Героиновая пропасть - Фридрих Незнанский

На выходе Турецкий поздоровался теперь уже нормально, не набегу, с членами дежурной оперативно-следственной группы с Петровки, 38. Когда Славка его подвез, просто кивнул всем разом и кинулся к лифту.

— Ну что у вас уже имеется? — Турецкий осмотрел очерченный мелом силуэт лежащего на асфальте странно скрюченного человека. Самого Каманина уже увезли в морг, на Большую Пироговку, там будет произведено вскрытие, извлекут пулю из головы, идентифицируют со стволом, обнаруженным сыщиками при «прочесывании местности» на лестничной площадке последнего этажа в подъезде дома напротив. Снайперская винтовка Драгунова с навинченным глушителем и оптическим прицелом. Расхожее оружие профессиональных убийц.

Среди небольшого количества зевак, стоящих за полосатой лентой заграждения, Турецкий заметил пожилую женщину в рабочем халате. Их обычно надевают консьержи в состоятельных домах. Турецкий напряг извилины, вспоминая протокол допроса, проведенного здесь майором Дубакиным, и поздравил себя: не забыл ведь!

— Вы ведь Зинаида Павловна? Я не ошибаюсь? — обратился он к женщине.

— Точно, я, — почти не удивилась та. — А вы откуда знаете?

— Читал то, что вы рассказывали в прошлый раз майору. Помните?

— Ну а как же! Я еще говорила…

— Одну минуточку, — остановил ее Турецкий, — может, мы пройдем в вашу комнатку?

Через мгновение они уже сидели в тесной каморке возле лестницы, ведущей к лифту, и Шишкова — фамилию тоже вспомнил Турецкий — рассказывала с жаром, какой тут был сплошной кошмар. Только вышел, к Елене Сергеевне обернулся и — как подскочит! Ужасти!

И все это своими глазами видела Зинаида Павловна. Почему? Да потому что она особо известным ей жильцам, бывает, и сама открывает дверь. После того как здесь отремонтировали и новую поставили, у нее больно пружина тугая, сразу и не отворишь, а она, Зинаида то есть, к такому давно привычная. Вот и сегодня, в обед как раз было, приехал Егор Андреевич. А консьержка его уже увидела и отворила тугую дверь. Он вошел, поблагодарил. Зачем-то сказал, что ненадолго. Поднялся к себе. И точно, полчаса не прошло, спускается вместе с супругой. Зинаида Павловна опять на свой пост у двери. Пошутили еще, какую силу надо иметь, чтобы дверь эту проклятую держать. Вышли. Он шагнул, обернулся. Но… Ох, страсти небесные!..

И главное-то ведь — не понял никто. Охранники — лбы во-от такие, у машины новенькой стоят, на хозяина смотрят. А он как подпрыгнул!

Все остальное было ее эмоциями.

Новый водитель Каманина и охранники-телохранители дали показания, их записал дежурный следователь прокуратуры города, и те уехали.

Охранники, кстати, позвонили в свою «контору», а уже оттуда сообщили на Петровку 38, ответственному дежурному по Главному управлению внутренних дел Москвы. Откуда стреляли, никто не видел, звука выстрела не слышали. Это уже оперативники прочесали соседние подъезды и обнаружили оружие.

Чужих в большом дворе не видели, а и увидели бы, вряд ли обратили бы внимание: здесь полно проходных арок, вот народ, сокращая себе путь, шныряет через двор. Поди угадай…

Словом, типичное заказное убийство. Как и прочие, очень похоже на классический «висяк». Криминалисты, конечно, постараются, но вряд ли обнаружат следы пальцев убийцы.

А тот действовал спокойно: сделал свое дело и ушел. И опять никто его не заметил. Эти кодовые замки — смех один, узнать нужные цифры — не проблема, да и дежурные по подъездам не всегда на месте, своя ведь жизнь. И на верхнем этаже — пустышка. В двух квартиpax — никого, а в остальных ничего не видели и не слышали.

Короче, понял Турецкий, надо искать прежде всего не киллера, а заказчика. Потом и киллер найдется.

Александра Борисовича тронули за рукав. Он обернулся и увидел медсестру Люсю.

— Елена Сергеевна… она пришла в себя…

— Ну пойдемте, — сказал Турецкий со вздохом, пропуская Люсю вперед через действительно туго открывающуюся дверь. И, поднимаясь к лифту, все смотрел на прелестные стройные и длинные ножки девушки, чувствуя при этом почему-то глухую тоску.

Глава одиннадцатая ПОРА БРАТЬ, ПОРА!

Голованов ожидал помощь.

На полу в первой комнате лежали уже не двое, а трое бандитов. Больше пока не приходил никто, хотя Сева «трепетно» ждал встречи.

А с третьим получилось совершенно неожиданно.

