Пардес - Дэвид Хоупен

минут. Закончив, поднялась, плавно поклонилась и ускользнула со сцены. Включили свет, по залу прокатились аплодисменты, пораженные слушатели хлопали стоя. София направилась было к боковому выходу из зала, но ее перехватили родители (мать – густо накрашенная блондинка, отец седеющий, подтянутый, одет с иголочки, кривит губы, обводя надменным взглядом зал). София рассеянно кивала поклонникам.

– Мне пора. – Эван боком выбрался с нашего ряда.

– Почему ты так странно пришел и уходишь?

– Не все хотят меня видеть, и я уважаю их чувства.

Я перевел взгляд на Софию. Она фотографировалась с братом.

– Она просила тебя не приходить?

– Нет, но вряд ли она обрадуется. – У меня почему-то камень с души упал. Эван направился к выходу, но вдруг остановился: – Я передумал.

– Что?

Он указал на рабби Блума, который рядов через десять от нас беседовал с брюнетом в дорогом темно-синем костюме. Острый подбородок, знакомая холодность во взгляде…

– Кто это?

– Не узнал?

– Это… твой отец?

– Великий Джулиан Старк, – подтвердил Эван. – Он не знает, что я здесь.

Джулиан что-то шептал рабби Блуму на ухо. Рабби Блум внимательно слушал, время от времени кивал.

– Они что, друзья? – спросил я. – Судя по всему, они близко знакомы.

– Лучше бы Блуму с ним не связываться.

Я нахмурился:

– Почему мы наблюдаем за ними?

– Я хочу посмотреть, как отреагирует Блум.

– На что? О чем они говорят?

– У меня такое чувство, что отец собирается кое-что ему предложить.

– Что именно?

– Долго объяснять, – ответил Эван.

Я безучастно наблюдал, как Джулиан что-то шепчет рабби Блуму, а тот усиленно старается сохранять невозмутимость. Минуту спустя рабби Блум неестественно заморгал, словно нечаянно выдал себя. Эван кивнул и отвернулся.

– Подвезти тебя до дома?

– Я пришел пешком.

– Тогда пойдем выпьем. И я тебе, может, все объясню.

– Э-э, я, пожалуй, еще побуду. – При мысли о том, что Эван догадается, почему я хочу остаться, меня охватило смущение.

Директор поймал взгляд Эвана. Кровь отхлынула от лица рабби Блума, он что-то поспешно прошептал Джулиану, устремился к нам, но не успел он пробраться сквозь толпу, как Эван молча вышел.

Я неловко стоял, смотрел, как пустеет зал, надеясь перехватить Софию, когда она будет уходить. Аарон Дэвис в мешковатом фраке представил меня своему отцу, и они яростно заспорили о том, Уотергейт ли стал причиной того, что старшеклассники-миллениалы рвутся пройти практику в Капитолии. Я извинился, направился было к Софии, с которой мы мельком переглянулись, но меня перехватили Эдди и Синтия. Когда же я наконец вырвался от них – пожал им руки, подставил щеку под поцелуи и рассеянно ответил на вопрос, нравится ли мне в Зайон-Хиллсе, – мать подвела Софию к какому-то лысому в вульгарном костюме. Я сдался и ушел.

* * *

В среду, после неожиданной контрольной по Золотому веку евреев в средневековой мусульманской Испании (я оказался совершенно не готов, мистер Гарольд мстительно ухмылялся, собирая наши работы), миссис Дженис объявила по громкой связи, что шестой урок отменяется и все классы должны собраться в актовом зале. У входа нас приветствовал рабби Фельдман, велел быстро рассаживаться и вести себя хорошо. На сцене рядом с рабби Блумом, закинув ногу на ногу, сидел не кто иной, как Джулиан Старк, в пиджаке в тонкую полоску; он то посматривал на экран телефона, то шептался с рабби Блумом.

– В чем дело? – спросил я Ноаха и поискал глазами Эвана. – Зачем он здесь?

Ноах потеребил воротник.

– Ты разве не знаешь, какой сегодня день?

– Нет.

– Прошел ровно год. – Ноах понизил голос. Джулиан, заметив его, наклонил голову в знак приветствия, и Ноах вежливо кивнул ему. – Сегодня йорцайт[146] матери Эвана.

На кресло слева от меня плюхнулся Амир и над моими коленями подался к Ноаху.

– Как так? – спросил он, прикрыв рот рукой. – Это же будет пытка.

– Надеюсь, он не придет. – Ноах тоже поискал взглядом Эвана.

Однако, когда все уже расселись и рабби Фельдман встал в дверях, ввалились Оливер с Эваном, одуревшие, с красными глазами. При виде отца Эван замер как вкопанный. Рабби Фельдман замялся на миг, потом крепко обнял Эвана (у того от неожиданности вытянулось лицо, он окаменел) и пропустил в зал.

– Господи боже, – Амир положил руку на горло, – они что, под кайфом?

Эван с Оливером сели в последнем ряду. Рабби Блум, увидев, что Эван здесь, встал, включил микрофон, откашлялся.

– Спасибо всем, кто пришел, – мягко проговорил он, обернулся к Джулиану, тот одобрительно кивнул, и рабби Блум продолжал, глядя в зал: – Ровно год назад Зайон-Хиллс лишился одной из самых выдающихся своих жительниц. Кэролайн Старк, жена Джулиана Старка, мать Эвана Старка, была незаурядной личностью: авторитетный физик, глава общины, она искренне верила в равенство мужчин и женщин, в сострадание, в силу знаний и самое главное – в семью. (Я покосился на Эвана – тот, стиснув зубы, отрешенно наблюдал за происходящим.) Парашат “Хаей Сара”[147] рассказывает, как нужно вести себя во время траура. Мы должны собираться вместе по примеру Авраама Авину[148], лисподе виливкосах, скорбеть и стенать по усопшим, славить и оплакивать их. Наша традиция признаёт, что душа человеческая живет чувствами, и от нас требуется бережно относиться к утратам. Трактат “Шаббат” в Гемаре учит, что присутствующие на похоронах должны проливать слезы, и этим людям простятся все их прегрешения. Почему? Потому что эмоциональная жизнь не просто делает нас людьми, она укрепляет реальность того, что мы созданы как imago Dei, бецелем элохим, по образу Божию. Как мы знаем из трактата Сота, когда мы поклоняемся Богу – ходим Его путями, храним верность Ему во всех сферах жизни, – мы тем самым следуем Его примеру. Каким же образом? Подражая божественным атрибутам. Утешая скорбящих. Предлагая им нашу поддержку и любовь.

Он обвел взглядом зал. Одни ломали пальцы, другие кивали, третьи всхлипывали. Ноах уткнулся в платок. София спрятала лицо в ладонях. Ниман плакала, хотя вряд ли она была знакома с Кэролайн Старк, подумал я. Эван же сохранял самообладание, даже когда Оливер, явно волнуясь из-за необходимости выказать другу участие, наконец скрипя зубами неуклюже приобнял его за плечи, но тут же отдернул руку и промямлил извинение.

– Чуть погодя вы прочитаете в Гемаре, в трактате “Брахот”, описание явившегося раву олама ха-ба[149], мира без тягот земных, мира без ненависти, мира, где праведники в венцах пребывают в кдуше[150]. Все, кто знал Кэролайн Старк, уверены, что она удостоилась праведного венца. Потому что Кэролайн посвятила жизнь людям. Перед тем как поступить в аспирантуру в Стэнфорде, уехала на два года в Южную Америку, строила дома, возделывала землю, учила детей. Занимаясь физикой, поощряла интерес девочек к науке. Перебравшись