Семь безликих святых - М. К. Лобб

понимаешь? Это…

Баттиста, опустив руки, отпрянул. На его лице читалась усталость.

– Прошу тебя, Дамиан. Забудь о других жертвах. Меня не волнует, если Форте прикажет тебе спуститься в городской морг и сбросить их тела в реку – ты все равно это сделаешь. Твоя роль заключается не в том, чтобы задавать вопросы. А чтобы выполнять приказы. Это твоя работа.

Дамиан не мог найти слов. Он чувствовал себя таким маленьким. Таким ничтожным. Ребенком, который не понимал, как устроен мир, и неверно расставлял приоритеты. Баттиста был прав: его работа – защищать Палаццо и подчиняться приказам главного магистрата Форте. Почему он вообще позволил Роз Ласертозе забраться к нему в голову?

Дамиан уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг резко остановился. У него оставался еще один вопрос.

– Это ты обезглавил Якопо Ласертозу?

Повисло тяжелое молчание, Дамиан тут же пожалел о своих словах. Но он никак не мог перестать думать о том, что на днях сказала ему Роз;

«Был ли мой отец особенным? Нет. Я думаю, он был человеком, ставшим заложником системы, которая относилась к нему как к расходному материалу».

Он видел горе, испытываемое Роз. Видел тень женщины, которой раньше была Каприс Ласертоза и которая теперь заперта в серой квартире с призраками своего прошлого. Пусть Якопо, по мнению отца Дамиана, и заслуживал смерти, но его жена и дочь не должны были разделять его наказания.

Баттиста прищурил глаза, пронзая его взглядом.

– Откуда ты это взял?

Дамиан прикусил щеку изнутри. Отчасти ему хотелось, чтобы отец все отрицал. Одно дело – убить дезертира, и совсем другое – отправить его отрубленную голову семье. Потому что это не правосудие. И даже не возмездие.

– Я просто хочу знать. Это ты отдал приказ убить его, верно?

– Да, – ответил Баттиста. – Когда мне доложили, что он сбежал, моей задачей стало разыскать его. Я был его командиром.

Дамиан почувствовал, как его кожа словно обледенела.

– Но вы дружили.

– Он был дезертиром. – Тон голоса Баттисты ясно давал понять, что он не потерпит дальнейших расспросов. Мужчина был будто высечен из камня, вылеплен рукой собственного святого. – В любом случае к тому времени мы уже много лет не были настоящими друзьями. Каждый раз, когда я получал повышение, Якопо все больше завидовал мне. Он не мог смириться с чужим успехом. Я только со временем это понял.

– Ясно. – Дамиан сглотнул. Костяшки его пальцев, упиравшихся в столешницу, побелели. – Но даже в этом случае, разве прошлое ничего не значит?

Взгляд Баттисты выражал понимание.

– Взгляни на это с другой стороны, Дамиан. Что, если бы дезертирство сошло Якопо с рук? Представляешь, какой позор он навлек бы на свою семью, в случае если бы вновь показался в Омбразии, не будучи с почестями уволенным в запас? Он бы стал изгоем.

– Уверен, он предпочел бы стать изгоем, чем быть убитым.

Не стоило этого говорить. Брови отца сурово сошлись на переносице.

– Дело в том, что мы с Якопо были друзьями, а потом перестали ими быть. Прошлое есть прошлое. Важно то, кем ты являешься сейчас, а не кем был раньше.

Его слова натолкнули Дамиана на мысли о Роз. Прошлое есть прошлое. Что же ему оставалось делать, когда прошлое настигло его настоящее? Когда он не смог отделить сегодняшнюю Роз от девушки трехлетней давности? Он все еще испытывал к ней прежние чувства, хотя и понимал, что не должен. Казалось, будто этой разлуки не было вовсе.

Вдруг стало очевидно, что Баттиста ждет от Дамиана каких-то слов. Уверенность покинула его, поэтому он торопливо пробормотал:

– Знаю, что ты прав. Мне просто было интересно.

