Когда исчезает страх - Петр Капица

Ширвис сидел потрясенный, считая себя нагло ограбленным. Он, кому должна была принадлежать эта буря восторгов, затерялся здесь, в бушующем море маленьких человечков.

— Идем… уйдем отсюда!

Ян схватил Штоля за руку и, яростно работая локтями, поволок его к выходу.

Матч продолжался.

На ринг вышли бойцы полутяжелого веса. Бой опять был горячим. Стадион снова зажил одним дыханием с боксерами.

Норвежцы делали все, чтобы сравнять счет. Схватка полутяжеловесов чуть не окончилась новым поражением, ее насилу свели к ничьей. Ждали победы от чемпиона тяжелого веса, а произошло непонятное — огромный, непревзойденный Ула Квестад был нокаутирован на третьей минуте сухощавым русским крепышом, который сам поспешно бросился поднимать поверженного противника.

После окончания матча публика с галерки сбежала вниз и, сгрудившись у помоста, била в ладоши до тех пор, пока не вышли на ринг все советские боксеры.

Глава шестнадцатая

В аэроклубе Ирину готовили к полетам на спортивном моноплане, который мог подняться на такую высоту, на какой еще ни одна женщина не бывала. Прежде чем сесть в новый самолет, летчица должна была пройти испытания в специальной барокамере.

После врачебного осмотра Ирина собралась пойти в соседнее помещение, но ее вдруг позвали к общему телефону.

По едва уловимому акценту и голосу она узнала старого Ширвиса. Эдуард Робертович интересовался:

— Ну как, Ириночка, не сильно волнуетесь?

Ирина, полагая, что речь идет о барокамере, бодро ответила:

— Чего волноваться, это же на земле.

— На земле-то на земле, но не на своей. Вся публика будет желать нам поражения. А вы знаете, что такое для боксера моральная поддержка? Половина выигрыша.

Поняв, что старика волнуют не ее испытания, а выступление Яна на сегодняшнем матче в Осло, Ирина смутилась.

— Да, да, конечно, — поспешила согласиться она, — Может, им телеграмму послать?

— Это не помешает. Но как вы думаете — почему он не участвовал в матчах в Тронхейме? Судя по газетам, там дрался в среднем весе какой-то Кочеванов.

— Не какой-то, а Кирилл! Наш хороший друг. Яну, видно, дали отдых перед решающей схваткой.

— Вы правы, мне это и в голову не пришло. Володя, конечно, бережет его. Не хотите ли сегодня прокатиться на автомобиле?

— К сожалению, не смогу, готовлюсь к высотным полетам.

— Это очень опасно?

— Не больше, чем обычно. Но до полетов еще далеко, меня пока испытывают на земле.

— А вечерами вы не скучаете?

— Да нет, понимаете, для этого никак не выберу времени.

— Ну-ну, скрываете! — не поверил Эдуард Робертович. — Я знаю, что такое в ваши годы ждать. Вы хоть к нам заходите, не гордитесь, — просил он. — Бетти Ояровна рада видеть вас.

«Не буду я к вам ходить», — хотелось сказать Ирине, но, боясь обидеть старика, она пообещала:

— Хорошо, постараюсь, если выдастся свободная минута. Передайте привет Бетти Ояровне.

Повесив телефонную трубку, Ирина поспешила в барокамеру. По пути она не без досады на себя думала: «И все-то у меня не как у людей. Надо решиться и все сказать Яну».

Испытательная комната, куда ее привели, мало чем отличалась от обычного врачебного кабинета: два больших окна, белый стол, стулья, крытые клеенкой, и лишь в углу высилась стальная камера с крошечными иллюминаторами.

Старший врач заметил рассеянность Ирины.

— Что с вами случилось? — заботливо спросил он, нащупывая пульс.

— Ничего, пустяки.

Врач недоверчиво посмотрел на летчицу и велел приготовиться ассистенту.

— Если вам станет плохо, — предупредил он, — немедленно останавливайте.

Длинноногий ассистент, натянув на лицо кислородную маску, открыл железную дверцу со стеклянным «волчком» и, сгибаясь чуть ли не пополам, пролез в барокамеру. Ирина, надев шлем без маски, последовала за ним.

Тяжелая дверца захлопнулась. В камере стало тихо, как в погребе. За стенкой загудел мотор, начали работать насосы. В лицо дохнуло холодом. Ирине показалось, что она, круто взмыв, стремительно летит вверх. Ее окружал уже горный воздух, дыхание становилось затрудненным.

Старший врач, следивший за манометром, сначала показал в иллюминатор два пальца, потом три, четыре. Это означало, что они «поднялись» на высоту в четыре тысячи метров. Лицо у летчицы порозовело. Ассистент, сжав ее запястье, стал прощупывать пульс. Сердце на пятитысячной высоте работало хорошо. Можно было подниматься без опасений.

