Ревизор: возвращение в СССР 20 (СИ) - Винтеркей Серж

— И ты не считаешь, что пора вмешаться?

— Не думаю, что это хорошая идея, начать сейчас выкручивать ей руки, — задумчиво проговорил Насир. — Совершенно нормально, что молодая девушка общается с молодыми людьми. Это неизбежно и, более того, я это приветствую. Ты же знаешь, что у меня нет сына, мне придётся оставить свой бизнес Аише. Она должна уметь общаться и с противоположным полом тоже на равных. Не робеть, не потуплять взор, а отстаивать жестко свою позицию. А иначе, как она будет самостоятельно бизнес вести? Так что русскую борьбу приветствую. Сама бы не придумала туда записаться, надо было мне догадаться ее туда отправить. И учеба в СССР, как ты посоветовал, тоже хорошая идея. Все говорят, что у них женщины держатся на равных с мужчинами, не то, что у нас. И лучше, чем Париж, где женщины в знак того, что они якобы равны с мужчинами, только курить и пить начинают, а на самом деле у них никакого равенства с ними нет. Все деньги, как и у нас, у мужчин.

— Это верно, — ответил пораженный такой широтой взглядов зятя Тарек, — когда я был в СССР, то видел множество врачей-женщин, и учителей-женщин. Там даже среди хирургов полно женщин, и много женщин-профессоров в университетах. В Париже в этих профессиях сплошь мужчины, женщин не подпускают практически… Ты не поверишь, но в СССР есть даже полно женщин-инженеров и архитекторов!

— Вот и мне так же соседи сказали, правда, в основном осуждая, как можно было дочь отправить в такую безбожную страну, где женщина в штанах управляет сама паровозом. Но мне-то именно это и надо! И вообще, Аише надо учиться принимать самостоятельные решения.

— Но я все же считаю, что у них с этим парнем всё зашло уже слишком далеко, — возразил Тарек. — Он каждый раз возит её домой к Фирдаусу после своих курсов. И по выходным они вместе время проводят. А на днях он спрашивал Фирдауса про курсы арабского языка для себя.

— Воспитана Аиша правильно, лишнего себе не позволит, я в этом уверен, — задумчиво проговорил Насир. — А то, что этот парень оказывает столько знаков уважения к ней, согласись, о многом говорит. Педагог, говоришь, человек с такой профессией глупостей наделать не должен.

— Мне бы твою уверенность, — ответил Тарек зятю, но в глубине души был рад, что не надо устраивать внучке тиранию вселенского масштаба, — ладно, по этому вопросу все ясно. Ты надумал уже, как я тебе советовал, продавать бизнес и переезжать из Ливана вслед за нами?

* * *

Начали собираться с женой домой. Немного жалко было расставаться со всеми, но очень рад был повидаться.

— Вот, жизнь, — проговорил я, оглядывая родных, когда мы вернулись за стол, проводив Балдина, — только встретились и опять все разбежимся сейчас кто куда…

— А вы приезжайте к нам в гости, — тут же пригласил Ахмад.

Хотелось сказать, уж лучше вы к нам, но промолчал, только улыбнулся, кивнув благодарно.

Бабушки надавали нам с собой еды всякой разной после свадьбы.

— Хоть ужин не надо готовить, — возразила мне бабушка в ответ на мои попытки соскочить.

Тузик остался в деревне. Гончаровы решили вернуться в Москву с нами. Родька с Галиёй сидели сзади с переносками на руках. А Гриша сел со мной вперёд. Не все вещи поместились в багажник, Гончаровым бабушки тоже ссобойку вручили. Пришлось Грише одну сумку себе в ноги поставить. Ничего, в тесноте, да не в обиде.

Уезжали все с сожалением, хотелось ещё пообщаться с родными. Представил, как жена сегодня вечером с братом будет прощаться, которому во Владик возвращаться. Пять лет не виделись, и когда следующая встреча случится, не известно. Разбросала жизнь по бескрайней стране. Вот, чую, слёз будет…

По приезду Гончаровы помогли нам с женой поднять детей и вещи до квартиры. Прощаясь, Родька напомнил про концерт в школе. Обещали всенепременно быть.

