Неслучайные люди - Маша Трауб

не было. Такие спектакли разыгрывали, хоть аплодируй.

– Почему вы спросили у нее про родинку и цвет волос? – спросила Лена.

– Когда переключаешь внимание, они начинают думать. Ты спрашиваешь про родинку, а она включает наконец мозг. И думает о том, как поступить дальше. Что ей сначала нужна справка об удалении, что цвет волос ничего не изменил в ее жизни и что ей, в случае чего, придется доказывать свои права на ребенка. А еще – высунуть голову из песка, например. Она не страус. Знаешь, сколько я видела женщин, которые только здесь узнавали, что их любимый муж имеет других детей и не платит алименты? Или что на нем висит долг? Они так удивлялись! Вот этого я не понимаю. Как можно жить с лапшой, которую тебе вешают на уши? Годами.

– Может, они просто верили? Так бывает, – заметила тихо Лена. – Мой папа ушел от нас, когда я была маленькой. Мама все никак поверить не могла, что у него давно другая семья. И дочь – моя ровесница. Все соседи судачили, а она не верила. Пока он сам ей не сказал.

– Наверняка твоя мама даже на алименты не подала, – предположила начальница.

– Нет, она была гордой. Сказала, что не будет судиться за три копейки. Захочет – поможет, – ответила Лена.

– И что, много помог? – начальница уже знала ответ.

– Нет, конечно. Мама меня одна вырастила. Отца я никогда не видела.

– Вот об этом я и говорю. Тут мы ничего не замечаем, а тут мы гордые. Знаешь, почему я здесь работаю?

– Не знаю, но я не смогу, как вы. Наверное, не смогу, – призналась Лена.

– Я хочу, чтобы мужики несли ответственность. Не вывозили детей втайне от бывших жен. Не перетягивали детей на свою сторону – мол, я тебя на Мальдивы везу, а твоя мама что может? Чтобы платили по счетам и не врали. Не обманывали снова и снова. Дурех вокруг полно. Вон, ты такая же, во все веришь. Сидишь здесь, проверяешь паспорт, спрашиваешь, куда летят, сколько времени там проведут, или у них паспорт не проходит сканирование. За это время у многих целая жизнь перед глазами проносится. Если виноваты, конечно. Но есть виртуозы. Им плюй в глаза – все божья роса. Был у меня случай. Мужик с любовницей решил в отеле отдохнуть. А бывшая жена с ребенком тоже туда же собралась и в те же даты. Мужик просто оказался консерватором – знал хороший отель, туда и ехал. И какая разница с кем – с бывшей или с любовницей? Рейс один. Вот они тут передо мной все и встретились. Любовница, как оказалось, про бывшую жену и ребенка вообще была не в курсе. А жена все это время страдала, что подала на развод, чувствовала себя виноватой. Не смогла простить измену. Бывший муж все оплачивал, включая и этот отдых, ни в чем им с дочкой не отказывал. Жена уже планировала похудеть, загореть и, вернувшись из отпуска, попытаться восстановить семейное счастье.

– И чем все кончилось? – ахнула Лена.

– Не знаю. Улетели. Не пропадать же билетам, – пожала плечами начальница. – Больше всего было жаль девочку пятилетнюю, дочку. Она вдруг увидела папу и обрадовалась. Кинулась к нему. Бывшая жена плакала, глядя на дочь, которая повисла на отце. И на женщину, любовницу, которая стояла с ними рядом.

– Не знаю, как вы с этим справляетесь, – призналась Лена. – Мне кажется, я бы не смогла. Вот так – в каждом человеке видеть… подлеца, что ли. Это же можно сойти с ума.

– Да, можно, многие не выдерживают, – кивнула начальница. – Я проработала здесь столько лет ради этого – думала, что помогаю женам, детям.

– Тогда почему вы меня остановили? Я тоже хотела помочь тому мужчине! – воскликнула Лена.

– Это другое. Я не хочу помогать мужикам, которые считают нас недочеловеками, думают, мы, женщины, можем собирать чемодан, готовить, подавать, но не способны мыслить. Вот пусть он хотя бы с табло разберется.

– Он был просто потерянным пожилым человеком, который летел к дочери. Только и всего, – сказала Лена. – Он заслуживал нашей помощи. А мы его бросили.

– Хорошо, иди помоги ему. Но потом увольняйся по собственному желанию. Тут тебе не место.

– Спасибо! – Лена убежала помогать мужчине. Начальница видела, как он ей обрадовался. Обнял, как дочь.

Лена отвела его к стойке без очереди и попросила коллегу быстро оформить багаж. Потом – к выходу на паспортный контроль и тоже провела без очереди. Мужчина шел медленно, тяжело. Остановился, чтобы отдышаться. Лена нашла сотрудника с инвалидным креслом и попросила помочь. Мужчину отвезли к выходу на посадку.

– Девочка, благословляю тебя как отец. – Мужчина попросил Лену присесть и положил ей руки на голову. – Будь счастлива, найди себе хорошего мужа. Пусть твои родители тобой гордятся и будут здоровы.

Лена заплакала и поцеловала ему руку, как дочери целуют руку отца, которого у Лены никогда не было.

Хобби

В обычной жизни дядя Вова был инженером и самым обыкновенным мужчиной – с маленькой зарплатой, сварливой женой, грязной квартирой и орущим круглый год котом. Но было в дяде Вове что-то странное. Какое-то внутреннее страдание, которое даже водка не снимала. Кстати, если он и пил, то без всякого удовольствия. Не с отвращением, конечно, но и без вожделения. Даже если на халяву. Весь подъезд, включая жену дяди Вовы, испытывал к нему разнообразные чувства.

– Да малахольный он! – кричали старушки.

– Импотент! – не соглашалась соседка.

– Это твой импотент! – орала жена дяди Вовы.

– Нормальный мужик, ну с кем не бывает, – поддерживали мужики.

Дело в том, что у дяди Вовы было хобби – по вечерам он садился перед телевизором и вязал. Крючком, на спицах. Шарфы, носки, салфетки. И все деньги с аванса и зарплаты, которые не успевала забрать жена, тратил на нитки. Дядя Вова выписывал журналы по вязанию, ждал их с нетерпением, как другие мужики «Советский спорт», и любовно складывал стопочкой на тумбочке. Категорически запрещал выбрасывать.

Казалось бы – жене жить да радоваться. Но в журнале по вязанию не советовали носить вязаные юбки и кофты женщинам с такими особенностями фигуры, как у дяди-Вовиной жены, дабы эти особенности не подчеркивать. Предлагали ограничиться шарфами и накидками-палантинами. А единственный ребенок дяди Вовы был мальчиком – двоечником и прогульщиком. Носить папины шарфы ему было «западло», впрочем, как и иметь такого странного папашу. На все праздники жена дяди-Вовы одаривала соседей его творениями. У всех в подъезде были салфетки от дяди Вовы, дети