Черное колесо - Ханнес Бок

И их знания были обширны и злы. И на таком шатком основании они воздвигли то, что назвали цивилизацией – не удивительно, что время от времени их цивилизации обращаются в пыль!

Выжившие после таких катастроф отступали перед теми, кто процветал. И находили убежище в Гане. Но они были горды и мстительны.

Как счастливые дети, с радостью делящиеся игрушками, – пока взрослые не научат их эгоизму, – мои соплеменники дали чужакам пищу и научили простым промыслам и ремёслам. В своей наивности мы считали их искренними.

Белые чужаки приняли дар, а после, окрепнув, вернулись отомстить своим недругам. Они остались, победив, и развили полученные знания в чуждую нам сторону. То, что мы создали для радости и наслаждения, они применили для наведения страха и победы над соперниками.

И вот, когда чужаков с севера снова изгнали к нам, они принесли с собой то, что вышло из нашего мастерства. Мы, жители Ганы, радовались этим новшествам, которых не понимали, не видели, что они – искажение наших собственных знаний. Мы возжелали их, а что такое желание? Голод. А с голодом приходят алчность и зависть, ненависть и война.

Так начался наш упадок. Тот, кто дружит с шакалами, скоро научится лаять. Мы по-прежнему оставались детьми, но – испорченными. Чтобы овладеть красивым пустяком, что манил нас, мы отдавали очень много, и нужда поселилась в наших землях. И когда нечего больше было менять, мы обратились друг против друга. Брат продавал брата в рабство; и были забыты боги земли, и они отвернулись от нас. Пустыня наступила на Гану, как будто гнев богов смел всю жизнь, чтобы подготовить землю заново для тех, кто больше заслуживает жить на ней.

Потом пришёл другой бич – фанатики-мусульмане! Они жили мечом и поклонялись мечу, лишь лживыми, пустыми словами поминали того, кого звали пророком. Они считали, что те, кто не поклоняется их богам, должны быть истреблены.

Они убивали наших жрецов, грабили храмы, разрушали памятники нашей древней счастливой истории. Людей они продавали в рабство или обращали в свою веру, чтобы война шла непрерывно, пока весь мир не будет принадлежать им. Не знаю, что они собирались с ним делать, да и сами они, я думаю, этого не знали.

В такое время родилась я, Ирсули. Мало смеха слышала я, но много видела слез. И зелени видела достаточно, чтобы понять опасность надвигающейся пустыни. И так как я была настойчива в своих расспросах, те из моих соплеменников, кто ещё помнил легенды старой Ганы, отвели меня к нашим тайным святыням.

И там я впервые узрела богов. Там меня обучили тайной науке. И когда боги предстали передо мной, я решила никогда больше не терять их из виду. Собственными руками, – она содрогнулась, – я вырвала свои глаза и возложила их на алтарь!

Я узнала много, но это было ничтожно по сравнению с забытым. Я могла приказывать природе, но только до определённого предела, иначе я бы сбросила ненавистное ярмо мусульман. Это было не желание богов, а моё собственное исступлённое стремление. В этом был и мой грех. Боги дают власть, чтобы использовать её только по их желанию. А я использовала её в своих собственных целях. Кощунственная самонадеянность! Каждое действие можно судить по его последствиям, и все что выпало потом на мою долю, доказывает, что я была неправа. – Сигарета горела в опасной близости к её пальцам, наклонился и взял её у неё из руки. Она, не замечая этого, продолжала: – В Гане были и другие жрецы, служившие вместе со мной, они разделяли моё отношение к завоевателям. Сами по себе они были недостаточно сильны, чтобы прогнать завоевателей. Но если бы мы объединились, мы смогли бы причинить значительный ущерб мусульманам. Нас было семеро, не считая того, кто был моими глазами. И мы победили бы и изгнали мусульман, но нас предали…

Предал один из тех, кого мы хотели освободить. Ибо всегда те, кого любишь, предают своих хозяев ради временной выгоды.

Мусульмане напали на нас в нашем тайном храме. Мы спаслись, но одного из нас – Куэлу – схватили. Это был тяжёлый удар, потому что тайные силы всегда легче было вызывать с помощью Куэлы – дух его был примитивней, чем у нас.

Оставшись вшестером, мы ударили по мусульманам. Но гибель, насланная на них, обрушилась и на наших соплеменников, и мы не получили никакого преимущества.

Мы предложили выкупить Куэлу, отдав сокровища нашего тайного храма. Но они почуяли опасность, отправили Куэлу на запад в рабство и начали охотиться за нами.

Мы решили последовать за Куэлой и вырвать его из рук тех, кто его купил. Под покровом ночи и бури мы собрались в пустыне, взяли с собой сокровища, которые могли унести, и направились на запад. Без помощи Куэлы я не могла подчинить бурю, и хотя она стёрла наши следы и помогла нам скрыться, мы тяжело за это заплатили. Песок бил нас колючими хлыстами. Так началось наше наказание за грехи.

Мы пришли в густые джунгли запада и поняли, что мы на верном пути: вдоль тропы лежали кости рабов, погибших в дороге. Буря измучила нас, но и защитила. И мы наконец пришли к невиданному – к морю.

Здесь мы были в безопасности, потому что сюда мусульмане приходили только как торговцы, со своим человеческим товаром. Король Манти принял нас как гостей, опасаясь нашего могущества и радуясь дарам. Благодаря ему мы узнали о судьбе Куэлы.

Куэлу отправили за море на остров Испаньолу[9], которым владели алчные испанцы, враги мусульман. Мы собрались на этот остров, хотя раньше никогда не видели ни моря, ни кораблей. Испанцы не знали, зачем нам Куэла, а с ним мы были бы неуязвимы. И даже если бы после испанцы узнали об этом и поверили, они не могли бы повредить нам.

К нашему хозяину, королю, пришёл белый торговец. Мой спутник видел его и сказал, что волосы у него, как яркое пламя. Его звали… звали Раф… Рафферти. Он испытал много страданий во время войны и не занимался работорговлей. Он торговал за золото, слоновую кость и шелка с народом… ашанти.

Мы пришли к нему и рассказали о своём положении. Отчасти его тронуло наше горе, отчасти – соблазнили драгоценности. Всего лишь небольшая часть наших сокровищ, но для него – огромная ценность И хотя он торопился домой, к своей возлюбленной, он согласился отвезти нас на Испаньолу.

И мы отплыли. Мы никогда не бывали в море, были беспомощны и страдали, и я не видела своих богов: этому мешала болезнь. Путь был долог, а припасов мало. Рафферти… да, я уверена, что так его звали… забываешь, пребывая среди богов… Рафферти все больше тосковал по своей возлюбленной. И пил слишком много вина, чтобы развеять своё горе.

В экипаже его корабля были разные люди, но в основном пираты. Они удивлялись нашему присутствию, и один из них, выдававший себя за друга Рафферти, любопытствовал больше других. И вот он, когда Рафферти был пьян, выведал у него о драгоценностях, которые тот от нас получил, и что он с ними собирается делать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});