Баттиста кивнул, а когда заговорил, раздражение из его голоса улетучилось:

– Забудь про семью Ласертоза. Якопо получил по заслугам, а его жене и дочери повезло, что им не приходится нести на себе позор за его поступок.

Баттиста считал, что Роз и Каприс повезло?

Дамиан – видимо, по своей глупости – совсем не ожидал, что его отец окажется таким суровым. Баттиста после смерти жены сильно изменился: стал меньше улыбаться и говорить более жестко, вместо объятий ободряюще хлопал по руке. Однако Дамиан полагал, что причина кроется в нем. Результат вынужденного быстрого взросления. Необходимость пересечь невидимую черту, где потребность в утешении – глупость. Где слезы – это показатель слабости, а способность нести смерть достойна гордости.

Должно быть, он слишком долго молчал, потому что Баттиста нетерпеливым взмахом руки закрыл тему.

– Ну что, ты уже закончил допрашивать меня?

– Да, – пробормотал Дамиан. – Прошу прощения.

Его отец хмыкнул в ответ, снова смягчившись.

– У тебя хорошо получается, а будет еще лучше, если перестанешь чересчур много думать. А теперь иди спать, сынок. Выглядишь ужасно.

Дамиан повиновался, но не успел дойти до двери, как Баттиста окликнул его:

– И еще, Дамиан.

Он обернулся.

– Надеюсь, ты не жалеешь о том, что сделал.

Слова обрушились на Дамиана как поток ледяной воды. Он открыл рот, но тут же его закрыл.

– Не жалею, – в конце концов сумел он прошептать. На языке остался знакомый привкус лжи, горький и тошнотворный.

Кивнув, отец вновь опустил глаза, и Дамиан в странном оцепенении вернулся в свои покои. Однако после этого еще долго лежал без сна, прокручивая в голове их разговор, вглядываясь в мрачную темноту.

Надеюсь, ты не жалеешь о том, что сделал.

Его настолько поглотили эти мысли, что он не сразу осознал: Баттиста так и не ответил на его вопрос.

* * *

Следующее утро Дамиан, пытаясь как-то отвлечься, провел на тренировочной площадке. Территорию между Палаццо и протекающей поблизости рекой занимали примятая ботинками трава и грязь, по периметру ее окружали казармы, где размещались солдаты или офицеры, случайно оказавшиеся в это время на тренировке в городе. Днем уже было тепло, и солнце безжалостно припекало затылок Дамиана. Вытирая пот со лба, он выкрикивал указания на тренировочном ринге и, щурясь от света, показывал, как правильно держать аркебузу на стрельбище. Движение, сосредоточенность на чем-то еще, помимо Роз или ее отца, постепенно ослабляли тугой узел в его груди. И к тому времени, как тренировка закончилась и все разошлись, он уже вновь чувствовал себя почти нормальным человеком.

Он быстро принял душ, сменил тренировочную одежду на форму и направился к входу в Палаццо, где принялся дожидаться Сиену. Девушка появилась мгновение спустя – воротник съехал набок, косы лежат в диком беспорядке.

Дамиан, вскинув бровь, оглядел ее.

– Теперь я понимаю, почему Ноэми не было на тренировке.

Сиена закатила глаза, а потом лукаво подмигнула.

– У нее и так уже идеальный прицел.

Дамиан предпочел никак не комментировать это заявление и лишь в притворном разочаровании покачал головой, после чего они, спустившись по тропинке, зашагали в сторону центра города. Обычно он оставлял Кирана за главного, пока они вместе с Сиеной совершали обход храмов гильдий. На этот раз она оказалась чересчур проницательной, потому что, как только они покинули огромный каменный храм Силы, тут же накинулась на него.

– Ладно, что происходит?

Он удивленно захлопал глазами.

– Ты о чем?

– Не строй из себя дурачка, Вентури. Ты чем-то озабочен. – Всезнающее выражение лица Сиены вызывало у него