Записки психиатра, или Всем галоперидолу за счет заведения - Максим Малявин

При всем при этом у Женька всего два погашенных условных срока. Скорее всего, было бы больше, если б не его потрясающая неспособность драться. То есть не задирать окружающих он, конечно же, не может, а уж в пьяном виде у него просто таксис на боксеров и адептов всех восточных школ единоборств. А физиономия у этой ходячей макивары из тех, что в народе называют «кирпича просит», вот и находят они друг друга с завидным постоянством. В итоге, весь пьяный, побитый и несчастный, он приходит сдаваться в больницу с таким жалким видом, что отказать ему практически невозможно. В больнице его знают и не колотят почем зря, а еще дают отъесться и отоспаться. Соответственно, ни о каком трудоустройстве речь не заходила никогда, ибо за более чем десятилетний промежуток не нашлось ни одного работодателя, достаточно смелого, чтобы пустить это стихийное бедствие на свое предприятие, а до введения должности провокатора массовых мордобоев местные пиар-менеджеры еще не доросли. Женины родители предприняли несколько попыток закодировать парня, но своей потрясающей невосприимчивостью ко всем примененным методам он мог бы при желании развалить не одно частное медицинское предприятие и посрамить не одну бабку-шептунью (да и местного колдуна вуду с чебоксарским акцентом в придачу), но Женек никогда не жаждал чужой крови. В итоге родители тяжко вздохнули и сами ушли в длительный автономный запой.

Потом Женя пропал почти на два года: в диспансере не появлялся, в больницу не просился. Возникало опасение, что парня все же кто-то прибил под горячую руку. И вот недавно Женек появился снова. Принимала его моя жена, поскольку я был на каком-то вызове. Он пришел чистенький, аккуратно одетый и — о, чудо! — трезвый как стеклышко, что кардинальным образом диссонировало с его прошлыми визитами, когда взрывоопасный выхлоп можно было соображать с закуской на троих. Протянув листок для профосмотров, он изрек:

— Оксана Владимировна, я все понял по жизни. Мне раньше алкоголь мешал, а я, дурак, думал, что гены. А потом я обиделся на себя и на такую жизнь и подумал: я же реальный пацан, а не пенек с ушами какой, а живу как лох последний. Обиделся крепко-крепко на себя, аж пить расхотелось. И что вы думаете — за последний год хоть бы раз с кем подрался! Нет, меня даже участковый стал по имени звать, а не ушастым пидорасиком. Я год грузчиком проработал на овощной базе, все вокруг пьют, а мне противно, но я молчу, а то опять в пачку прилетит. Денег заработал, оделся вот… А сейчас меня на ТЭЦ зовут, слесарем. Вы мне подпишете?

Как положено в таких случаях, вопрос решала врачебная комиссия. Подписали. Ждем и держим кулачки: а вдруг и вправду толк выйдет? Вот уже три месяца прошло…

Экофэншуй

Как я уже не раз упоминал, всеобщая грамотность в сочетании с дурной головой и избытком энергии — страшная вещь, способная при должном усердии спровоцировать мигрень, геморрой и вызвать к жизни сложные заковыристые лингвистические конструкции у целого ряда должностных лиц. Отлаженная бюрократическая машина, будучи вовлеченной в переписку с нашими пациентами, часто оказывается бита на своем же поле; тогда она начинает плакать и звать на помощь психиатров, дабы те поставили резюмирующую нейролептическую точку в кверулянтском эпосе.

Началось все сравнительно безобидно. Наш давний пациент, скажем, Андрей, совершая ежеутренний моцион, обратил внимание на то, что дворники неправильно расставляют мусорные контейнеры, которые должна потом собрать машина с эвфемистичным названием «эковоз». Расставленные контейнеры ожидали своей очереди, мешая прохожим и нарушая гармонию восприятия утреннего двора. Андрей продумал сложную схему, согласно которой эти емкости следует хитрым образом сгруппировать в строго определенный момент строго в определенной точке пространства — все фэншуйно, экологично, прохожие счастливы, дворники отвешивают автору скупые мужские комплименты. Собственно, дворники их и отвесили, когда им в руки попала схема, похожая на план штабных учений «Эковозы vs педестрианы», где, помимо расстановки контейнеров, указывались направления главных ударов, фланговые обходы и пути эвакуации мирного населения. Поняв, что взаимопонимания и аплодисментов не будет, Андрей обратился в ЖЭК.

Там автора мегапроекта выслушали, но улаживать его взаимоотношения с дворниками не рискнули, уж очень колоритны были эпитеты, высказанные последними по поводу новшеств вообще и экофэншуя в частности. Ну, и много-много личного.

Видя такое дружное сопротивление разумному и доброму, Андрей заподозрил ЖЭК в откатах со стороны дворников, о чем и написал в мэрию, приложив к письму свой многострадальный план. План доставил работникам мэрии несколько радостных минут, после чего написанный в вежливой форме отказ покарать нерадивых и внести гармонию в мир отдельно взятого двора был в срок отправлен адресату. Полученный ответ окончательно укрепил Андрея в подозрениях относительно коррумпированности городских властных структур, поэтому следующим письмом, с все тем же планом битвы дворников с мусором и победой гармонии над хаосом, а также требованием покарать виновных (далее список нерадивых должностных лиц и мэр до кучи) была осчастливлена прокуратура. С уведомлением о том, что в случае халатного отношения к должностным обязанностям вникать в тонкости мусорного фэншуя будет уже президент.

