Комната с видом на Арно - Эдвард Форстер

— Мистер Эмерсон, поищите пока теннисные мячи, — сказала Люси и открыла книгу.

Пусть Сесиль почитает и, вообще, пусть делает то, что ему нравится. Но внимание Люси переключилось на мать Джорджа, которая, если следовать мистеру Игеру, была убита перед ликом Господа, а по версии ее сына, была способна видеть далеко — до самого Хиндхеда.

— Так мне пойти за мячами? — переспросил Джордж.

— Нет, не обязательно, конечно, — ответила Люси.

— Глава вторая, — зевая, проговорил Сесиль. — Найди вторую главу, если, конечно, тебя не затруднит.

Вторая глава нашлась, и Люси пробежала взглядом ее первые фразы.

Она вдруг почувствовала, что сходит с ума.

— Дай мне книгу.

Люси услышала свой собственный голос, который произнес:

— Не стоит это читать, слишком глупо; никогда не видела такой чепухи, кто только это печатает?

Сесиль отобрал у нее книгу.

— «Леонора… — начал он, — …в задумчивости сидела одна. Перед ней лежала богатая долина Тосканы с разбросанными тут и там деревнями. Была весна».

Мисс Лэвиш, знавшая про все, описала прошлое неряшливой прозой — как раз для того, чтобы Сесиль прочитал это Джорджу.

— «Золотой туман… — читал дальше Сесиль, — поднимался над башнями Флоренции, в то время как склон холма, на котором она сидела, был покрыт ковром фиалок. Антонио неслышно подошел сзади…»

Чтобы Сесиль не увидел ее лица, Люси отвернулась и взглядом встретилась с Джорджем.

— «Ни слова протеста не сорвалось с его губ, как это подобает в таких случаях. Он не был красноречив, но это его и не волновало. Он просто обнял ее своими сильными мужскими руками».

Наступила тишина.

— Нет, это не тот абзац, что я хотел, — сообщил Сесиль. — Здесь есть другой, еще более смешной.

Он принялся листать книгу.

— А не выпить ли нам чаю? — спросила Люси твердым голосом.

И она пошла по саду. Сесиль следовал за ней, Джордж за Сесилем. Люси подумала — катастрофа миновала. Но когда они проходили зарослями кустарника, неминуемое произошло. Оказалось, что Сесиль забыл книгу — как будто она и без того не принесла достаточно неприятностей. Сесиль отправился за ней. Джордж, с сияющими страстью глазами, вырос перед Люси на тропинке.

— Нет! — почти задохнувшись, произнесла она, но, невзирая на протест, Джордж поцеловал ее.

И, отступив, исчез в кустарнике. Вскоре появился Сесиль, и они вдвоем пошли к верхней лужайке перед домом.

Глава 16. Люси говорит неправду Джорджу

Но с весны прошло немало времени, и Люси значительно изменилась. Теперь она гораздо успешнее душила в себе эмоции, которые общество полагало недопустимыми. Хотя опасность была велика, она не выдала себя ничем — ни смехом, ни рыданиями. Сказав Сесилю, что не выйдет к чаю, поскольку ей нужно написать несколько писем, она ушла в свою комнату. Там она приготовилась к битве. Любовь вернулась и дала о себе знать — любовь, которой требует наше тело и которую наше сердце маскирует под видом душевной привязанности, любовь, которая реальнее всего самого реального на свете, явилась Люси как заклятый враг; и она обязана была задушить ее.

Она послала за мисс Бартлетт.

Но не с долгом любовь должна была вступить в схватку. Конфликт между любовью и долгом — выдумка писателей и философов. Истинное и притворное — вот что будет сражаться в душе Люси, и ее первой целью было уничтожить первое. Сознание ее затуманилось, воспоминания о виденном потускнели, слова только что прочитанной книжки начали стираться, и Люси прибегла к своей старой отговорке: все это нервы. Задушив истинное, она одержала первую победу. Так бывает всегда — борясь с правдой, мы вообще забываем, что правда когда-то была. Вспомнив, что она обручена с Сесилем, Люси заставила себя подумать о Джордже: он был для нее ничем и никогда не был хоть чем-то; он гнусно себя вел, и она его никогда не поощряла. Броня лжи осторожно выползает из темноты и прячет человека не только от окружающих, но и от самого себя. Через несколько минут Люси была вполне вооружена и могла продолжать битву.

— Произошло нечто ужасное, — проговорила она, как только появилась ее кузина. — Ты что-нибудь знаешь про роман мисс Лэвиш?

Мисс Бартлетт выглядела удивленной и сказала, что не читала книгу и даже не знала, что она опубликована; Элеонор в глубине души была довольно скрытной особой.

— Там есть одна сцена. Герой и героиня обнимаются и целуются. Ты знаешь про это?

