэлисом «игры» остались незамеченными. Последнее, что мне нужно, это чтобы гости галереи, а в частности, моя бабушка, знали, что произошло.

– Ты уверен? – давлю я на него. – Никто не видел?

– Никто, – обещает он. – И даже если бы они посмотрели в вашу сторону, то наверняка не поняли бы, что происходит. Все выглядело так, будто вы с Мэлисом просто разговаривали там, наверху. Может, стояли немного близко, но это все.

– Тогда как ты узнал? – возражаю я.

Он пожимает плечами.

– Просто я знаю тебя. Знаю, как ты выглядишь, когда вот-вот кончишь, даже если ты пытаешься это скрыть.

Рэнсом произносит эту фразу как ни в чем не бывало, и это заставляет меня чувствовать себя обнаженной перед ним, ведь я знаю, что он прав. Я закрываю лицо руками и чувствую жар, исходящий от моих пылающих щек.

Проклятье. Как же легко им удается смутить меня. Это так чертовски неловко.

– Я не должна была позволять этому случиться, – выпаливаю я, качая головой. – У меня наконец появился шанс начать все с чистого листа, и я должна им воспользоваться. Теперь у меня есть семья. Я могла бы стать частью целого нового мира. Такой жизни я хочу, и мне нельзя больше позволять чему-либо встать у меня на пути.

Из-за этого я себя и корила с тех пор, как Мэлис вломился в мою квартиру. С помощью Оливии я могу стать кем-то. Я могу что-то сделать со своей жизнью и оставить все плохое позади.

Но я продолжаю уступать этим парням. Уступать той части себя, что не может держаться от них подальше, той части, что жаждет их темноты.

И это сводит с ума.

Рэнсом ничего не говорит. Он просто кладет руку мне на колено, и это простое прикосновение словно открывает врата всего того, что копилось в моей голове и сердце с тех пор, как я встретила Оливию. Может, даже дольше.

– Я всегда так усердно работала, – шепчу я, потирая лицо руками и смаргивая слезы. – Так тяжело, лишь бы убедиться, что не стану похожей на свою приемную мать. Я так сильно хотела пойти в колледж, поскольку чувствовала, что мне нужно образование, чтобы стать кем-то. Не хотела закончить тем, что пришлось бы выпрашивать деньги на наркоту или член сосать, лишь бы концы с концами свести. Я видела, насколько ужасной была подобная жизнь, и возненавидела в ней все. Моей единственной мыслью было стать лучше. Делать больше. Я была готова пойти на все. Посещала столько занятий, сколько могла осилить, работала огромное количество часов, чтобы оплатить обучение. В общем, делала все.

Я глубоко вдыхаю, и Рэнсом проводит большим пальцем по моему колену, безмолвно успокаивая меня.

– И тут мне выпал беспрецедентный шанс, – продолжаю я тихим голосом. – Шанс оставить мою прежнюю жизнь позади, получить все, ради чего я так упорно трудилась. Оливия могла бы открыть для меня столько дверей, и она хочет этого! Она хочет помочь мне избавиться от прошлого и облегчить мне жизнь. И… и я как будто нарочно пытаюсь все испортить! Что, черт возьми, со мной не так?

Последние слова звучат громче, чем хотелось, и мой голос эхом отражается от кафеля маленькой уборной.

Мое лицо снова заливает краска, и я хочу отвернуться от Рэнсома, смущенная тем, что выплеснула все это наружу. Но он просто нежно сжимает мое колено.

– Ангел, посмотри на меня.

Я качаю головой, уставившись в кафельный пол.

Рука на моем колене не двигается, но двумя пальцами другой руки он обхватывает мой подбородок и поднимает мою голову так, что наши взгляды встречаются. На его лице серьезное, почти сердитое выражение, так отличающееся от его обычной томной улыбки.

– Послушай меня. Все с тобой нормально, – решительно говорит он. – Ты не обязана верить другим нашим словам, но поверь этим. Если ты хочешь быть частью этой жизни, частью этого мира, то им охренеть как повезет с тобой, – Рэнсом на секунду замолкает, качая головой, словно раздумывает, стоит ли говорить больше. Наконец, он продолжает: – Но не позволяй никому пытаться изменить тебя. Никто не должен внушать тебе, будто ты недостаточно хороша. Ведь ты чертовски хороша. Ты одна из самых сильных личностей, которых я когда-либо встречал. И самая милая, уж точно. Ты сохранила в себе доброту, когда мир поступил с тобой жестоко. Ты уже совершенна.

Я моргаю, глядя на него, и от удивления у меня слегка отвисает челюсть. Сердце по-прежнему грозится пробить грудную клетку, но теперь уже по другой причине. Эмоции снова переполняют меня, но на этот раз они не кажутся такими ошеломляющими.

– Я почти уверена, что никто