Ну а затем состоялась встреча Галии с братом. Рафик отличался от своих младших братьев, был постройнее и повыше. Галия повисла у него на шее и разрыдалась от избытка чувств. Тот и сам еле держался. Загит принял у меня переноски с детьми, пока я заносил сумки и фоторужьё. Потом Раф переключился на меня, а Галия на детей.

— Ну, привет, братишка, — улыбаясь, протянул он мне руку, пожал и, притянув к себе, крепко обнял. — Спасибо тебе за сестру, она выглядит счастливой.

— Я стараюсь, — скромно улыбнулся я, разделся и прошёл на кухню.

— Плитка в комнате, — доложил Марат, протягивая мне руку. — Правда, были проблемы. Твой сосед с запорожцем в соседнем гараже вначале все никак не верил, что мы не грабители. Пришлось ему и про тебя рассказать, и про то, как твоя машина выглядит, только тогда и поверил.

— Ну, значит, не зря я с ним задружился! — усмехнулся я, припомнив фаната «горбатого», — бдит!

Руслан к нашему приезду уже уехал на вокзал. Мы его и не видели в этот раз.

— Ну, наконец-то, я всех братьев жены в лицо знаю, — улыбнулся я. — А то так встретились бы на улице и прошли бы мимо.

— Что вы ели? — влетела в кухню Галия и, вручив мне Русика, принялась распаковывать ссобойки от Эльвиры и Никифоровны.

— Ну, как прошла свадьба? — подтянулся на кухню Загит с Андрюшкой на руках.

— Хлопотное это мероприятие, — начал рассказывать я. — С утра как началось, так к полуночи только закончилось. Новобрачные наши так устали, что к вечеру уже и петь не могли. Охрипли. Но очень душевно все было, деревня тем и хороша.

— И мне понравилось! — разобрала сумку из деревни Галия, и выставила всё угощение на стол перед нами.

* * *

Москва. Квартира Эль-Хажжей.

Понимая, что сын очень серьёзно относится к своим обязанностям опекуна племянницы, Тарек не стал откладывать звонок в Москву.

— Приветствую, сын, — услышал он голос Фирдауса в трубке. — Говорил я сегодня с Насиром насчёт Аиши. Он не против её общения с молодыми людьми, если всё будет пристойно и в рамках приличий.

— А-аа, — опешил от такого ответа мужа сестры Фирдаус. — А как я должен убедиться, что всё в рамках приличий?

— Насир уверен, что хорошо воспитал дочь и доверяет её благоразумию, — ответил Тарек.

— Ну, ему виднее, — ответил Фирдаус и они с отцом попрощались.

Насир Аль-Багдади, член уважаемой, далеко не бедной семьи и такое его попустительство в отношении единственной дочери сильно озадачило Фирдауса. Но он не имел привычки спорить со старшими, поэтому тут же на листочке написал для Марата адрес Ливанского посольства, где на курсах арабского языка уже училась его жена Диана. А также телефон, по которому туда надо предварительно позвонить и сослаться на него.

* * *

Посидел немного за столом и с сожалением подумав, что есть ещё одно незаконченное дело, извинился перед гостями и пошёл к соседям.

Иван был дома и Ирина Леонидовна тоже. Не желая при ней заводить с Иваном разговор на щекотливую тему, попросил его зайти ко мне. Мы закрылись с ним у меня в большой комнате.

— Как дела? — спросил я.

— Ксюша звонила, — глядя отсутствующим взглядом мимо меня, ответил он.

— И что? — удивился я. — А куда она тебе звонила-то?

— Тебе позвонила, а Загит меня к телефону позвал.

— Так. Понятно. И что?

— Ничего. Позвонила попрощаться и пожелала счастья в личной жизни и успехов в работе.

Ничего себе! Как это она решилась? Или это её Рамаз уже научил? Но, в любом случае, достойно поступила. И мне не придётся сообщать другу дурные вести. Просто гора с плеч. А то оно мне надо было?

— А что с командировкой? — поспешил я перевести разговор на другую тему. — Когда в Болгарию?

— Не будет никакой Болгарии, — всё так же равнодушно ответил он. — Вместо меня другой уже улетел.

— Даже так? — растерялся на мгновение я. — И что теперь?

— Ничего. Буду дальше работать, но уже в СССР… Работы полно, копать и копать… Большую территорию в Калининской области предстоит обследовать перед застройкой. Поеду туда…

Да ладно! На мой объект? Как тесен мир!