— Дорогая?

— Ты знаешь об этом? — повторила Люси. — Они стоят на склоне холма, а вдали видна Флоренция.

— Лючия, дорогая! Я полностью сбита с толку. Я совсем ничего не знаю об этом.

— И там растут фиалки. Это не может быть простым совпадением. Шарлотта! Как ты могла ей все рассказать! Я все продумала — это была ты!

— Что рассказать? — спросила Шарлотта с дрожью в голосе.

— Все про тот ужасный день в феврале.

Мисс Бартлетт была неподдельно взволнована.

— Люси, дорогая, — спросила она, — но она ведь не вставила это в книгу?

— Вставила.

— Но ведь не так, чтобы это можно было узнать?

— Именно так.

— О, никогда, — простонала Шарлотта, — никогда Элеонор Лэвиш не будет более считаться моей подругой!

— Так ты ей все рассказала?

— Это произошло как-то само собой, за чаем, в Риме, во время нашего разговора.

— Но, Шарлотта! Как же тогда с обещанием, которое ты дала мне, когда мы паковали вещи? Почему ты все рассказала мисс Лэвиш, но не позволила мне рассказать все маме?

— Никогда не прощу Элеонор! Она предала меня. И нет ей больше веры!

— Так почему ты ей рассказала? Это же страшно серьезная вещь.

Почему мы друг другу что-то рассказываем? Это — вечный вопрос, и ничего нет удивительного в том, что в ответ на него мисс Бартлетт только вздохнула. Она поступила плохо, и она это признавала. Ее единственной надеждой было то, что она никому не причинит вреда, тем более что она предупредила Элеонор, что все это — страшная тайна.

Люси с негодованием топнула ногой.

— Сесиль прочитал этот эпизод вслух мне и мистеру Эмерсону, и тот вновь оскорбил меня. Прямо за спиной Сесиля! О, как мужчины могут быть такими грубыми! Прямо за спиной Сесиля, когда мы шли по саду.

Мисс Бартлетт упивалась чувствами раскаяния и сожаления.

— Что можно сделать? — спросила Люси. — Ты можешь сказать?

— О, Люси! — проговорила Шарлотта. — Я никогда не прощу это себе, вплоть до своего смертного часа. Представь себе только, что твои планы…

— Я знаю, — сказала Люси, вздрогнув при этих словах. — Теперь я понимаю, почему ты хотела, чтобы я рассказала все это Сесилю, и что ты имела в виду, когда говорила о «других источниках». Ты знала, что на мисс Лэвиш положиться нельзя.

Пришла пора вздрогнуть мисс Бартлетт.

— Но, так или иначе, — с плохо скрываемым презрением произнесла Люси, — что сделано, то сделано. Ты поставила меня в ужасное положение. И как я из него выберусь?

Мисс Бартлетт не могла ничего придумать. Дни ее власти закончились. Теперь она была просто гостьей, а не дуэньей; причем — гостьей, которую перестали уважать. Шарлотта стояла, несчастная и подавленная, в то время как Люси наливалась праведным гневом.

— Этого человека следует так наказать, чтобы он вечно помнил, — сказала она. — Но кто это сделает? Матери я сказать не могу — из-за тебя. Из-за тебя я не могу ничего сказать и Сесилю. Куда ни кинь — всюду клин. Нет никого, кто бы помог мне. Поэтому я и послала за тобой. Что нужно, так это хороший кнут.

Мисс Бартлетт охотно согласилась: нужен кнут.

— Да что толку в том, что ты соглашаешься? Надо что-то предпринять! Хватит уж болтать. Что девушке делать, если она встретила на своем пути негодяя?

— Я всегда говорила, что он негодяй, дорогая, — согласно закивала Шарлотта. — Поверь мне. С самого первого дня, когда он сказал, что его отец моется в ванной.

— Верь не верь — сейчас это не главное. Мы обе виноваты в том, что произошло. Джордж Эмерсон все еще находится в саду. Так вот: будет он наказан или нет? Вот что я хочу знать.

Вряд ли мисс Бартлетт была способна хоть как-то помочь. Тот факт, что ее разоблачили, полностью лишил ее способности рассуждать, и мысли бесполезно и бестолково сталкивались в ее голове, не приводя ни к какому решению. Она, качаясь, подошла к окну и стала высматривать белый фланелевый костюм негодяя среди кустов лавра.

— Ты была достаточно решительна у Бертолини, когда увозила меня в Рим, — сказала Люси. — Ты можешь опять поговорить с ним?

— Да я готова для тебя землю перевернуть!

— Мне нужно нечто более определенное, — ответила Люси презрительно. — Ты поговоришь с ним? Это самое меньшее, что ты обязана сделать, учитывая, что именно ты не сдержала слова.