Последняя из рода Гррой. Зелье старика Эдди (СИ) - Делаверн Хельга

—Хотя бы потому, что их предки не натравливали драконов на мирных жителей,—ответила Амальтея.

—Наши предки тоже не натравливали драконов на мирных жителей. Почему мы должны избегать людей, когда власти захотелось не нам, а Грроям?

После вопроса Марка Джерард вопросительно посмотрел на девушку.

—Между прочим, мистер Уинсли, Роджер был соучастником моего отца. Так что, не Вам кричать о невинности Уинсли.

—Как хорошо, что Уореллы в этом не участвовали.—сказал Джерард и под неодобрительные взгляды приятелей схватился за кружку.—Что?

Глава 19

ГЛАВА 19

Камиль, который остался чинить карету, вернулся под сумерки. Один. Под недоумевающий взгляд Амальтеи он рассказал, что проповедник и кучер пожелали отправиться на отремонтированном экипаже в Храм Эйнерис, чего, собственно, мужчина им запретить не мог.

По-хозяйски заняв место во главе стола, уставший северянин с жадностью набросился на остатки мяса, и в отличие от родственников Камиль вовсе не чурался общества чистокровных гостей. Напротив, он то и дело расспрашивал каждого из них о городе, в котором никогда не был.

Судя по игривой улыбке, мужчину особенно позабавил рассказ Марка о замках, коих в городе было всего четыре, включая королевский. Да и королевским Уинсли называл его с опаской: всё-таки, так или иначе, он принадлежал Грроям. «Богатая невеста»,—прорычал Камиль и кивнул брату. Фыркнув, Рамиль забрал посуду и ушёл в гостиную к отцу.

Впрочем, северянин не только охотно слушал, но и с удовольствием говорил сам. Он поведал гостям о тяжёлой, но интересной жизни на северных землях, где зима длится круглый год. «Наша суровость от того, что мы целыми днями рубим то лес, то животных.—сказал Камиль, обратившись к Амальтее.—Топоры уже давно заменили нам талисманы. Не подумайте, мы не жалуемся. Умный человек может приспособиться к любой ситуации, а глупый…Глупый не выживет даже в идеальных условиях. Не сочтите за дерзость, беломордые, но стоит признать, что умней северян вам не сыскать во всём Эндельстане!».

Марк не рискнул спорить с бородатым северянином, который даже за столом не расставался с топором. Правой рукой Камиль расправлялся с остывшим обедом, а левой поглаживал оружие. Но Джерард, натура, скорее, чересчур наивная, чем безрассудная, не мог упустить возможности и не поделиться с присутствующими результатами исследований королевских историков, в ходе которых было выявлено, что самые умные люди в королевстве — южане. «Ну, Вы и болван, мистер Уорелл»,—прошептал Уинсли, когда северянин сжал кулаки.

Юг и север, кажется, ненавидели друг друга со времён основания Эндельстана. Причём, причину их разногласий не помнят уже ни те, ни другие, зато всем хорошо известно, что нужно делать, когда находится защитник вражеской стороны.

Конфликта наверняка удалось бы избежать, если бы Джерард не вытянул губы, как вытягивают их южане, когда начинают свистеть вслед северянам, которых нарочно поджидают на ярмарке в Скарборо.

Ярмарка в Скарборо — единственное, и потому привлекательное и прибыльное место на восточных землях, где собираются торговцы со всех земель Эндельстана, чтобы продать то, чего у них в избытке. Там северяне продают пушнину и мясо, если успевают его, конечно, довезти; гости с запада — мясо и травы, необходимые лекарям; восточные жители радуют приезжих гостей фруктами, а южане уговаривают, зачастую безуспешно, купить у них рыбу, от которой их самих уже порядком тошнит.

Как правило, северяне покидают ярмарку первыми, их пушнина пользуется большим спросом у западных торговцев, которые потом втридорога перепродают её на своих землях. На юге и востоке шкурки не нужны, люди сходят с ума от жары, а на принимающей земле ещё и от засухи, но на западе, где дожди льют почти 365 дней в году, они служат хорошим навесом, как для людей, так и для животных: просушил и пользуйся дальше.

