Ход Роджера Мургатройда - Гилберт Адэр

Те из вас, кто видел мою пьесу «Не тот залог», хотя я серьезно в этом сомневаюсь, отдают себе отчет, какую важную роль язык и его искажения имеют в «Ищи убийцу!». В пьесе жертва убийства – школьный учитель, и, залпом выпив виски с содовой, сдобренное мышьяком, он произносит такие последние слова: «Но это же был не тот залог…» Естественно, все присутствующие решают, что он вспомнил что-то, отданное под залог его неизвестным убийцей, то есть подразумевал ЛИЧНОСТЬ того. Только Алекса Бэддели понимает, что как учитель он подразумевал ГРАММАТИЧЕСКИЙ залог.

И тут же заключает, что убийцей был тот из гостей, кто подхватил учителя на руки и воскликнул: «Он чем-то съеден!» вместо «Он что-то съел», и тем самым выдал, что он вовсе не подлинный англичанин, которым притворялся, а тем самым – что он и есть убийца.

На мгновение наступила тишина. Затем молчание неожиданно нарушил Дон, который все это время скромно сидел рядом с Селиной и не пискнул далее тогда, когда Эвадна Маунт напомнила всем о его угрозе убить Джентри. Вот почему теперь, когда он решил что-то сказать, его голос, почти неузнаваемо хриплый от негодования, разорвал тишину, как ружейный выстрел.

– Убийца. Как я, вы хотите сказать.

Писательница уставилась на него. У нее на лбу сплеталась паутинка из бисеринок нервной испарины.

– Что вы такое говорите, Дон?

– Не надо, мэм, вы прекрасно знаете, что…

– Эвадна, – перебила писательница ласково. – Эвадна.

– Эвадна…

Совершенно не в себе в эту минуту, он произнес ее имя с запинками, будто скороговорку.

– Вы не станете отрицать, о чем именно вы думаете, о чем думаете вы все. Только американец мог напечатать эти пометки, а я здесь единственный американец.

– Дон, милый, никто не думает, что печатал их ты! – вскричала Селина. Она крепко сжала его бедро. – Скажите ему, Эвадна. Скажите Дону, что вы его не подозреваете.

– Да нет, подозревает, – сказал он угрюмо. – И все вы. По вашим лицам видно.

– Дон? – сказала Эвадна Маунт.

– А?

– Вы читатель «Ищи убийцу!»?

– Чего-чего?

– Вы читатель «Ищи убийцу!»?

– Да нет, – ответил он после нескольких секунд. – Честно сказать, терпеть их не могу. Ну кому какое дело, кто кого…

– Хорошо, хорошо! – раздраженно перебила его писательница. – Ваша идея ясна.

– Извините, но вы же спросили, – сказал Дон. Затем, возможно, ободренный открытием, что сумел нащупать щель в до сих пор неуязвимой броне, он добавил: – Скажите, почему вы спросили? В чем была ваша идея?

– Вот моя идея. Будь вы читателем «Ищи убийцу!», вам хватило бы знаний сначала подумать, прежде чем обвинять меня в том, будто я обвиняю вас. А если бы вы подумали немного подольше, вы бы скоро сообразили, что вы не единственный подозреваемый, только потому, что единственный американец.

– Не понимаю. Это как же?

– Ну, Кора, например…

– Знаешь, Эви, душечка, – протянула актриса, – было бы так ужасно мило, если бы хотя бы раз я не оказалась первым «например», которое втемяшится тебе в голову.

– Когда дело касается преступлений, Кора, нам всем следует привыкнуть быть «напримерами». В любом случае, как я собиралась сказать, Кора, взяв Лондон штурмом сценической версии «Тайны зеленого пингвина», была зацапана – так они выражались, по-моему, – была зацапана «Метро-Голдвин-Майер» и следующие два года прожила в Голливуде. К несчастью, как Реймонд напомнил нам с обычной своей галантностью, она не вполне поднялась, как мы говорим о суфле, до искомой высоты.

Тут она вскинула правую руку, будто регулировщик, чтобы воспрепятствовать Коре опять ее перебить, как та явно намерезалась.

– Но хотя все и не сложилось, как хотелось бы, – продолжала она, – на протяжении этих двух лет она, безусловно, могла пропитаться орфографией янки.

А также наш добрый доктор Ролф, который несколько месяцев занимался врачебной практикой в Канаде до того, как злополучная случайность возвратила их с Мэдж через Ривьеру в милую старую Англию. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, насколько я понимаю, канадцы пишут на американский манер, а не на британский.

– А также, – добавила она, – если придерживаться строгой логики, мы даже не можем исключить Клема.

– Меня? – ахнул священник. – Но я же в жизни не бывал в Америке.

– Верно, Клем. Однако вы же признались, что не сумели бы правильно написать даже «коврижку», и, согласитесь, нет ничего невозможного, что слово «misbehaviour» содержало ошибку, поскольку напечатал его кто-то, у кого нелады с орфографией.

