Две руки потентата (СИ) - Романов Герман Иванович

И хотя Вирениус с Алексеевым сами готовились к подобному развитию событий, но столь быстрое «решение проблемы» их ввело самих в растерянность. Собравшийся Государственный Совет не внес никаких ясностей — ведь присягу нужно было приносить младенцу-цесаревичу. Причем все прекрасно понимали, что реально управлять должен регент, в роли которого императрица Александра Федоровна многих сановников категорически не устраивала. Оставался родной дядя царевича, великий князь Михаил Александрович — но сторонников у последнего было не так и много.

А уже к вечеру на флоте пронесся слух, что по наущению японцев всесильный Витте отравил государя-императора, и получил за это злодейство тридцать миллионов рублей золотом. Сумма библейская, понятно, что вранье. Но как ни странно, матросы в нее поверили, ведь дыма без огня не бывает, как и в то, что в Петербурге решили все победы флота и армии сдать. Поползли с удвоенной силой новые слухи, и уже опасные для столицы со времен приснопамятного 14 декабря 1825 года, когда гвардия решила в последний раз поиграть «короной».

За подлое убийство государя-императора экипажи кораблей требовали возмездия — выйти к берегам Японии и превратить в руины все приморские города. Логика нижних чинов была прямой как ствол шестидюймовой пушки — раз японцы не принимают ни перемирия и мира, то воевать с ними до крайности, потому что они и есть настоящие виновники злодейства, а с ними. понятное дело англичане и Витте. А то, что последний держался на своем месте благодаря расположению покойного императора, не являлось доводом — раз враг определен, то решать с ним нужно самыми жесткими методами. А какие у военных есть для этого способы и так понятно.

К вчерашнему вечеру ситуация стала заметно накалятся — Дальний и Порт-Артур превращались в бурлящие котлы. Поползли слухи об измене столичных заправил, и о том, что в такой ситуации армия и флот верит только тому монарху, кто вместе с ними шел в бой, сражался рядом и пролил свою царственную кровь. И никому другому, потому что в Доме Романовых сейчас только один такой — великий князь Александр Михайлович, женатый на сестре покойного царя Ксении, и являвшийся младенцу цесаревичу Алексею и дедом, и дядей. И это было принято с восторгом — Вирениус уже не отмалчивался на многочисленные расспросы офицеров его эскадры, наоборот всячески принялся раззадоривать подчиненных. И это ему удалось — все ведь моментально осознали, какую пользу для страны и им лично принесет воцарение «их кандидата». И в «предвыборный процесс» включились все адмиралы и генералы, сделав ставку на одного кандидата. И за ночь флот уже был готов действовать — Алексеев решил, что следует использовать выгодный момент, пока нет присяги новому императору.

В полдень наместник своей властью назначил большой сбор в Дальнем — Евгений Иванович решил, что время настало и следует вмешаться в борьбу за власть. Да, Петербург далеко, но столичные сановники отлично услышат, как лязгают затворы корабельных пушек и трехлинеек. Таких горячих речей от адмирала Андрей Андреевич никогда не слышал — никаких регентов и совета из оных, править должен сильный государь, которому полностью верит армия и флот. Им должен быть Александр IV Михайлович, и точка. И будет править до совершеннолетия нынешнего цесаревича и проведет страну через все войны и беды только он один. А сейчас нужно готовиться к выходу в море, и дать решительный бой коварному врагу. После чего зычным голосом, которым отдают команды в шторм, приказал — «по кораблям!»

Эта картина разбегающихся по своим броненосцам и крейсерам многих тысяч матросов крепко врезалась в память. Только сейчас Вирениус ощутил, какой силой является флот. И как только на готовых к выходу кораблях стали поднимать пары и привели в действие башни, стало ясно, что к телеграмме наместника, который отправил ее в столицу по единодушному настоянию и с одобрения генералов и адмиралов, поневоле прислушаются. Особенно после того, как эскадра начнет стрелять по японским портам, превращая их в щебенку. Это только кажется, что до Санкт-Петербурга далеко, но грохот орудий услышат в столице хорошо…

— Пошли дела, Андрей Андреевич, — наместник устало присел в кресло, и сграбастал бокал, куда ему Вирениус щедро плеснул коньяка. Выпил чуть ли не залпом — было видно, что Евгений Иванович сильно устал, и весь на нервах. Однако в голосе явственно прозвучала усмешка.

