Мозг и душа: как нервная деятельность формирует наш внутренний мир - Крис Фрит

Обучение – это не только демонстрация и подражание

Моделирование сознания человека, с которым мы разговариваем, позволяет нам изменить способ общения с этим человеком. Мы можем принять во внимание, что этот человек знает и что он способен понять. Люди обладают разными знаниями и способностями, поэтому мы общаемся со всеми по-разному. Это может показаться очевидным, но есть ряд удивительных и тонких отличий, которые мы вносим в характер своего общения, сами того не осознавая.

Когда мать говорит что-то своему младенцу, она делает это особенным голосом. Она пользуется так называемым "сюсюканьем" (baby talk) или "материнским языком" (motherese)[155]. Та же самая мать особым голосом будет говорить и со своей кошкой. Но между этими типами голоса есть тонкая разница. И с  кошкой, и со своим ребенком мать говорит более высоким голосом. Этот особый голос больше похож на голос ребенка и кошки, потому что они меньше, чем она, а у живых существ меньшего размера обычно более высокий голос. Но только разговаривая со своим ребенком, мать преувеличивает разницу между гласными звуками. Она произносит звуки "и", "у" и "а" так, что они сильнее отличаются друг от друга. Это "растягивание пространства гласных" дает карикатуру на нормальную речь, с преувеличенными отличительными чертами звуков языка, на котором говорит мать.

Ребенок выучивает звуки родного языка, подражая своей матери. Пользуясь этой карикатурой нормальной речи, мать облегчает своему ребенку изучение родного языка. Когда она говорит с кошкой, она не прибегает к такой карикатурной речи. Она знает, что кошка всё равно не научится говорить.

Рис. 7.3. Как матери учат говорить своих детей, но не домашних животных.

Гласные звуки, такие как "ee" (долгая "и") в слове "sheep" (овца), "ah" ( долгая "а") в слове "shark" (акула) и "oo" (долгая "у") в слове "shoe" (туфля) определяются двумя частотами (F1 и F2). Различные гласные звуки можно разместить в пространстве гласных, определяемых этими частотами. Когда матери разговаривают со своими детьми, они говорят на особом "материнском языке" (motherese). Они подчеркивают гласные таким образом, что те оказываются дальше друг от друга в пространстве гласных. Это помогает детям понять разницу между гласными родного языка. Те же женщины особым образом говорят со своими кошками, но при этом они не подчеркивают гласных, а просто произносят слова более высоким голосом, чем обычно.

Обучение путем подражания свойственно не только людям. Горные гориллы любят есть крапиву. Эта трава очень питательна, но есть ее неприятно, потому что она жжется. Гориллы выработали сложный метод, позволяющий избегать жгучих участков листьев, отрывая листья от стебля, а затем складывая их так, чтобы самые жгучие участки оказались в глубине комка, который засовывается в рот, не задевая чувствительных губ. Детеныши горилл обучаются этому навыку, наблюдая за своими матерями. Но между этим обучением и обучением человеческих младенцев есть принципиальная разница. Гориллы-матери не проявляют никакого интереса к обучению своих детенышей. Они не пытаются помочь детенышу научиться, видоизменяя процедуру обработки крапивы, когда детеныши наблюдают за ними.[156]

У людей цикл общения при взаимодействии матери и ребенка полностью замкнут. Это проявляется не только в том, что мать интересуется тем, что делает ее ребенок. Ребенок, в свою очередь, знает, что матери интересны его действия. Младенцы охотнее слушают "материнский язык", чем нормальную взрослую речь. Они знают, что этот язык обращен к ним. Когда ребенок видит, как мать роняет на пол кастрюлю, и слышит, как она говорит "черт!", он не запоминает, что кастрюлю надо называть "черт".[157] Ребенок знает, когда мать обучает его названиям вещей, а когда не обучает.

Цикл замыкается

Читая эту книгу, вы реагируете на мои слова, но ваша реакция никак не сказывается на мне. Такое общение – процесс односторонний. Общение в форме диалога – двусторонний процесс. Вы слушаете, что я говорю, и реагируете на это. Но и я, в свою очередь, реагирую на вашу реакцию. Я называю это "замыканием цикла".

Удивительное свойство общения в форме диалога состоит в том, как хорошо оно в большинстве случаев работает. Поэтому сбои в таком общении могут быть особенно смешны, и на них держатся все парные комические сцены. Вспомним забавные диалоги братьев Маркс:

Граучо: Ну вот, это полуостров, а это виадук, который ведет от него на материк.

Чико: Почему утка?

