Университетский детектив - Оксана Александрова

О том, как он шел на день рождения к своей одногруппнице в общагу. В новом костюме, с букетом, тортом и лирическим настроением. О том, как поднимался по общажной лестнице, сочиняя лиричные стихи в честь именинницы. О том, как на одном из лестничных пролетов его атаковало нечто абсолютно ужасное, злобное, грязное и призракоподобное. О том, что вместо лица у этого призрака была грязная тряпка в желтых пятнах, а над ней — фиолетовая челка. О том, как от испуга и неожиданности он выронил цветы и запустил в призрака тортом. И как призрак от торта увернулся и погнался за Валерием. О том, как, догоняя, призрак страшно стонал, злобно ухал и глумливо подвывал. О том, как он скакал за ним по пятам, а когда Валерий уже почти убежал, призрак кинулся плашмя на пол, очевидно, готовясь применить какую-то особо коварную призракову тактику. И, наконец, о том, как в совершеннейшем ужасе Ли сам не заметил, как очутился рядом с какими-то раскиданными ящиками, где его и обнаружили.

После рассказа Валерий еще немножко поумирал на Александриной кровати, потом немножко поприходил в себя, а потом засобирался домой. Алексису по поручению Александры пришлось сопровождать его. Сам Алексис этим обстоятельством был очень недоволен и выражал свое отношение к миру в целом и к филологической его половине в частности с помощью цитат от андеграунда. Ли трусливо отвечал ему цитатами от классиков, нещадно путая и перемешивая Гомера с Барковым и Хайяма с Прутковым. Так они и ушли, препираясь и эстетически сквернословя.

********************

Владимир Полянок выходил на крыльцо своего дома.

Жизнь — сплошные неприятности! По крайней мере, в последнее время. Ну, скажите, каким космическим виртуальным ветром в его сумку занесло огромный, грязный, неприятный платок?! Он сидел на лекциях, потом на большой перемене забежал пообедать в столовую, потом поболтал с приятелем в компьютерном классе, еле заставил себя оттуда выйти и вернулся в аудиторию. То, что его сумка, лежавшая на парте, как-то не так, как обычно, закрыта, он заметил сразу. И правильно: в сумке лежал этот дурацкий носовой платок. И, кажется, совсем недавно даже использованный — по прямому назначению. И что бы это значило?

Потом еще эта ненормальная с филологического факультета. Мало того, что он еле-еле отделался от нее тогда, когда она в первый раз навострилась к нему в гости. Вернее, это не он отделался, а она встретила по пути какого-то знакомого, который и переманил ее в гости к себе — на радость Владимира.

Так сегодня он еще встретился с этой самой Лизой в корпусе университета — уже во второй раз, получается. И она не обратила на него никакого внимания! Летела на всех парусах с развевающимися, как у мифического животного, волосами, и с распахнуто-приплюснутыми, как у рыбы на плоскости, глазами. После того, как она его проигнорировала, ему на пути встретилась эта студентка с философского — Саша. Кстати, милая девочка, есть о чем с ней поговорить… В общем, на волне какого-то такого непривычного настроения, которое у него возникло при разговоре с ней (разговор-то — так, печки-лавочки, принтеры-козявочки), он рассказал ей о непонятной находке в своей сумке. А она почему-то крайне заинтересовалась этим грязным платком, засыпала его (ну, то есть, Владимира, а не платок), вопросами и под конец унеслась по своим делам, размахивая этим самым платком, как боевым знаменем. А он только смотрел ей вслед.

И еще Алла ворчать с каждым днем стала все больше и больше. Вот и сегодня… Что он, не знает, что ли, что ей нужно? Фата белоснежная ей нужна, да дети сопливые… Ох, Аллочка… Ты, конечно, лапочка, умничка, прелесть… Но…

Так вот теперь еще и бабушка расхворалась окончательно. Угораздило же бедную бабульку… Нет, он ее конечно, любит, но теперь ему предстоит на другой конец Города в аптеку за лекарствами ехать, трястись целых полчаса в трамвае.

Нет в жизни счастья! Владимир поднял воротник и зашагал к остановке.

********************

На следующий день у подруг была намечена «проверка» Никиты. Самыми подходящими «информаторами», по размышлении, им показались друзья из Никитиной дворовой кампании. Еще в самом начале расследования, рассказывая о брате, Эля обмолвилась, что он до сих пор часто общается с кампанией хулиганов в своем дворе. Правда, по словам Эли, хулиганы эти были не совсем настоящие и предпочитали пакостить по-мелкому — ну, там, бабушку на ночной улице испугать, или с ребятами из соседнего двора подраться. Или, в конце концов, подраться между собой из-за какой-нибудь девочки. Но до чего-то крупного — воровства, например, — они никогда не опускались, чтя какой-то свой кодекс дворового хулигана — "свободного гуляки и великодушного богатыря", по словам самого Никиты.

