Кровавая любовь (ЛП) - Халле Карина

Я наблюдаю, как Солон кладет руку на голову Матиаса сбоку, обнажая его шею, демонстрируя вену.

Затем Солон смотрит прямо мне в глаза, открывает рот достаточно широко, чтобы обнажить свои очень острые клыки, и прокалывает кожу. Из ранки льется кровь, но Солон губами всасывает ее обратно.

И он все это время пристально смотрит на меня, пьет довольно нежно, учитывая обстоятельства и то, насколько он голоден. Солон сохраняет контроль, посасывая шею Матиаса, как будто не хочет причинить никакого вреда, и ведет себя настолько деликатно, насколько это возможно. Это почти чувственно, как будто я наблюдаю за двумя нерешительными любовниками.

А Матиас стонет и охает, и когда я отрываю взгляд от Солона и смотрю вниз, вижу, что у него чертовски огромный стояк в трусах.

Черт возьми.

Возможно, это самая странно сексуальная вещь, которую я когда-либо видела. Солон сосет шею парнишки, оба с обнаженными торсами, у одного огромная эрекция. Мне приходится сжать бедра, чтобы подавить нарастающую острую боль, потребность кончить.

Прежде чем успеваю подумать, подхожу к Матиасу и опускаюсь на колени, отчетливо ощущая его стояк рядом со своей головой. Глаза Солона расширяются, когда тот смотрит на меня сверху вниз. Он думает, что я собираюсь сделать парню минет. И хотя рада видеть, что Солон выглядит испуганным и собственническим, это совсем не так.

Просто хочу питаться одновременно.

Хочу разделить это с ним.

Провожу рукой вверх по мягкой внутренней поверхности бедра Матиаса. Скольжу по тому месту, где находится его бедренная артерия. Кончики пальцев покалывает от ощущения пульсации его крови. Но я миную артерию, иначе он истечет кровью и умрет.

Когда нахожу безопасное место, зубами впиваюсь в его кожу и высасываю кровь. Пью маленькими глотками, смотря на Солона сквозь ресницы. Мы наблюдаем друг за другом.

Боже, нет ничего сексуальнее. Мне интересно, тверд ли Солон. И я представляю его большой член, прижатый к заднице Матиаса, будто он прижимается ко мне. Наблюдаю, как грудь Солона скользит по спине Матиаса, как крепко тот держит его, рукой скользит вниз по талии парнишки. Кожа вампира на много тонов светлее.

Все это время Солон не сводит с меня глаз, пьет и пьет.

Но чем больше он пьет, тем грубее становится.

Его хватка крепчает на талии Матиаса, зубы вонзаются чуть глубже, и я наблюдаю, как глаза Солона темнеют, когда он начинает поддаваться жажде крови.

Он могущественный вампир с зубами, которые всегда будут острее, чем у меня, и мощным прикусом. Знаю это по личному опыту. Я могу пережить, когда кормление Солона выходит из-под контроля, но Матиас человек, и он точно не может.

Отстраняюсь, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Солон, — удается произнести мне. — Прекрати. Ты убьешь его.

Ноздри Солона раздуваются от гнева, и это только заставляет его крепче схватить Матиаса, пить глубже, настолько, что кожа парня начинает бледнеть у меня на глазах, его лицо выглядит изможденным, и тот начинает задыхаться. Наблюдаю, как Солон высасывает из него жизнь, и последнее, чего мне хочется, это чтобы еще один человек умер из-за нас. Я должна быть на стороне света, а не тьмы.

— Стой! — говорю громче, поднимаясь на ноги. — Солон, он умирает!

Хватаю его за руку, но он так крепко держит парнишку, что я не могу его оттащить.

И могу сделать только одно.

Подношу запястье ко рту и кусаю, боль острая, но зубы еще острее. Я кусаю и рву кожу, оставляя на запястье рваную дыру, из которой обильно льется кровь.

Затем протягиваю ее Солону.

— От меня, — умоляю я. — Питайся от меня. Так и должно быть.

Страх возвращается в его глаза, страх потерять контроль. Он скорее убьет этого невинного добровольца, чем рискнет выпустить зверя на волю.

Но я бы предпочла, чтобы он рискнул.

— Ну же! — Я кричу срывающимся голосом, подношу запястье прямо к его рту, обмазывая губы.

Это все, что нужно.