Граучо: Я в порядке. А ты как?[158]

В семидесятые годы в британской комедии царили Ронни Баркер и Ронни Корбетт. Их скетч-шоу "Два Ронни" выходило в течение пятнадцати лет. В 1999 году, через десять лет после окончания этого шоу, по результатам голосования телезрителей скетч "Ручки для вил" (Fork Handles) был признан лучшим из всех скетчей этого шоу.[159] Этот диалог может служить прекрасной иллюстрацией двусмысленностей, возникающих при общении, и того, и как с ними можно разобраться, замыкая цикл.

"Ручки для вил": как (в конечном итоге) цикл замыкается в скетче "Двух Ронни"

Хозяйственный магазин. Ронни Корбетт стоит за прилавком в рабочей одежде. Он только что обслужил покупательницу.

Корбетт (бормочет): Пожалуйста. Не споткнитесь там.

(В магазин входит Ронни Баркер в замызганном свитере и вязаной шапочке.)

Баркер: Fork 'andles! (Ручки для вил!)[160]

Корбетт: Four candles? (Четыре свечи?)

Баркер: Fork 'andles. (Ручки для вил.)

(Ронни Корбетт достает из коробки четыре свечи и кладет их на прилавок.)

Баркер: No, fork 'andles! (Нет, ручки для вил!)

Корбетт (сбит с толку): Well there you are, four candles! (Так вот же, четыре свечи!)

Баркер: No, fork 'andles! 'Andles for forks! (Нет, ручки для вил! Ручки, которые для вил!)

(Ронни Корбетт убирает свечи и идет за ручкой для вил. Он приносит ее и кладет на прилавок.)

Корбетт (бормочет): Ручки для вил. Думал, вы сказали "четыре свечи". 

Баркер: Got any plugs? (А есть вилки?)[161]

Корбетт: Plugs. What kind of plugs? (Какие именно?)

Баркер: A rubber one, bathroom. (Резиновую, для ванной.)

(Ронни Корбетт достает коробку с пробками для ванн и кладет ее на прилавок.)

Корбетт (доставая две пробки разного размера): Какого размера?

Баркер: Тринадцать ампер!

(и т.д. и т.п.)

Ронни Б. пытается сообщить Ронни К., что хочет купить ручки для вил (fork 'andles). Чтобы проверить, правильно ли он понял, Ронни К. переспрашивает: "Four candles?" ("Четыре свечи?"). Ронни Б. слышит "fork 'andles". Кажется, что всё в порядке. Ронни К. приносит четыре свечи. Ронни Б. видит, что его предсказание, что Ронни К. будет делать дальше (принесет ручки для вил), было ошибочным. Ему не удалось сообщить, что он хочет купить. Он меняет форму сообщения: "'Andles for forks". Получилось! На этот раз поведение Ронни К. соответствует предсказанию.

Цикл замыкается окончательно

Общение в форме диалога, лицом к лицу, не односторонний процесс, в отличие от чтения книги. Когда я веду с вами диалог, в зависимости от вашей реакции на меня меняется моя реакция на вас. Это и есть цикл общения. Но при этом не только я пытаюсь предсказать, что вы скажете дальше, на основании моей модели вашей мысли. У вас в голове тоже есть модель моей мысли. Вы тоже пытаетесь предсказать, что я скажу дальше. Вы тоже готовы изменить свои слова, чтобы указать мне на то, что ваша модель моей мысли плохо работает для предсказания того, что собираюсь сказать я.

В этом состоит важное отличие общения от нашего взаимодействия с материальным миром. Окружающий нас мир совершенно безразличен к нашим попыткам его трактовать. Но когда два человека взаимодействуют в диалоге, их обмен мыслями – это их совместно дело. Поток информации при этом не бывает односторонним. Даже если моя цель состоит в том, чтобы сообщить вам какую-либо мысль, та мысль, которую вы в итоге получите, будет неизбежно доработана вами. Такая передача мыслей напоминает работу гравитационного поля. Луна вращается вокруг Земли, но присутствие Луны, в свою очередь, влияет на вращение Земли.

В тот момент, когда моя модель вашей мысли совпадает с моей собственной мыслью и у меня больше нет нужды показывать вам, что возникла проблема, можно считать, что сообщение прошло успешно. При этом принципиально, что в этот самый момент между вашей моделью моей мысли и вашей собственной мыслью тоже не остается отличий. Этот момент взаимного согласия завершает успешную передачу сообщения.[162] Строя модели внутреннего мира других людей, наш мозг решает задачу, требующую проникновения в чужое сознание. И именно эта способность строить модели чужого сознания и создала пропасть между людьми и всеми другими видами живых организмов. Если бы мы не могли строить мысленные модели окружающего мира и делиться ими, у нас бы не было ни языка, ни культуры.