Феномен СССР: Слово Пацана - Тимур Сытников

тем временем достал сахарницу и чайную ложку и положил ее перед Жгутом.

— Так значит погнали вы десятку. А те теперь придут еще и за побитого мстить. Не хорошо.

— Я завтра встречусь с ихним центровым. Скажу, что не по пацански это, за бабу не самому бегать, а подсылать шестерок. Если хочет разобраться, то пусть ко мне сам на сам выйдет.

— Правильно, поговори. Всегда с человеком сначала нужно поговорить. Бывает, что человек не понимает чего-то, ему все расскажешь, как есть, а он за голову хватается, мол, я так и подумать не мог. Что еще расскажешь?

— Больше ничего. Так, всякая ерунда. Из смешного, появился у нас пацаненок из другого города, правил местных не знает, залез во дворы к Кузьмичам. Его там встретили, так он на следующий день отправился мстить, нашел там своего обидчика, ну и успел пару раз припечатать, пока вновь не отоварили. Смех в том, что пацаненку семь лет, а Кузьмичам уже лет по двенадцать. Ну и в школе шороху навел. Пришлось отправить старшего, чтобы угомонил суету.

— Какой боевитый, молодец. Приглядись к нему, пусть ему объяснят, как тут жизнь устроена.

— Хорошо, дядя Миша. Кстати, этот пацаненок, с братом Лютого дружит. Одноклассники.

— О как! Интересно в жизни выходит порой, да, Славик? Ну да ладно, школота, они еще не соображают, что и как в жизни. У них весь мир сказочный, рыцари да русалки.

— Это да, согласен полностью.

— Ладно, давай там, с десяткой вопрос решай. Как вам бабу делить, сами разберетесь, она никому не жена из вас, так что соревнуйтесь. Давай лучше о делах.

Жгут моментально собрался, готовый слушать Мишу. Тот тем временем вытащил из кармана скрученные в рулон деньги, а затем передал их Жгуту. Тот хотел их спрятать, но Миша остановил его.

— Пересчитай, Славик, пересчитай. Деньги любят счет.

— Да как-то стремно, дядя Миша, я вам доверяю, тем более, вы никогда товар не проверяете, на слово верите.

— А вот на этом и ловят, Славик, на доверии. Ну а что до меня, ты не смотри. Я потом проверю. Только, если тебя кинут, это тебя кинут. Я тот, кто меня кинет, тот себя кинет.

Жгут вновь кивнул, развернул деньги и принялся считать деньги. Все оказалось в порядке, после чего он спрятал их в карман. Миша дождался, пока деньги не исчезнут в кармане, после чего вновь заговорил.

— Доволен?

— Конечно, все как всегда, на высшем уровне.

— Да какой же это высший уровень, Славик? Это так, сявки на вокзале, больше имеют. Сколько там той прибыли, с того рюкзака? Копейки, Славик, копейки. Ты своим раздашь, я своим. На пачку чая останется в итоге, а вот проблем будет, если поймают, больше, чем в том мешке. Расширятся нужно, расширяться. И самим в сторонку уходить, со стороны смотреть, понимаешь?

Жгут сначала хотел кивнуть, потом передумал и хотел отрицательно замотать головой, но в итоге понял, что выглядит убого, поэтому заговорил.

— Не совсем, дядя Миша. С тем, что расширяться нужно, согласен, с тем что копейки падают, согласен. Но как и что, не понимаю.

— А я тебе расскажу. Вот только дело тут такое, сам видишь, в нашей стране, если ты живешь честно, как мы с тобой, то мы живем на зарплату. Вот я как электрик получаю, хорошо выходит, на месяц хватает. Как всем. А я как все не хочу. У меня потребности больше, чем у остальных. А что делать? Как тут потребуешь больше? Все так живут, говорят, имейте пролетарскую сознательность. Вот у тебя она есть, сознательность?

— А то, я с этой сознательностью родился, я от нее и умру, — отшутился Клещ, а его лицо стало жестким. Он хорошо знал Мишу, когда тот начинал разговаривать таким манером, то это означало, что он что-то придумал и это что-то сулит хорошим доходом. Оставалось только слушать, внимать и аккуратно подыгрывать, в разговоре, пока Миша не перейдет к делу. Жгут понимал, почему Миша ведет такую игру, ему было необходимо знать, что собеседник действительно готов действовать, а не только играть словами.

— Умирать нам рано, Славик, пусть лучше они, а не мы. Так вот Славик, как мы можем расширится, коли у нас все против друга? Не дело это. Даже мы с тобой, вреде вместе дела ведем, а в тоже время, наши же ребята, друг друга врагами считают. Нужно нам вместе быть. Вместе мы завсегда сила. Тогда и десятка боятся будет к нам ходить, баб отбивать. Да и Кузьмичам неповадно будет, шелупонь во дворах гонять нашу. А потом, глядишь, и с ними подружимся. И тоже вместе будем. А там, уже и дальше посмотрим.

— Согласен, это хорошо, если так будет. А что делать станем?

— Разговаривать, Славик, разговаривать. Объяснять, чтобы люди понимали.

— А если не поймут?

— Тогда еще лучше объясним. Аргументы приведем. Не поймут, тогда еще больше приведем аргументов. Устроим научное исследование, а на его результатах, лекцию проведем. Ликбез.

— Звучит разумно.

— А разум, это главное оружие человека, Славик. Человек слабый, даже я, слабый. Любая лошадь, сильнее меня будет. А вот смотри, я на ней катаюсь, а не она на мне.

— Лошадь надрессировать много сил нужно, да и людей много потребуется.

— Вот и я к тому и говорю. А у нас все по отдельности, не хотят вместе быть. Нужно людей собирать, чтобы дружили. Чтобы вместе работали, понимаешь? Тогда и результат лучше будет. Место сбора нам нужно, для начала. Как думаешь, найдем такое место?

— Найдем. С этим проблем нынче нет.

— Ну и хорошо, как найдешь, так и решим, что и как делать станем.

Миша замолчал, а Жгут понял, что сегодня он больше ничего не узнает из того, что задумал дядя Миша. А весь этот разговор, а так же задание найти помещение, где могли бы собираться люди, это часть проверки его готовности. Жгут кивнул головой, выражая согласие. Он знал, что дядя Миша не станет заниматься ерундой, значит, впереди что-то серьезное и очень выгодное. И лучше будет, если он, Жгут, не будет тупить, чтобы дядя Миша не нашел другого, кто своего шанса не упустит.

Некоторое время, собеседники молча пили чай, после чего, Славик засобирался домой. Миша проводил его до порога, выпустил Жгута на улицу и закрыл дверь на засов. Затем, проверил еще раз, надежно ли задернуты шторы на окнах. И только потом подошел к рюкзаку и развязал его. Подняв рюкзак, Миша перевернул его и высыпал содержимое на пол.

Теперь на полу лежала