Согрей меня - Лина Манило

трубку не получалось.

– Это всё из-за Сергея, – продолжила Наталья, а ребёнок плакал всё громче. – Я не должна была вам звонить, но я не хочу, чтобы страдали невиновные.

Женщина говорила всё быстрее, словно боялась, что её вот-вот могут прервать.

– О чём вы? – Мара почувствовала, как её горло сжимает спазм.

– Ваш муж очень много денег должен… очень много. Такие долги не прощают даже спустя годы. Но даже не в них дело, но это неважно.

– Но он… откуда вы? Он же умер.

Наталья промолчала, и в тишине Маре почудилась насмешка.

Ни о каких долгах Сергея Марьяна не знала. С неё никто их не требовал ни после гибели Серёжи, ни спустя время. Почему сейчас?

Может быть, это чья-то злая шутка? Розыгрыш? Может, эта Наталья – сумасшедшая, вот и несёт чушь?

– Вам всего лишь нужно заставить Сергея выйти из тени, – устало сказала Наталья, и в голосе её задрожали слёзы.

– Что вы несёте? – Мара перешла на крик, до того нелепыми казались слова Натальи.

Нет-нет, быть этого не может. Сергей умер, Мара его опознала, похоронила и оплакала. Он не может быть жив, это ложь. Но Наталья продолжала:

– Я не могу вам сказать больше, я и так очень рискую. Но если Сергей не объявится, будет хуже. Вам будет хуже.

Последнюю фразу Наталья прошептала и повесила трубку. Мара ещё полчаса пыталась вновь связаться с этой странной женщиной, но её телефон был вне зоны доступа. Раз за разом Мара набирала Наталью, но в ответ слышала лишь механический голос робота.

Нет, этого не может быть. Сергей не мог с ней так поступить. Это нечестно… это больно. Слишком больно.

Глава 28

– Дочка, что с тобой? – Лариса Семёновна метнулась к Маре, но та замотала головой и щитом выставила перед собой руки.

Если сейчас кто-нибудь до неё дотронется, даже мама, не выдержит. Сломается и разревётся.

– Мам, мне надо отлучиться, – прохрипела, и слова оцарапали горло. – Я скоро вернусь, но сейчас мне нужно.

– Да объясни, что случилось, – не сдавалась мама. – Ты сама не своя. Бледная, как смерть!

Смерть. Какое интересное слово, подумала Мара. Особенно в контексте того, что узнала от Натальи.

– Пожалуйста, мама, – Мара сморгнула набежавшие слёзы, вздохнула и опустила голову.

Нет, Наталье Мара не верила. Не могла себе представить, что Серёжа мог оказаться таким… Подонком? Ублюдком? Мерзким предателем? Нет, её Серёжа не такой. Он хороший, он любил ее. Любил и потому не мог оставить вот так…

Оставаться в четырёх стенах уютного дома не могла. Задыхалась без ответов.

Мысли носились в голове, но они не дарили покой, только сильнее нервы расшатывали. Мара дрожащими руками надела пальто, не с первого раза ровно застегнула пуговицы и перепутала левый и правый сапог. Долго трясла ногой, пытаясь понять, почему не налезает обувь. Вела себя, как сумасшедшая, пугала маму, но ничего с этим поделать не могла.

Весь мир казался ей сном. Чужой реальностью, в которую её кто-то, безвольную, запихнул насильно.

– Ты куда едешь? – потребовала ответа мама и преградила Маре дорогу. Навалилась спиной на дверь, мешая пройти.

– Мне к Андрею нужно съездить.

Только у него могла найти ответы. Если кто-то что-то и знал точно, то только старший брат её покойного мужа.

Или всё-таки живого?

Фаза отрицания прошла, когда Мара, как бешеная, пыталась раз за разом связаться с Натальей. Теперь наступило время гнева. Потом когда-нибудь она переступит через торг и депрессию, ощутит смирение, но пока что хотелось рвать и метать.

Стало очень страшно, что под горячу руку попадёт мама.

Или она тоже знала? Мара внимательно вгляделась в лицо мамы, но не увидела на нём ничего, кроме бледности и тревоги. Нет, мама не могла, не поступила бы так.

– На ночь глядя в гости к женатому мужчине? – всплеснула руками мама, и Мара ничего не смогла собой сделать: рассмеялась. Неужели об этом нужно сейчас думать? О приличиях? Что за бред?

– Мама…

– Не понимаю, что с тобой происходит, но пока не объяснишься, не выпущу.

Умом Мара понимала, что мама волнуется и из-за этого вновь несет ерунду. Все мамины страхи в голове оправдывала, но моральных сил что-то объяснять не было.

– Мама, пожалуйста, отойди, – из последних сил попросила Мара.

Наверное, что-то в голосе Мары – или в выражении бледного лица – убедило Ларису Семёновну. Только вздохнула тяжело, осознав: пытать дочь бесполезно, всё равно не сознается, только закроется сильнее. С раннего детства светлая и лёгкая, Мара умела встать на рога так, что даже локомотивом не сдвинешь.

– Давай я вместе с тобой поеду, – мама предприняла последнюю попытку достучаться до дочери, но Мара вновь отрицательно качнула головой и намотала на шею шарф.

Несколько часов назад то же самое делал Стас, а сейчас Мара одна лицом к лицу с новой катастрофой.

Убеждала себя, что все это – чья-то шутка, но слишком испуганной казалась Наталья. Эта странная женщина, которая только имя свое назвала, явно боялась. Кого? Того человека, которому должен Сергей? И почему, чёрт возьми, его большой долг всплыл только сейчас? Но ведь Наталья сказала, что дело не только в деньгах… Что это может быть?

От всех этих размышлений кружилась голова. Мара выскочила из дома, помчалась вдоль улицы, и фонари освещали путь, выхватывая детали: вечнозеленый куст, рыжую кошку рядом, нахохлившегося воробья. Рюкзак со всеми пожитками – со всем, что чудом уцелело – бил по спине, норовил свалиться, и Мара крепче ухватилась за лямки.

Мара запрыгнула в полупустой автобус. Как в бреду, оплатила проезд, устроилась на задней площадке. Поручень холодил ладонь, но Мара почти ничего не чувствовала. Её тело пылало, но, даже прислонившись лбом к прохладному металлу, не почувствовала облегчения.

Нет, надо держаться. Во что бы то ни стало.

Тошнило. Паника, навалившаяся после звонка Натальи и, было, уснувшая, вновь подступала к горлу. Большой