Друзья и возлюбленные - Джоанна Троллоп

— Я подумаю. Сейчас надо закрыть отель.

— Сиди…

— Мы сами!

Хилари улыбнулась, выбираясь из-под Гаса.

— Спасибо, милые, но я лучше сама. Проверю сигнализацию и все такое. Я ненадолго.

Она поднялась, а Гас остался в кресле, точно марионетка, которой оборвали нити.

— Где же мои очки? A-а, вот! Чудесно. — Она привычным движением водрузила их на нос. Ее голос звучал скованно и чисто, а вовсе не так, как хотелось бы. — Мне так вас жаль, милые мои, хорошие! — Она на секунду обняла Адамас Гасом, тронула руку Джорджа и вышла из комнаты.

Никто не шевельнулся. В гостиной стояла тишина, только изредка всхлипывал Гас да ездили мимо дома машины. Наконец Джордж поднял бокал, чашку и маленький столик и пошел на кухню за тряпкой и мыльной водой. Остальные молча наблюдали, как он оттирает ковер. Гас свернулся клубочком в кресле, Адам по-прежнему сидел на полу. У него на руке была новая татуировка: крошечная ласточка, какую носили бывшие заключенные — символ «отсидки».

Вычистив ковер, Джордж сходил в свою комнату и вернулся с пачкой сигарет. Раздал по одной братьям.

— Что, прямо здесь? — удивился Гас.

— Сегодня, черт подери, мы можем делать все, что захотим!

Гас потянулся к зажигалке. Тощий и неуклюжий, выглядел он жалко, будто мокрый птенец. Дрожащим голосом он произнес:

— Я думал, она друг семьи…

Братья промолчали. Он затянулся и рывками выдохнул дым.

— А вы? Вы разве так не думали? Она всегда была такой милой и доброй. А теперь сломала нам жизнь.

* * *

— Я им все рассказала.

Хилари сидела на кровати, делая вид, что читает.

Лоренс стоял у комода и, как обычно, вытаскивал из карманов мелочь и ключи.

— Что?!

— Я все рассказала мальчикам. Про тебя с Джиной. Я не хотела, но они стали расспрашивать.

— Надо же, как удобно!

— Нисколько. Но избежать разговора было нельзя.

— Ясно.

— Если бы ты не ушел…

— Ясно.

— Ты сам принял это решение! — вспылила Хилари. Ей вдруг стало нестерпимо больно. — Теперь будь добр терпеть последствия. Я ничего не решала.

Он не ответил. Медленно расстегнув рубашку, он вытащил ее из брюк, затем снял часы и положил их на горку монет.

— Где они?

— Мальчики? У себя в комнатах.

— Ну, Хилари… — с упреком проговорил Лоренс.

— Это их выбор. А мой — не спать с тобой в одной кровати. Софи сегодня не работает, так что иди в ее комнату. Я не потерплю, чтобы ты из Джининой постели перебирался в мою.

— Сегодня мы просто разговаривали. На кухне. Софи была дома.

— А она, кстати, что думает?

— Не знаю, — тихо ответил Лоренс, сняв с крючка банный халат. — Она почти ничего не говорила. Сидела у себя в комнате.

Он открыл дверь, оглянулся и сказал:

— Спокойной ночи.

Хилари сердито уткнулась в книгу, хотя ничего не видела и не понимала.

— Спокойной, — отозвалась она.

Шел мелкий дождик, летевший впереди ветра прозрачными волнами. Хилари, проклиная себя за то, что вышла без зонта, бежала по тротуару и постоянно снимала и надевала очки. Непонятно, что лучше: забрызганные стекла или ее собственная близорукость?

Перед этим она долго выбирала, что надеть, с каждой минутой презирая себя все больше: вот дура, в таком состоянии еще думает о тряпках! Она даже чуть не расхохоталась над собой, вспомнив старую карикатуру из «Нью-йоркера» — продавец в магазине одежды спрашивает покупателя: «А вы истец или ответчик?» Лучше одеться посексуальнее — эдакая оскорбленная жена в гневе, или, наоборот, нарочито старомодно (таких вещей у Хилари навалом)… А может, нарядиться ведьмой и захватить метлу? В конце концов она остановила выбор на красном цвете. Черные брюки и красная рубашка дадут понять, что никакие беды ее не сломят. Женщина в красном непобедима.

Пока она добежала до Хай-Плейс, рубашка вымокла на плечах, а волосы свернулись в локоны. Джина случайно увидела Хилари из окна спальни — зловещий черно-красный силуэт — и схватилась за раму. Она не была готова к ее визиту. Конечно, рано или поздно они бы встретились или даже созвонились (при мысли об этом разговоре Джина вся съеживалась от страха), но она не ожидала, что Хилари сама сделает первый шаг. Крепко держась за раму и глядя на бывшую подругу, она ощутила резкий парализующий приступ паники.

Джина вышла в коридор и посмотрела на комнату Софи: дверь, как всегда, закрыта. Громко играла заунывная мелодия из какого-то нового фильма. Последнее время дочь стала вести себя иначе: прежняя угрюмость исчезла, и ей на смену пришли печаль и холод. Софи решительно и методично упаковывала вещи, смирившись с продажей дома. Возле ее двери стояли коробки с книгами, безделушками и аудиокассетами. Из одной торчала застенчивая мордочка ее любимого бегемота. Джина понадеялась, что Софи не выйдет из комнаты в ближайшие полчаса и не узнает то, о чем ей уже давно следовало бы знать. «Я все расскажу дочке, когда ты расскажешь сыновьям, — сказала она Лоренсу. — Мы одновременно им расскажем. Иначе будет нечестно».

Хилари стояла в саду возле кухонной двери. Она увидела, как на кухню вошла Джина, но не открыла дверь, а дождалась, пока ее впустят.

— Привет.

— Привет.

— Что ж… — Хилари взъерошила волосы и сняла очки. Без них ее глаза казались большими и юными. — Раньше мне такого говорить не приходилось, так что порядка я не знаю. Но ты понимаешь, зачем я пришла. И мои чувства понимаешь.

Джина закрыла дверь и встала напротив Хилари, по другую сторону стола.

— Я не нарочно это сделала. Мы оба даже не думали…

— Разве?

— Да, — уверенно сказала Джина.

— Ясно.

— Поверь, никакого замысла не было.

— Зато была логика. Раздавленная уходом мужа, ты прыгнула в постель к лучшему другу. Что, никакой логики?

Джина оперлась на стол. Ее серебряные браслеты скользнули по руке и тихо звякнули.

— Я не искала в Лоренсе утешения.

Хилари тоже оперлась на стол и в упор посмотрела на Джи ну.

— А вот это неправда.

— Правда! Я…

— Слушай меня, подруга. Слушай внимательно. Ты всю жизнь считала Лоренса своей собственностью и постоянно намекала — будь то словами или поступками, — что знаешь его лучше и дольше, чем я. Пока у тебя был Фергус, ты меня терпела, но потом он ушел, и ты решила вернуть себе Лоренса. Вздумала, что он твой чуть ли не по праву!

Джина склонила голову, и волосы блестящими перьями упали ей на лоб. Она отвела их за уши.

— Я не звала его, Хилари. Он пришел ко мне по своей воле.

— Не мог он прийти без твоего согласия! Только не Лоренс. Ты подала ему знак.