Итак, сегодня Александра пришла в Никитин двор для поиска «информаторов». Конечно, она немного переживала о том, как будет общаться с этими "великодушными богатырями", которые хоть и по-мелкому, но все-таки оставались хулиганами. Но после общения с кампанией Алексиса, а потом — после дохлой кошки и фотографий китайских пыток, по большому счету ей было море по колено.

Очевидно, именно выражение спокойной уверенности в себе на ее лице и позволило довольно быстро завоевать доверие и расположение некоего Жеки (в миру — Евгения Платова).

Жека сидел на лавочке, лениво смоля папиросу и обозревая окрестности сонным взглядом. Увидев вошедшую во двор незнакомую девушку — по его, Жеки, мнению, стройную и симпатичную — он выпал из сонного состояния. Заметив, что она приближается к нему, Жека оживился. А, услышав, что девушка — помощник Никитиного адвоката, собирающая информацию о Никите — Жека сначала разочаровался, но потом преисполнился гордости за то, что своим доверием эта серьезная адвокатова помощница почтила именно его, и начал вежливо и старательно отвечать на ее вопросы. Постепенно он разговорился и весьма подробно рассказал о Никите, его жизни, привычках и т. д.

— Мы с Никитой — друзья во всем, — говорил он, стараясь незаметно сплюнуть под лавочку. — Вместе пьем, вместе девочек кадрим, вместе деремся, — тут, чуть подумав, Жека счел необходимым дополнить: — и друг с другом — тоже.

Поймав взгляд Александры, он — видимо, в качестве оправдания — вновь дополнил:

— Мы же друзья, мы можем себе это позволить.

— Что позволить — драться друг с другом?

— Зря иронизируете, — ответил Жека, старательно распетушивая хвост перед симпатичной адвокатовой помощницей и вытаскивая из памяти умные слова. — Вы не понимаете, что драться друг с другом — это привилегия только самых близких людей.

— По принципу "кого люблю — того и бью"?

— Фу, не так примитивно…

В Никите жила извечная тоска русского мужика по дальним странствиям и подвигам. По ночам снились огнедышащие драконы и прекрасные принцессы в завоеванных замках, днем хотелось проверить свои силы, например, набив кому-нибудь морду. Как многие русские мужики, он представлял собой тип, средний между глубокой рассудительностью философа и разгульностью пьяницы-пройдохи. То есть размышления о мироздании неизбежно приводили его к выпивке с последующим буйством, а каждый очередной загул тянул в пучину философских рассуждений и разговоров "о подвигах" и "за жизнь".

По словам Жеки, Никита был человеком неробкого десятка. По крайней мере, психологическими комплексами не страдал. Например, в магазине он игнорировал очередь и сразу подходил к прилавку, минуя строй возмущающихся граждан. Придя в гости, сразу объявлял во всеуслышание: "Ха-ха, а у меня носки дырявые!" И потом весь вечер преспокойно общался с хозяевами, не обращая внимания на собственные пальцы, выглядывающие из дырявых носков.

Также у Никиты была отменная эрудиция и просто потрясающее чувство юмора. Правда, в университете, где он учился, об этом никто не знал и даже не догадывался, ибо просыпались данные качества только за его пределами. В пределах же альма-матер его шутки полуказарменного типа, как правило, никто не понимал. Стоило ему начать рассказывать какой-нибудь анекдот в собственной вольной обработке, как изящные девочки-одногруппницы начинали брезгливо морщиться от обилия пошлостей, а парни недоуменно хмурили брови, пытаясь постигнуть смысл.

Вообще Никита иногда мог быть странным, непонятным для товарищей по дворовому хулиганству, человеком. Так, его политические взгляды не были устойчивыми, как у большинства людей, и могли меняться — в зависимости от ситуации. Например, прогуливаясь в пьяной кампании по улице, он готов был отстаивать политику анархизма, выступающего против любого вторжения государства вместе с его милицейской машиной в частную жизнь граждан. Находясь на экзамене или зачете, он был убежден в правоте социализма с его идеалами соборности и круговой поруки, когда все люди — братья и должны помогать друг другу. Особенно — ему, Никите. Никита всегда был крайне прагматичным человеком. Чтобы получить желаемый результат, он мог сделать очень многое, чаще всего — за счет других людей.