— У нас тысячи офицеров из гвардии и армии, многие из влиятельных семейств. Сотни телеграмм отправили, и им вняли, как и нашей. Я ответы получил, телеграммы отправили великие князья Николай Николаевич и Сергей Александрович, почти по-родственному, ты понимаешь?

— Ага, я так думаю гвардия и Москва за Сандро⁈ Теперь нам нужно к берегам Японии пойти, и показать им кузькину мать⁈

— Не выйдет, несколько часов назад Линевич с маршалом Ойяма встретились. Японцы приняли перемирие — войска из Фузана перевезут на острова, под нашим наблюдением. Флот в море выходить не будет — боевые действия прекращены на месяц. Сюда на переговоры будет отправлена делегация — в Токио объявили траур по случаю смерти царя. И, судя по всему, решили заключить мир с нами на приемлемых условиях — кто, чем владеет.

— Не ожидал, что так рано, видимо, с кредитами у них совсем плохо. Ну что ж — войне конец, но только этой.

— Ты прав, нам нужно готовиться к следующей!

Первый день войны русского флота — ночная атака миноносцев на Порт-Артур. Тогда еще не знали чем закончится конфликт, но начало было удручающим…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ «PARA BELLUM» 1911 год. Глава 52

— Готовились к войне пять лет, и как всегда в России бывает, оказались не готовы к ней, хотя старались, как могли. Но наше участие на первом плане пока не предусматривается, найдется, кому воевать и помимо нас. Так что в бой «старики» не пойдут — ни люди, не корабли. По крайней мере, сейчас…

Вирениус тяжело поднялся из кресла — все же болезнь начала о себе давать знать, да и раны с контузиями начали сказываться. Но он продолжал работать и «тянуть лямку службы», как сказали в былое время. Ибо сам прекрасно понимал, что стоит дать слабину, начать себя жалеть, как все, хана — придет старческая немощь в 61 год, а за ней и смерть. Но большую часть отводил медицине, и на этом поприще добился больших достижений — вернее не сам, а «спрятавшись» за Бунге. Впрочем, и его самого считали невероятным врачебным светилом сами монархи, по крайней мере, Вилли и Сандро. Без ложной скромности можно сказать, что его «панацея», а так назвали пенициллин, который удалось сотворить через пять лет напряженной работы, показал себя великолепно, но пока массового производства еще не началось, хотя с немцами удалось договориться по всем пунктам. Да и принцу Генриху оказал услугу — долго обследовал его среднего сына, который чудом не получил гемофилию от матери, провел длительный курс «лечения», общеукрепляющего, конечно, а нервного отца заверил, что произвел профилактику этого опасного заболевания, и за судьбу отпрыска можно не беспокоится. А еще лечил, действительно вылечил от одной женской хворости императрицу Августу, к посрамлению ее лейб-медиков, которые смотрели на него вытаращенными глазами, а после продолжительной беседы стали чуть ли не тянуться как юнкера перед заслуженным полковником. Все же у немцев чинопочитание в крови, а тут он им продемонстрировал профессионализм.

На что только не пойдешь ради укрепления «союза двух императоров». Да и личные связи не помешают — Генрих Прусский сам сказал, что «должен» лично ему, а Вилли наградил орденом Черного Орла.

Грех на жизнь и карьеру жаловаться — Сандро остался ему другом, хотя и стал императором Всероссийским Александром IV Михайловичем, а его супруга императрица всячески выказывала свою приязнь, взяв жену и дочерей адмирала в свиту и сделав «кавалерственными дамами». Но старшие девочки пошли по ниве Эскулапа, а младшая училась в гимназии. Сын уже стал капитаном 2 ранга и командует миноносцем, причем его собирается взять к себе флаг-капитаном вице-адмирал Эссен, ставший командующим самым мощным соединением РИФ — Тихоокеанским флотом.