Путь счастливых северян, с карманами до отказа набитыми серебром и золотом, проходит через торговые места, отведённые для южан. И пока одни идут с высоко поднятой головой, другие свистят, бранятся, а особо опрометчивые кидаются рыбьими головешками. Разумеется, начинается драка, в которой, правда, всегда побеждают восточные торговцы. Они без разбору бьют всех, кто попадётся им под руку, а потом довольные идут пить эль в ближайшую таверну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Джерард, конечно, не свистел и не дразнил Камиля рыбой, но его вытянутых губ было вполне достаточно, чтобы мужчина поднялся на ноги и положил топор на стол. С серьёзным лицом он сообщил юноше, что готов «свернуть его беломордую шею».

Уорелла спасло пение. Младший брат северянина, встав в проёме обеденной комнаты, закрыл глаза и тонким, срывающимся голосом, словно его переполняли чувства и сердце вырывалось из груди, пропел пару фраз на северном диалекте. Мужчина поморщился и схватился за топор. Оттолкнув Рамиля, он вышел из комнаты.

Амальтея и Марк повернулись к юноше, а Джерард, как ни в чём не бывало, начал тихонько посвистывать.

—Пока я не познакомился с Вами, то думал, что местные жители настолько дики, что не умеют даже говорить.—сказал Уинсли.—А Вы, оказывается, ещё и поёте!

Рамиль покраснел. Брат не разделял его любви к искусству. Он считал, что литература и музыка — удел женщин и королевских шутов, а настоящему мужчине достаточно знать, как оглушить зверя, и срубить дерево с толстыми корнями.

—Я уже объяснял леди Амальтее, чем мы отличаемся от вас.

Не смотря на все старания северян, гости не обижались, когда они называли их беломордыми, но удивлялись, во всяком случае, Гррой и Уинсли, почему никто из беломордых не додумался именовать жителей северных и восточных земель черномордыми. Амальтея и Марк негласно сошлись во мнении, что южане и миролюбивые западные люди боялись их буйного нрава.

—Простите, если мои слова огорчили Вас. Я восхищаюсь Вашим талантом, а не высмеиваю его!

Мало кто на севере знал, что юноша до семи лет не говорил и с трудом произносил членораздельные звуки, а те, кто был в курсе о недуге Рамиля, связывали болезнь с ранним уходом из жизни его матери, которую, впрочем, он совсем не знал. Бедная женщина скончалась через две недели после первого вдоха младшего сына от родовой горячки.

Отец семейства, человек на редкость сильный и упёртый, не сразу, но всё-таки сдался. Мужчина смирился, что отпрыск, выучив буквы, не сможет собрать их в слова, чтобы услаждать слух гостей сладкими речами. Вопреки возмущениям Рамиля о том, что северные мужчины предпочитают действовать, а не говорить, северяне всё же славились красноречием; все именитые советники королей были выходцами из севера.

—Вы никогда не думали стать придворным певцом? Я мог бы замолвить о Вас словечко перед королём. Его Величество высоко ценит моё мнение и обязательно к нему прислушается.

Джерард усмехнулся. Заносчивость Марка его забавляла, но настоящее веселье он получал, когда замечал нелогичность предложений старшего Уинсли. Сказать Рамилю «я не хотел Вас обидеть» и в то же время предложить ему роль почти что шута рядом с королевским троном, пожалуй, лучшее доказательство отсутствие всякой логики в его голове.

—Сколько Вам лет? Вы совершеннолетний?

Марк продолжал допытываться до Рамиля, и Амальтея под одобрительный, возможно, также слегка завистливый взгляд Уорелла вышла в гостиную.

Камиль сидел в гостиной один. Мужчина развалился в потрёпанном, зелёном кресле, из которого уже вылезла добрая часть обивки, а оставшиеся её часть только рвалась наружу. Северянин, скрестив руки на животе, улыбался девушке. Стараясь не показывать брезгливости, Амальтея опустилась за стол, на котором уже расположились ноги Камиля. С кожаных сапог стекала грязная вода.

—У тебя глаз дёргается.—сказал северянин. Амальтея, отвернувшись, коснулась века. И, правда, дёргается.—Впервые встречаешь дикарей, не так ли?

—Я не считаю вас дикарями.

—Мне приятно это слышать.—Камиль закинул ногу на ногу. Грязь потекла на брюки Амальтеи.—В прежние времена дикарями считались островитяне. Поговаривают, что они совершали жертвоприношения большому дракону. Это правда?