Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии - Кристоф Баумер

Я был удивлен: Гендуб оказался первым из встреченных мной настоятелей, кто заботился о том, чтобы его подопечные получили как духовное, так и светское образование. Он продолжал свою речь, объясняя, что желает видеть в своем монастыре только полностью осознавших свое призвание монахов. Он опасался, что в противном случае обитель выродится до уровня аттракциона для туристов. Огромное число монахов в Тибете означает, что во многих городах не хватает образованных молодых людей, что провоцирует наплыв лучше обученных китайцев. Затем он упомянул Чжигме Пунцога как яркий пример будущего Тибета.

Чжигме Пунцог, который родился в 1933 г., является ректором большого монастырского университета Ларунг Гар неподалеку от Сертхара в южном Амдо, который сам и основал в 1985 г. При первом взгляде на университетский городок захватывало дух. Он возник передо мной в конце узкого ущелья. 2000 бревенчатых хижин напоминали пестрый ковер, раскинувшийся на траве. На тот момент там обучались почти 10 000 монахинь и монахов; приехавшие студенты принадлежали ко всем пяти буддистским школам Тибета, равно как и к традиции Бон. Этот монастырский университет во многих отношениях уникален. Монахиням он предоставляет равные с монахами возможности. Академия открыта для всех тибетских школ и всех национальностей (в ней учатся около 1000 ханьцев). Единственным предварительным условием является желание избрать монастырскую жизнь. Шестилетняя программа охватывает все аспекты тибетской культуры, включая буддистскую философию и герменевтику, тантрическое учение, Дзогчен (продвинутый вид медитации), астрологию, медицину, историю, изобразительное искусство, грамматику и письмо. По успешном завершении всех этих курсов монахи и монахини возвращаются в родные монастыри, чтобы делиться своими знаниями. Цель Чжигме Пунцога — сформировать в Тибете новую духовную элиту, которая передаст свои знания следующему поколению. Его усилия жизненно необходимы тибетской культуре: два поколения потенциальных учителей не появились в результате «культурной революции».

Но летом 2001 г. китайские власти нанесли этому многообещающему проекту тяжелый удар. Они ограничили число учащихся до 1500 тибетцев. Все ханьские студенты, как и большинство монахинь, должны были немедленно покинуть университет. Затем китайцы снесли большинство скромных университетских домиков. Ларунг-Гар определенно был для китайцев как заноза в пятке. Университет дал всей монастырской системе свежий, мощный импульс, бросая вызов официальным властям, которые согласны мириться с существованием монастырских институтов лишь до тех пор, пока они функционируют исключительно как религиозные учреждения и развлечение для туристов. Возможно, как угроза было расценено и количество китайских студентов, желающих учиться в университете.

Немногим удается не подпасть под чары Тибета и его народа. Нигде больше не видел я неба столь близко к земле, не вдыхал такого чистого и прозрачного воздуха. Поскольку Тибет со всех сторон отгорожен высокими, почти непреодолимыми горами, он был защищен от внешних влияний и развил собственную уникальную культуру. Лишь в последние несколько столетий современное оружие смогло соперничать с природными «оборонительными сооружениями» Тибета, а теперь ему бросает вызов не только китайская оккупация, но и нашествие туристов.

Но лично я не испытываю сомнений. Тибетцы, с которыми мне довелось встречаться, были людьми сильными как физически, так и нравственно. У них в крови неукротимая гордость и любовь к своей земле, культуре и, кроме того, религии. Кочевники, которые отвоевывают жизненные блага у неизменно грозной природы, развили в себе особенное, уважительное отношение к ней. Я могу только надеяться, что приток иммигрантов из Китая не сметет своей волной уникальный тибетский национальный характер и что он сохранится и будет жить еще много столетий.

Часть 4

ТАЙНЫ ПУСТЫНИ ТАКЛАМАКАН

ВТОРАЯ МЕККА

Хотя во время правления Дэн Сяопина, который окончательно пришел к власти в 1980 г., Китай начал потихоньку приоткрываться, пустыня Такламакан еще много лет оставалась для иностранцев под запретом. Через год после своей первой поездки в Китай (в 1984 г.) я отправился в Кашгар, самый западный город провинции Синьцзян. Я планировал исследовать знаменитые руины городов Ния и Лоулань, через которые пролегали южный и центральный маршруты Шелкового пути, но Хотан, откуда должно было начаться путешествие (и вся остальная территория за ним) был по-прежнему недоступен.

