Да здравствует король - Кай Хара

вычеркнуть постоянное замечание из твоих документов? — спрашивает он. — В твоем личном деле не останется ни следа ни от нее, ни от задержаний после занятий.

Я замираю, зажав в руке книгу, поднятую на полку.

— Как?

Он усмехается, и это почти игриво.

— Теперь эти привилегии за кумовство выглядят не так уж плохо, не так ли?

Я сдерживаю желание швырнуть в него книгой и скептически сужаю глаза.

— Зачем тебе это нужно?

— Потому что я получу что-то взамен.

И вот оно. С ним ничто не бывает бесплатным. Око за око и услуга за услугу, очевидно.

Я возвращаюсь к сердитой укладке книг.

— Конечно, я ошиблась. Зачем делать что-то милое, если можно быть придурком?

Он возвышается надо мной, внезапно оказавшись передо мной. Я поднимаю на него глаза.

— Я не милый, Беллами. Не совершай ошибку, думая, что я когда-нибудь стану героем твоей истории. Я — злодей.

Я не знаю, как кто-то может быть таким горячим и холодным одновременно. В один момент, когда я чувствую голод, а в другой — холодность и отстраненность, как будто передо мной стоит незнакомец.

— Чего ты хочешь?

— Полного послушания в течение следующих шести недель.

Я в замешательстве опускаю бровь.

— Что?

Его рука поднимается, чтобы аккуратно убрать прядь волос с моего лица. Это не нежная ласка любовника, а напоминание о том, что он считает, что может делать со мной все, что хочет и когда хочет. Я отпихиваю его и скрещиваю руки.

— На время нашего совместного пребывания на наказании ты будешь в моем распоряжении и будешь делать все, что я захочу, когда я захочу. — Он как будто вытащил это слово прямо из моей головы. — Если я захочу, чтобы ты написала мою работу по английскому языку, ты сделаешь это. Если я захочу, чтобы ты убралась в моем доме в два часа ночи, ты придешь с веником и шваброй и спросишь, с какой комнаты я хочу, чтобы ты начала.

Настала моя очередь смеяться.

— Ты сумасшедший, если думаешь, что я на это соглашусь.

Он пожимает плечами.

— Это зависит от тебя. Но это мое предложение.

Мне противно, что я вообще об этом думаю. Действительно, в этой сделке я абсолютно точно окажусь в проигрыше. Зная его, он заставит меня чистить его унитаз зубной щеткой, пока он будет смотреть. И это в лучшем случае, если он не заставит меня сделать что-нибудь безумное. Его богатство и власть могут защитить его, но у меня нет никакой защиты, если меня поймают на чем-то незаконном.

— Сколько времени у меня есть, чтобы принять решение?

Он смотрит на часы.

— Пять минут.

Титулованный мудак.

— Я не буду делать ничего противозаконного. — Это требование, а не вопрос.

— Отлично.

Другая мысль приходит в голову, вспоминая, как я рассыпался после нескольких прикосновений.

— И ничего сексуального.

На этот раз его ухмылка стала совсем наглой.

— Мне не приходилось принуждать тебя ни к чему сексуальному, Беллами. И не собираюсь заставлять сейчас.

Не обращая внимания на это замечание, я обращаюсь к нему с последней просьбой.

— И мы объявляем перемирие. Больше никаких издевательств, никаких угроз, никаких нападений. Ни от тебя, ни от твоих слепых последователей. Нет смысла добиваться исключения из школы только для того, чтобы через две недели меня исключили из-за того, что я пыталась убить тебя. — Я протягиваю ему руку. — Мы не друзья, мы просто не будем мешать друг другу. Если ты можешь с этим согласиться, тогда я согласна.

Он стоически смотрит на меня в течение долгого времени, ничем не выдавая себя. Затем он делает шаг вперед и кладет свою руку в мою.

Знакомая искра, которая вспыхивает, когда он прикасается ко мне, пробегает по моей руке.

— Договорились. — Говорит он.

— Договорились. — Отвечаю я.

Он убирает мою руку и делает шаг назад.

— Я собираюсь повеселиться.

Я не сомневаюсь в этом. Я знаю, что он заставит меня пожалеть о своем решении.

— Так когда это начнется?

Он достает телефон и набирает сообщение.

— Все сделано. Твой послужной список чист. — Убрав телефон, он махнул рукой в сторону открытых коробок на столе. — Теперь то, что ты делаешь и с кем ты это делаешь, абсолютно мое дело. — Он говорит с победной улыбкой. — Можешь начать с того, что закончишь расставлять книги в этих коробках. А я пойду домой.

Он поворачивается на пятках, чтобы уйти, когда я прерываю его.

— Я не могу, — пролепетала я, когда он посмотрел на меня через плечо. Я снова поражаюсь тому, насколько он привлекателен. Его золотистое лицо и темные ресницы придают хрупкую красоту дикости его взгляда. — Мне нужно уйти через тридцать минут. Я занимаюсь с Джереми.

Его взгляд не меняется, но что-то в воздухе меняется.

— Очень жаль. Ты же договорилась. — Он уходит, останавливается у двери, прежде чем выйти. — Знаешь что, закончи весь ряд, прежде чем выйдешь из этой комнаты.

Это займет еще часа четыре, не меньше. Я буду здесь до глубокой ночи. Очевидно, что версия 2.0 правления террора Роуга только что вступила в силу. Но если это означает чистое досье, я смогу смириться с последствиями своего решения.

Я думаю.

15

Дверь библиотеки захлопывается за мной, когда я ухожу. К черту ее репетиторство с этим хилым мудаком. У меня руки чешутся вернуться туда и приказать ей никогда больше с ним не разговаривать.

Я останавливаюсь на месте, обдумывая это.

Зная ее, если я использую нашу сделку таким образом, она отмахнется от меня, прежде чем броситься в распростертые объятия этого ублюдка. Иначе я просто подтолкну ее в его сторону. Об этом не может быть и речи.

Моя привязанность к