Внезапно Солон отцепляет свои клыки от шеи Матиаса, который нетвердо держится на ногах, а затем падает на пол. Солон крепко хватает меня за руку, поднося мое запястье к своему рту. Он кусает меня с хищным остервенением, в его глазах чередуются дикий инстинкт и чувство вины.

— Все в порядке, — говорю мягко, пытаясь успокоить его почти так же, как я пыталась успокоить зверя. — Пей. Мне нужно, чтобы ты это сделал. Моя кровь принадлежит тебе. Я принадлежу тебе.

И это еще мягко сказано. Ощущение того, что он пьет, поглощает, забирает мою жизненную силу, чтобы поддерживать свою, — это чувство, не похожее ни на какое другое. Я говорила это так много раз, но кровь — это любовь. Кровавая любовь. Дарящая спасение.

В конце концов, хватка Солона на моей руке ослабевает, он перестает пить, и в его глаза возвращается ясность, хотя они все еще горят с дикой интенсивностью.

— Я скучала по этому, — шепчу, протягивая руку и убирая волосы с его лба, удивляясь тому, насколько мы близки, насколько сильно я нуждалась в нем. — Я…

В мгновение ока Солон отнимает мое запястье от своего рта, хватает за лицо, удерживая меня в своих больших, сильных руках, и целует окровавленными губами.

Хнычу ему в рот, все нутро откликается, словно чиркают спичкой, и я горю. Моя кожа умоляет почувствовать его тело, моя кровь отчаянно хочет соединиться с его. Я провожу руками по его груди, по рукам, наслаждаясь его прохладной кожей, его напряженными мышцами, а затем он стонет так глубоко мне в рот, что у меня поджимаются пальцы на ногах.

Мы двигаемся назад, отчаянно блуждая руками по нашим телам. Одежда яростно срывается с моего тела, я лихорадочно расстегиваю его брюки, пока не падаю на круглую кровать.

Сейчас мы не можем расстаться даже на мгновение. Я полностью обнажена, и он тоже. Солон забирается на меня. Я притягиваю его к себе, нуждающаяся, желая ощутить его, почувствовать внутри себя.

— Ленор, — хрипло шепчет он. — Я не могу обещать тебе…

Я впиваюсь ногтями в его задницу, прижимая к себе, желая, чтобы его член был внутри, чуть ли не схожу с ума.

— Я знаю, — говорю, притягивая его лицо к себе, глубоко целуя, наши языки сплетаются друг с другом. «Трахни меня, пожалуйста», — мысленно умоляю.

— Мы не одни, — хрипло произносит он.

Мне удается поднять голову, чтобы посмотреть на Матиаса. К счастью, он жив и привалился к стене, держась рукой за шею. Но другая его рука лежит на твердом члене, потирая его через трусы. Парень наблюдает за нами.

Пусть смотрит.

Я оглядываюсь на Солона.

— Думаешь, мне не плевать? — Мой голос стал низким и хриплым от вожделения.

Солон, очевидно, согласен, потому что снова целует меня, грубо, неистово и глубоко. Наши рты изголодались друг по другу. Поцелуй высвобождает все, что я хранила в себе, все, что мы держали под контролем.

Этот поцелуй — чистый хаос.

Затем Солон раздвигает мои ноги грубым движением, приставляет свой член и не теряет ни минуты. Он входит в меня одним жестким, мощным толчком, до самого конца, выбивая воздух из легких.

Я вскрикиваю, звук наполняет комнату, и Солон издает низкий рокот из глубины своей груди. Он такой большой, такой твердый и входит так глубоко. Ощущение, будто тот буквально вытрахивает из меня мозги, пока я лежу здесь ошеломленная, сжимаясь вокруг него.

— Черт, — рычит он мне в ухо, покусывая мочку. — Я скучал по этому. Скучал по твоей сладкой, красивой киске, Ленор.

Я моргаю от его непристойных речей, щеки пылают. Иногда забываю, каким тот может быть, когда его приличия нарушаются, и он теряет контроль. Я также знаю, что потеря контроля способствует появлению зверя, но сейчас мне просто хочется, чтобы он оттрахал меня к чертовой матери, хочу кончать до тех пор, пока не начну рыдать, и будь проклят этот зверь.

Солон поднимает голову, пристально глядя мне в глаза, и я вижу в его взгляде столько вожделения, любви и страсти, что у меня по спине пробегают мурашки, хотя мое тело горит, становясь горячее с каждой мучительной секундой.