Ния и Лоулань были когда-то самыми важными и процветающими городами-оазисами Шелкового пути. Однако в течение столетий они лежали заброшенные, похороненные под зыбучими пустынными барханами. Ния, эти Помпеи Востока, как полагают, была когда-то древним царством Цзинь-Цзю, но в какой-то момент V века н. э. исчезла без всякого следа. Вновь открыл ее в 1901 г. Аурел Стейн. Остатки Лоуланя расположены на берегах ныне пересохшего озера Лобнор. Он тоже был древним царством и стратегически важным пунктом Шелкового пути — и тоже утонул в песках Такламакана, которые скрывали его до 1900 г., когда его обнаружил Свен Гедин.

В период своего расцвета Ния и Лоулань входили в сферу политического влияния Китая. В области же культуры они ориентировались на запад: на Индию и Согдиану, ныне Узбекистан. Разные маршруты Шелкового пути, пересекавшие бассейн реки Тарим на севере и на юге, способствовали еще большему культурному разнообразию[53]. Стратегическое положение Синьцзяна обеспечивало ему не только статус центра торговли и сношений между Востоком и Западом, но и насыщенную событиями историю. Сперва этот регион подпал под власть Китая, когда император Уди в конце II века до н. э. изгнал хунну из провинции Ганьсу и бассейна Тарима. Первый период китайского правления закончился с падением династии Западной Цзинь (263–316 гг. н. э.), и только в начале правления династии Тан (618–907 гг.) Китай сумел вернуть себе бассейн Тарима. Мир установился ненадолго, и в 659 г. в Центральной Азии заявила о своем существовании новая сила — Тибет. Его армии налетали, как смерчи, и оккупировали территорию в районе Тарима с 670-го по 692 г.

После очередного периода китайского владычества арабско-турецкие войска в 751 г. нанесли китайцам поражение на реке Талас на юге Казахстана. Потом восстание Ань Лушаня разразилось в центральном Китае и бушевало с 755-го по 763 гг., в результате чего китайские войска убрались из западных регионов. Тибет вновь начал заполнять «государственный вакуум», образованный уходом китайцев, и к 791 г. завоевал всю территорию к югу от Тянь-Шаня, «небесных гор»[54]. Шестьдесят лет спустя тибетцев, в свою очередь, потеснили уйгуры, которые и теперь являются основными жителями этого района. До самого 1758 г. Китай не мог вновь подчинить эти земли, которые с тех пор известны как Синьцзян («новые земли»).

В периоды между войнами и восстаниями торговля процветала. Шелк, лакированные изделия, бумага и меха проникали с востока на запад, а в обратном направлении шли золото, стекло, благовония и слоновая кость. Караваны, непрерывно идущие по Шелковому пути, несли с собой различные философии, культуры, религии. Между двумя крайними точками Шелкового пути был Иран, который с перерывами воевал с Римом и Византией в течение семи столетий. В результате трансконтинентальную торговлю вели посредники. В Центральной Азии такими посредниками выступали согдийцы, представлявшие целый спектр религий: зороастризм, буддизм, индуизм и христианство несторианского толка. Подобно пчелам, согдийские купцы «опыляли» своими верованиями территории, где вели дела и имели свои торговые центры. Свой вклад в смешение культур добавляли миссионеры, проникавшие по торговым путям через Центральную Азию в Китай, чтобы духовно окормлять живущих там приверженцев своих религий — или активно распространять эти религии среди местного населения. Города-оазисы бассейна Тарима становились настоящими плавильными котлами, но археологические свидетельства этого по большей части все еще лежат, необнаруженные, под толщей песка.

Через 10 лет после первой поездки в Китай врата Такламакана, наконец, открылись для меня, и в один прекрасный осенний день, ближе к вечеру, я приехал в Урумчи, столицу Синьцзяна. Моим товарищем по путешествию был Жан Даниэль Каррар, страстный альпинист и дельтапланерист, который первым совершил полет на дельтаплане с горы МакКинли (6194 м) в Северной Америке.

Из Урумчи мы поехали в Хотан, ключевой пункт Южного Шелкового пути и нашу отправную точку на дороге в Такламакан. Более 1000 лет назад Хотан был центром преуспевающего буддистского царства на Южном Шелковом пути. Когда-то он экспортировал огромное количество шелка, производимого в его шелковичных садах, нефрита и керамики. Сегодня главный вклад в экономику вносит сельское хозяйство. Из Хотана мы планировали отправиться в Миньфэн, расположенный на южной границе бассейна Тарима, а оттуда — в Нию.