Представив, как наяву, картину маслом «Президент утверждает план расстановки мусорных контейнеров», а также ощутив нервное шевеление звезд на погонах, ребята из прокуратуры на счет «раз» подпрыгнули, а на счет «два» прислали нашему главврачу петицию (с все тем же планом и расстрельным списком). Мол, сделайте же что-нибудь с вашим подопечным, а то у нас тут сезон звездопада наметился! Самое интересное, что критериев для недобровольного осмотра в данном случае нет (пациент не беспомощен, угрозы для жизни и здоровья как своих, так и окружающих не представляет), и поэтому у президента есть все шансы получить письмо с картинками. Ждем.

На бога надейся…

Помимо прочих несомненных достоинств, вера в Бога обладает мощным психотерапевтическим действием, ибо не просто так считают Его утешителем страждущих, пастырем и тихой гаванью. Только не всем нашим пациентам доступна истинная, чуждая перегибов и крайностей, мудрость, которая гласит, что одними молитвами психически здоров не будешь. Или, словами арабских мудрецов: «На Аллаха надейся, а верблюда привязывай». Или, словами познавших дао большого бизнеса: «Плати и взятки, и налоги, и про откаты не забывай». Ибо подобен пациент в психозе, ищущий прибежища в храме Божьем, пылающему брандеру,[48] посетившему битком набитую гавань, тихую и спокойную ДО его появления.

Наталья (назову ее так) наблюдается в психдиспансере уже больше двадцати лет. Шизофрения, параноидная форма. Инвалид второй группы, на данный момент уже бессрочно. Вне обострения вполне себе милый человек, занимается домашним хозяйством, нянчит внуков, ходит в православную церковь. В церкви Наталью тоже знают, причем очень хорошо. И очень давно. И как облупленную. Наталья была католичкой, пока однажды, лет десять-двенадцать назад, не услыхала голос одного из архангелов, который поведал ей много интересного про местного пастора. Тогда она, кипя праведным гневом, ринулась в крестовый поход за чистоту веры и нравов. Битва состоялась прямо посреди проповеди и могла бы приобрести эпический размах, не вмешайся в диалог Натальи с архангелом, происходящий по ходу нарезания кругов вокруг алтаря за пастором с крестом наперевес (добротный такой, увесистый, из дома перла), демон ада. Он объявил, что покушение даже на не совсем уже святого отца все же является грехом из разряда тяжких. Даже смертных, правда, Люци? И посему он уполномочен вот прям сейчас забрать сию душу в теплое местечко с инфернально обходительным персоналом, сковородки подогреты, масло в чанах кипит, только вас и ждем, Вельзевул и его хтоническая команда. Архангел что-то возразил, демон привел контраргумент и уперся рогом, и понеслась дискуссия о законе Божьем, преступивших его, мерах пресечения и сроках отсидки. Пока, застыв соляным столпом, Наталья внимала перлам красноречия одного и многоэтажным с коленцами конструкциям другого, подоспели опомнившиеся прихожане с подручными средствами транспортной иммобилизации. Пройдя курс лечения, Наталья к католикам охладела, но душа требовала веры. И таковая была обретена, на сей раз в лоне православной церкви.

Особенно подкупили ее сердобольные бабульки, которые слово за слово прознали про Натальин недуг и, ахая и цокая языком, отсоветовали принимать таблетки и делать ежемесячные уколы — это ж химия голимая, наркотик на наркотике, прости гос-споди, у тебя от них совсем мозг скукожится! И стала Наталья лечиться исключительно молитвами и постом. Такого лечения хватило ненадолго, и вскоре архангел заговорил с ней снова. Правда, на сей раз он стал убеждать ее сходить на исповедь. Ну, исповедь — дело богоугодное, и долго тянуть она не стала. Пришла, начала рассказывать… Строго говоря, Наталью винить не в чем. Кто ж знал, что именно в этот момент припрется демон и начнет ее, Натальиным, языком рассказывать такое, что красного как рака батюшку спасли только проявленные чудеса смиренномудрия и вовремя скатавшиеся в трубочку уши. Лишь глубокая врожденная интеллигентность удержала его от греха сквернословия в эпитетах к услышанной ереси и прихожанке лично, свечку ей… в руки. Снова госпитализация, снова курс лечения и снова бабульки на страже Натальиного мозга, желудка и печени. Снова молитвы и пост. Собственно, архангел с демоном не против. Они, судя по всему, успели подружиться и ждут удобного момента, чтобы поболтать, подискутировать, а иногда от скуки берут на себя контроль за телом подопечной. Тогда весело становится всем прихожанам, а бабулькам — в первую очередь. Бог не фраер, он шельму метит, и гонки с препятствиями и напутствиями время от времени разнообразят размеренный церковный быт.