Ричард Длинные Руки - принц - Гай Юлий Орловский

Она спросила быстро:

— Что во-вторых?

— У меня наконец-то своя армия, — объяснил я. — На этот раз не созывал вассалов, как всегда и везде делается, а… ну неважно, это не женской интуиции дело. В общем, проверил в деле. А заодно, пользуясь военным временем, сделал кое-какие важные кадровые перемещения.

Она не сводила с меня неверящего взгляда.

— И вы полагаете… нет, вы что, просто оставите меня вот так?

— Вы свободны, — объяснил я. — И моя честь удовлетворена… хотя я и так не считал, что ее ущемили, но некоторые мои лорды полагали, что я как бы чуточку должен выразить хотя бы вялый протест… Ну, и я выразил. Как могу. Я же вроде веселого лося в лавке с тонким фарфором!.. Хотите кофе?

Она покачала головой.

— Я просто не могу поверить, что вы можете со мной так поступить…

— Поверите, — сообщил я голосом чуть более строгим и отстраненным. — Дорогая Ротильда, вы бесподобная красавица, но мир не вертится вокруг вас. У меня столько дел… И завтра же я отбываю в Скарлянды и Варт Генц, где остались незавершенные дела. Кофе с сахаром?

Она сказала резко:

— Не хочу я вашего кофе!.. Я хочу вернуть трон в Мезине!

— Я тоже много чего хочу, — сказал я. — Ну, разумеется, вас тоже как бы весьма, но когда Отечество в опасности, как вы понимаете, я должен, а оно всегда в беде, когда я на коне и даже на троне, а штурвал в моих могучих нежных лапах. Так что первым делом ковры-самолеты, ну а девушки, а девушки потом… Вы ничего не поняли? Ну и хорошо, я больше разговаривал сам с собой, люблю пообщаться с умным и обаятельным собеседником.

Она спросила медленно и раздельно, делая нажим на каждом слове:

— Почему… вы… не хотите… вернуть мне… трон?

Я вздохнул.

— А почему я должен хотеть? Мне что, больше делать нечего?

— Но у меня отобрали трон незаконно!

Она вскочила, сверкая глазами, но с трудом взяла себя в руки и села, гордая, надменная и злая.

— Пусть даже незаконно, — согласился я. — Хотя здесь сказать трудно… Все-таки это мужской мир, и еще не было случая, как мне кажется, чтобы жена унаследовала власть после умершего мужа.

— А королева Венедрия? — спросила она.

— Это хто?

— В королевстве Агант король умер, не оставив сына, — сказала она, — а только дочь. Власть оставили за дочерью на время, пока подыщут ей мужа, что станет королем. Но она умело отвергала женихов под разными предлогами и так правила сорок лет!.. Ее правление названо золотым веком королевства Агант.

Я развел руками.

— Это совсем другое. Простите, леди Ротильда, но королева Венедрия не вдова умершего короля! Ее собирались выдать замуж, а на троне она удержалась благодаря женской хитрости. Если бы она сразу сказала честно, что замуж не пойдет, чтобы самой править, ее бы отстранили от власти в тот же день. Это другое дело. Весьма сожалею, но я больше не собираюсь ввязываться в какие-либо авантюры… Может быть, тогда вина?

Она поднялась, ожгла меня негодующим взглядом.

— Спасибо, нет.

Я поклонился.

— Я хотел вам сделать приятное.

Она фыркнула и направилась к двери, где, обернувшись, спросила ядовито:

— Мне здесь найдется место для ночлега?

Я ответил предельно вежливо:

— Выбирайте по своему усмотрению. Думаю, дворец вам знаком намного лучше, чем мне. Намного.

На пороге она снова оглянулась и сверкнула дикими зелеными глазищами, но ничего не сказала, я уел точно и здорово, даже самому неловко.

Когда дверь захлопнулась, я вернулся и сел за стол, чувствуя себя так, словно только что вышел из продолжительной битвы и еще не снял доспехи.

Альбрехт вошел в приподнятом настроении, довольный и франтоватый, в расшитом и умело приталенном камзоле, на плечах некое шитье с гербом, я сразу же подумал, что в моей армии пора вводить погоны или хотя бы эполеты…

Хотя хрен с ними, не до того, пока и лампасы рано, хотя и штаны у барона, нет, уже графа, украшены серебряными и золотыми нитями. Здесь это основное, чем расписывают одежду и вообще ткани, включая плотные шторы на окнах.

Шпоры на сапогах, естественно, золотые, а сами сапоги в коридоре отзывались звонким пощелкиванием по каменному полу, явно подкованы серебряными пластинками, а здесь на ковре сразу стыдливо притихли.

Он взглянул с порога вопросительно, глаза у него обладают удивительным свойством всегда смотреть строго и пытливо, даже если ехидничает или ржет вместе с другими рыцарями.