Теперь видите, Дон, дорогой, что пропущенное «U» отнюдь существенно не снижает число подозреваемых.

– Э-ей, ч**т дери, минуточку, Эви! – внезапно завопила на нее Кора Резерфорд. – Мне бы хотелось, чтобы ты перестала обходиться с нами, будто мы втиснуты в одну из твоих дешевых книжонок. В Голливуде я преуспевала очень неплохо… да что я такое говорю?… куда более, чем очень неплохо! Я снималась в «Наших танцующих дочках» с Джоан Кроуфорд и в «Последней миссис Чейни» с прелестной, прелестной Нормой Ширер…

– Да, Кора, я знаю, так и было. Я только сказала…

– И вообще, откуда знать, не напечатала ли ты эти пометки сама? Откуда знать, не написала ли ты «misbehaviour» нарочно без «и», чтобы сбить нас остальных со следа? Твои картонные персонажи все время проделывают такие штучки-мучки!

– Браво, Кора! – вскричала писательница, хлопая в ладоши. – Мои поздравления!

– Поздравления? – опасливо повторила Кора. – Почему я всегда чую что-то чуточку неладное, если кто-нибудь вроде тебя поздравляет кого-нибудь вроде меня?

– И напрасно. Я сказала это с полнейшей искренностью. Ты же подметила суть. Я вполне могла бы сделать именно так. Разумеется, я этого не делала, ничего подобного. Но да, такая возможность помещает меня в число наиболее подозреваемых.

– Ну хорошо, дамы, – сказал Трабшо. – Теперь, когда вы обе выговорились, не можем ли мы с вашего разрешения перейти к сути дела?

– Безусловно, старший инспектор, безусловно, – согласилась Эвадна Маунт с любезностью, которая могла быть иронической, но могла быть и искренней. – На чем я остановилась? А, да. Подкидывание этих фальшивых пометок в карман Реймонда не только подтвердило для меня, что все тут очень нечисто, но еще и подкрепило мое растущее убеждение, что истинной целью Икса была смерть полковника.

И тут меня окончательно осенило.

Я решила, что план Икса с самого начала заключался в том, чтобы заманить полковника на чердак и застрелить его там. И он исполнил бы этот план со всей тщательностью, если бы Селина в последнюю минуту не привезла с собой комок отбросов в человеческом облике. Прости меня, моя дорогая, – мягко добавила она в сторону Селины Ффолкс, – но я думаю, ты знаешь, что он таким и был… комок отбросов в человеческом облике, который на протяжении нашего незабываемо жуткого Сочельника умудрился всего за пару часов восстановить против себя в доме решительно всех и каждого.

Мы все испытывали желание убить Реймонда – во всяком случае, я, – но в какой-то момент вечера Икс, надо полагать, понял, что только у него есть не одна, а две причины убить Реймонда. Не забывайте, если я права, то он уже подготовил убийство полковника до малейших деталей.

Но что, если, воображаю я, он спросил себя, ЧТО, ЕСЛИ Я ПОМЕНЯЮ ЖЕРТВЫ МЕСТАМИ? Что, если убью Реймонда ВМЕСТО полковника? А точнее, что, если я убью Реймонда, а полковника ЗАТЕМ?

Не только полиция сочтет, что первое из этих двух убийств, убийство Реймонда, было первым и в более глубоком смысле – более значимым убийством, главным, тем, на котором сосредоточится расследование. Но – и это должно было стать для нашего убийцы, как говорится, точкой над «i» – убийство Реймонда также породит СОВЕРШЕННО НОВЫЙ КРУГ ПОТЕНЦИАЛЬНО ПОДОЗРЕВАЕМЫХ – подозреваемых и мотивов, в отличие от убийства полковника, для которого скорее всего найдется только один подозреваемый и один мотив.

Эвадна Маунт могла не сомневаться, что привела своих слушателей именно в то состояние, какого добивалась. Они буквально впивали каждое ее слово, подчинившись обаянию ее личности, и, поскольку ничто человеческое ей чуждо не было, она не могла немножко не позлорадствовать.

– Только подумайте! – произнесла она нескрываемым тоном откровенного самопоздравления. – Икс, чья конечная цель – убить полковника, решает сначала совершить другое убийство, предназначенное для того, чтобы отвести от себя тень подозрения, бросив ее на полдюжины абсолютно новых подозреваемых. Причем настолько классических, настолько традиционных, должна добавить, что они могли бы прямо выйти из такого «Ищи убийцу!», а точнее – войти в него.

Автор. Актриса. Доктор. Жена Доктора, у которой, естественно, имеется Прошлое. Викарий, также с Прошлым. Или, к несчастью для себя, БЕЗ ПРОШЛОГО. Полковник. Жена Полковника. И наконец, в арьергарде – Романтичный Юный Кавалер, по уши влюбленный в Дочь Полковника.