«Так сжимал руку и Ян, когда прощались на вокзале. Он уверён, что я его жду. И родителям похвастался. С этим надо кончать. Нельзя вводить людей в заблуждение».

Врач показывал в «волчок» уже шесть пальцев. Ирина, занятая своими мыслями, не следила за счетом. «А вдруг сегодня не Ян будет драться, а Кирилл? — «встревожилась она. — Он же не очень подготовлен. Уехал в такой спешке, что даже окна не закрыл».

Вчера утром Ирина по привычке посмотрела на его Окно и вдруг увидела, что из него выбрался рыжий кот. «Какой Кирилл неаккуратный, — отметила она про себя. — Надо бы захлопнуть». Недолго размышляя, Ирина вылезла на крышу и, держась за оградительную решетку, подобралась к открытому окну Кочеванова., А там, не в силах сдержать любопытство, спустилась в комнату. Интересно — как Кирилл живет?

На столе она увидела лист ватмана, весь испещренный ее именем: «Ира», «Ирочка», «Ируха», «Ирина Михайловна».

Насосы продолжали работать. Дышать стало трудней, слегка кружилась голова. В монотонном гудении мотора Ирине почудились звуки знакомой музыки. Где она их слышала? Год назад, осенью, в спортивном лагере. Да, да, они танцевали. Какой это был легкий танец! Незаметно для себя Ирина покачивалась в такт едва уловимой музыке. Она вспомнила все: и веранду, и Кирилла, уныло прислонившегося к дереву, и луну над садом…

Ассистент, внимательно следивший за состоянием летчицы, отметил про себя: «На высоте в семь тысяч метров заметная веселость!» В его практике были случаи, когда люди на такой высоте начинали петь.

Они прошли семь… восемь тысяч метров, перемахнули за девять, а Большинцова все еще не давала сигнала к остановке. Ассистент начал беспокоиться. Врач показывал в «волчке» уже десять пальцев — высота для женщины огромная. Ассистент тронул летчицу за плечо. Она попробовала встать и сразу почувствовала, что не может этого сделать. Огромное давление стеснило ее грудь, ноги отяжелели, в ушах шумело.

Боясь потерять сознание, Ирина через силу подняла руку.

Ассистент открыл все краны. «Высота» медленно начала падать.

— Зачем вы спускаете? — придя в себя, запротестовала летчица, но было поздно — камеру наполнила обычная атмосфера. Состояние у Ирины было таким, точно она действительно совершила высотный полет. Хотелось размяться и отдохнуть.

Старший врач, осмотрев ее, остался доволен:

— Молодцом. Сердце в норме. Пульс достаточного наполнения. Вам могут позавидовать многие мужчины.

* * *

Старый Ширвис, прослушав у радиоприемника последние спортивные известия, встревожился:

«Почему Ян опять не участвовал? Не случилось ли чего с ним?»

Он позвонил своему приятелю — начальнику Морского порта — и, объяснив, какая мысль тревожит, спросил: нельзя ли связаться с Осло по радио?

— Устрою, — ответил тот. — В порту Осло наш теплоход. Кого вызвать?

— Моего Яна или их руководителя — Владимира Николаевича Сомова.

— Есть, вызову. Приезжай.

Ширвис потребовал машину и поехал на радиостанцию Морского порта. Зная, что ждать придется долго, он отпустил шофера домой.

Ждать действительно пришлось часа два. Наконец ему сказали, что у микрофона Сомов.

— Володя, это ты? — недоверчиво спросил Эдуард Робертович, а узнав голос старого друга, обрадовался — Здравствуй, дорогой! Поздравляю с победой. Прости, что потревожил. Мать и я волнуемся. Что с Яном? Почему ничего не слышно о нем? Не заболел ли?

— Нет, Эдуард, медики ему не нужны. Но порадовать тебя не могу… он ведет себя хуже, чем я предполагал, — ответил Сомов, и даже сквозь треск в эфире чувствовалось, что он с трудом сдерживает досаду и раздражение. — Был не в форме, пришлось заменить.

— Алло! Что такое? Почему? — встревожась, допытывался Ширвис.

— По радио не скажешь. Были серьезные причины. Он дважды пропадал и возвращался в непотребном виде.

— Не может быть, Володя, он никогда этим не грешил.

— К сожалению, я сам в этом убедился.

— Позови его немедленно к микрофону! — потребовал старый Ширвис.

— Я бы позвал, но его сейчас нет в гостинице. Ян исчез после матча. Ребята искали всюду и не нашли. Он якшается с какими-то неизвестными нам людьми.

— Как ты мог допустить? Я так надеялся на тебя.