— Ваше высочество, — сказал он подчеркнуто церемонно, — позвольте поздравить вас с торжественным возвращением вашей дражайшей супруги!

— Идите в жопу, граф, — ответил я.

Он вскинул брови и картинно раздвинул руки в театральном изумлении и непонимании.

— Ваше высочество!.. Какие простонародные выражения… От самого принца!

— Перестаньте, Альбрехт, — сказал я зло. — Садитесь, вон кубок, вон вино. Сами наливайте.

Он сел, посмотрел на меня с иронией и одновременно сочувствием.

— Что случилось, Ричард?

— Вы знаете, граф, — сказал я раздраженно, — у меня уже свербит разорвать этот брак, пусть он даже временный!.. Все клялись, что получу только выгоду, а я что получил?

Он деловито налил в кубок вина, взглянул на меня.

— А где ваш?

Я отмахнулся.

— Я уже налит по самые… только вином это не назовешь.

Он сделал глоток, одобрительно кивнул.

— Хорошее, устоявшееся. Вы получили, если не ошибаюсь, герцогство Ламбертинию. Не так?

Я сказал зло:

— А зачем оно мне?

Он отпил еще, покрутил головой, посмотрел на меня с неодобрением.

— Вы здесь устроили испытательный полигон, — напомнил он. — Для обкатки навыков армии нового типа и… своей Великой Хартии Вольностей.

Я проворчал:

— Ну да, это вы меня подловили. Если бы не это, то вообще-то мне герцогство ни к чему. Хотя теперь ладно, раз уж само в руки упало. Но больше ни-ни!.. Мы должны сосредоточиться не на экспансии, а на внутренней модернизации общества. Я завтра же отбываю в Варт Генц.

— И в Скарлянды?

— Да, — ответил я. — Там тоже можно будет кое-что реформировать, но чуть-чуть и очень осторожно.

— А королева Мезины?

— Ротильда? — переспросил я. — Она не королева, запомните. Там уже есть король, которого народ и лорды приняли. Для меня это более законно, чем я стал бы помогать жене умершего короля получить для нее трон!..

Он поинтересовался осторожно:

— А что с Ее Величеством… той самой, что и леди Ротильда в одном и весьма недурном лице?

Я пожал плечами.

— Мне по фигу. Пусть, если хочет, здесь заводит себе фрейлин. Или пусть катится ко всем чертям. Я ее называл королевой в переговорах, чтобы повысить ее статус и чтоб не выглядеть таким уж полным идиотом.

Он сказал с осуждением:

— Как можно говорить такое о красивой женщине?

— У некрасивых те же права, — огрызнулся я. — Ну, почти те же. В принципе. Если совсем уж по Библии, разве мы не христиане?.. В общем, это не мое дело. Я государственный деятель, а не всякий там! Вы меня поняли?

— Понял, ваше высочество, понял!

Голос его звучал слишком подобострастно, я взглянул с растущим подозрением.

— Точно поняли?

— Точно, — заверил он, — видите, меня всего трясет!.. Потому что понял. Не все, правда, к счастью. А то бы вовсе брык — и набок.

Я сказал с тоской:

— Граф, не надо меня развлекать, тут, наоборот, надо все ускорить и углубить. Иначе все реформы забуксуют. Какие уж тут бабы и все с ними связанное!

— А с ними связано все, — сказал он со вздохом. — Какую армию берете с собой?

— Будакера.

Он изумился:

— А почему не Меганвэйла или Шварцкопфа?

— Здесь они счастливы, — пояснил я. — Их державы как бы вышли на мировую арену!.. Хотя без всякого «как бы» вышли и уже действуют. Хотя и не совсем так, как оба думают.

— С ограниченными полномочиями, — согласился он. — Вы уже продумали, как будет выглядеть это… образование? Или пока наобум?

— Я никогда не наобумлю, — сказал я твердо, но отвел взгляд в сторону (оба знаем, что сбрехал). — Это не наобум, а глубоко продуманный расчет, сделанный на уровне инстинкта, что пропускает все этапы вычислений и раздумий, а выдает уже готовое решение. Есть у меня такая особенность гения, есть!

— Гм, — произнес он с сомнением, — ну тогда да, конечно, а как же… Какие-либо ограничения?

Я посмотрел строго:

— Выражайтесь яснее, граф.

— По поводу Ее Величества леди Ротильды, — сказал он. — Она особа деятельная. Очень деятельная. Я восторгаюсь ею… издали!

— Издали и я восторгаюсь, — буркнул я.

— Так как?

— Что? — спросил я. — Как с нею? Да никак. К великому счастью, в ее распоряжении только граф Меркель и ее церемониймейстер с парой помощников. Здесь же она только гость, который не может распоряжаться даже слугами!