Голованов не торопился устраивать допрос, да и разъяренные качки, ошалевшие на какое-то время от своей неудачи, вряд ли стали бы чего ему рассказывать. Но чтобы они между собой не смогли договориться, Сева их же методом залепил им рты и растащил по разным углам двух комнатушек: так оно и спокойнее, и им будет о чем с собой наедине подумать, если они еще не разучились это иногда делать, а уже после он занялся Игорем.

Хотел было уже сбегать в машину за аптечкой, но, выглянув в окно, увидел в нетерпении прохаживающегося возле джипа третьего качка. Тот посматривал на домишко Игоря и крутил на пальце ключи машины.

«Наверняка подойдет сюда, — подумал Голованов. — Не вытерпит. Слыхал же два выстрела…»

И как в воду глядел. Бандит потоптался, потом не очень как-то решительно направился к дому. Но, войдя во двор, будто осмелел и даже ногой толкнул входную дверь.

— Ну вы че, в натуре? — закричал он уже из сеней, дергая дверь и на всякий случай вынимая из-за ремня пистолет. — Че шмаляете? Хозяин «мочилова» не заказывал! А вы типа…

Договорить он не смог, потому что рухнул на колени от двойного удара в живот и по загривку. Качок взвыл. Но Сева не позволил ему подняться — здоровенный все же парень, однако и на таких есть известные приемчики, о которых тот и понятия не имел.

Одним словом, так и не договорив монолога, третий бандит был успокоен, как и двое предыдущих, и в скорченном виде приткнулся в очередном углу. А когда он маленько пришел в себя, Сева вежливо спросил его, есть ли еще кто в джипе. Парень, морщась, отрицательно покачал головой. И вот теперь Голованов обрел наконец возможность заняться несчастным Игорем.

Справедливо полагая, что за разбой платить надо, Сева нашарил в кармане третьего качка ключи от джипа, отнял «сотовик», подобрал его пистолет, пошел к машине, открыл ее и отыскал аптечку. Целую, нераспечатанную, да и какая в ней надобность может оказаться у подобных «быков»! А вот из своей машины достал шприц с противошоковым средством и занялся раненым.

На какие-то минуты Сева вдруг ощутил, что он находится не дома, не среди своих, а снова где-то в поиске на задании, на чужбине, и вот надо срочно оказать своему товарищу неотложную помощь. Да ведь тот же Игорь, в сущности, и был таким его товарищем. А Голованов и сам едва не разделил его судьбу — инвалида, когда уже в Чечне получил тяжелое ранение в живот. Так что инвалид — это еще в лучшем случае…

— Ничего, браток, — приговаривал Сева, снова и теперь более тщательно дезинфицируя порезы и залепляя их пластырем. Получалось вполне сносно, руки-то, как говорится, слава богу, ничего не забыли…

Наконец и Игорь пришел в себя.

— Порядок, Игорек, — сказал довольный Сева. — Ну, так расскажи, чего эти засранцы от тебя хотели? Я-то им зачем понадобился? Они от кого, от Сипы вашего?

— Сам у них спроси… — прохрипел Игорь. — Дыхалку отбили, суки…

— Дыхалку-то тебе врачи поправят, я уже вызвал сюда помощь, так что потерпи еще маленько. А били — это чтобы ты меня назвал?

— Ага… Про что травили… Кого ищешь… Замочат они тебя…

— Ну это уж извини, — возразил Голованов. — А кто у них хозяин? Сипа или Боров?

— Хозяин — Боров.

— А заказал, значит, Сипа? Они, ты говорил, кореша?

— Ага, — Игорь закрыл глаза и, видно, успокоился. Сказал, что хотел.

— Ну что ж, — оставил его в покое Сева, — тогда займемся, пока есть время, братанами.

Он подошел к третьему, как самому «разговорчивому» — остальные-то и слова путем вымолвить не успели, — посадил того, прислонив к стене, и сорвал пластырь со рта. Присел перед ним на корточки, посмотрел в маленькие злобные глаза, усмехнулся.

— Скисли вы, братаны, — сказал сочувственно, — спалились… Я ведь при исполнении, а вы на меня с оружием! Хорошие срока схлопочете и без всякого снисхождения, если я сам за вас сильно просить не буду. Вот тогда, может, скостят самую малость. Ну давай, кто послал? Чего велел? Зачем мужика расписывали? Давай колись, братан.

— Пшел ты… — и полилась сдавленная матерщина — не мог же расправить богатырские свои плечи неудобно сидящий бандит.

— Не хочешь — не надо. Гарантирую двести девятую статью — до пятнадцати лет с конфискацией. С вами, бандитами, иначе нельзя. И под амнистию тебе тоже не светит.

Сева быстро и ловко залепил ему рот скотчем. Но бандит замычал и резко — из стороны в сторону — замотал головой, будто хотел возразить.

Тогда Сева снова сорвал пластырь.