Хроники амбициозной брюнетки - Арина Холина

— Ни за что! — Даша с еще большей силой вцепилась ему в руку. — Я что, похожа на идиотку?!

Надо же было так вчера напиться и так бездарно сегодня с утра опохмелиться ненавистным ей пивом, чтобы поддаться на уговоры и залезть на эту машину смерти — чертов параплан! Лучше бы она на батуте спину сломала — остался хотя бы шанс выжить!

— Как ты мог? Как ты мог? — срывающимся от ужаса голосом упрекала она Виктора.

— Даш, если ты не откроешь глаза, я отстегну ремень безопасности, — пригрозил тот.

— Не отстегнешь!

Но он отстегнул.

— Застегни! — заорала Даша. — Я открою все, что захочешь, только застегни этот сраный ремень!

Он застегнул, и Даша открыла глаза.

Эффекта: «Ох, какая красотища! Теперь мне совсем не страшно!» — не получилось.

Но… Пока живет призрачная надежда, что эта штуковина не сверзнется в морскую пучину в ближайшие секунды, можно одним глазом заценить, что вид и правда красивый.

— Ты что, совсем не боишься? — поинтересовалась Даша и медленно, словно от движения параплан мог перевернуться, обернулась к нему.

— Совсем! — улыбнулся Витя.

Какой же он душечка! Ему так идут темные очки!

Она отпустила его руку, встряхнула свою, сбрасывая напряжение, и снова взяла его ладонь — нежно.

Было уже почти не страшно — в основном потому, что они подлетали к берегу и на катере закручивали веревку.

Еще чуть-чуть, ее освободят — и можно будет спокойно наслаждаться впечатлениями.

Они вернулись на пляж, Даша бросилась в воду, и в голову ей пришла спасительная мысль — к черту работу! Все это такие мелочи по сравнению с тем кайфом, который есть здесь и сейчас!

Но она тут же укорила себя. Работа — это ее жизнь. Не вся жизнь, конечно, но очень и очень важная ее часть.

Работа — ее половина, муж, ее деточка.

Даша вышла на берег, легла на живот, расстегнула лифчик, уткнулась носом в полотенце — и тут-то ей вдруг и сочинилась история. Так всегда было. Тебя посещают идеи, ты их записываешь, развиваешь, а потом — ба-бах! — понимаешь, что все это пустое, а настоящее выскакивает из-за угла с громким дурацким воплем: «Сюрприз!»

Пальцы покалывало — руки соскучились по клавиатуре.

Даша вернулась к Виктору, легла рядом и с чувством, близким к вожделению, вспомнила, как изменилась ее жизнь.

С восемнадцати лет ей стало стыдно брать деньги у родителей. Она батрачила — по-другому и не скажешь — на газеты, одна другой хуже, и прекрасно знала, как это звучит:

— Здравствуйте, вас беспокоит газета «Бердищенский менестрель», мы бы хотели взять у вас эксклюзивное интервью…

Но!

Она общалась с интересными людьми. Гребенщиков, Кинчев, Агузарова, Земфира — тогда она только появилась…

Правда, рядом с ними она чувствовала себя мелкой козявкой. Ей тоже хотелось стать великой. Не милой девицей Дашенькой Аксеновой, которую можно рассматривать как потенциальную подругу или веселого собутыльника, а Знаменитостью с большой буквы — чтобы зависть сталкивалась с обожанием и от этого столкновения сыпались бы искры…

Даша никогда не понимала женщин, что живут мечтой выпросить у мужа заветную шубку.

Ее мама все делала сама. В трудные времена, когда отец пил/страдал депрессией/ссорился с крупным заказчиком, семья и не заметила, что один родитель работает, а другой валяется на диване с холодным компрессом на лбу и в двухтысячный раз перечитывает Жапризо.

Мир таких женщин представлялся ей иной планетой, населенной существами с двумя головами.

Она не то чтобы их презирала или осуждала, она просто не понимала, как можно так жить. И если бы все эти домохозяйки растили прекрасных детей — умных, развитых, талантливых, доброжелательных, но нет!

У них вырастали наглые, глупые, неухоженные монстры, которых нельзя было выпускать в люди без поводка и намордника.

Даша не могла забыть сцену в ресторане японской кухни, куда она пришла с друзьями отметить Женский день.

Ресторан — битком, все пьют, курят, стараются как можно веселее провести время. Они заявились внушительной толпой — человек пятнадцать, заказали все самое вкусное и дорогое, хорошее вино, и вот только успели приступить к закускам, как из угла задымленного, прокуренного зала, где они и находились, послышался истошный детский вопль.

Внимание публики привлекла одна пара — симпатичный молодой человек и девица с виду лет двадцати пяти, наверное, эту четверть века она прожила с совершенно безразличным лицом, вся какая-то бледная, унылая, одета как богомолка, хоть и в модную одежду.

Рядом с заторможенной мамашей, которую Даша заподозрила в употреблении крепких транквилизаторов, стояла люлька с дитем, и это грудное дите орало так, словно к нему заползла змея. Мамаша же не обращала на младшего отпрыска никакого внимания (может, глухая?). Второе чудовище лет трех, то ли надышавшись табаком, то ли хлебнув из бокала нерасторопной родительницы вина, воодушевилось криками младенца, выскочило в зал, забегало, сбивая стулья, хватая со столов еду, телефоны, зажигалки, и тоже орало, но радостно. Спустя полчаса, поняв, что родители, похоже, не догадываются, что это их ребенок, Даша подозвала официанта и в ультимативном порядке попросила прекратить безобразие. Официант смутился и ответил, что это же, мол, дети.

— Вы пока подумайте над тем, что в данном случае дело не в детях, а в родителях, а я вам прозрачно намекаю, что, если заору я, будет намного хуже! — отрезала Даша. — И еще: передайте руковод-ству, что мы немедленно уходим и платить не будем. Милицией нас можете не пугать — я уже звоню своему адвокату, если вы слышали, конечно, о Павле Астахове.

Официант рысью помчался к молодым родителям, ор прекратился, но буквально на пару минут.

Чета все так же сидела и с перевернутыми лицами поглощала суши.

— Я ее придушу! — сказала Даша и ринулась к столику. — Это ваш ребенок? — поинтересовалась она у мамаши.

Сил у той хватило лишь на то, чтобы поднять глаза. Пустые глаза существа без души.

— Ваш?! — рявкнула Даша на счастливого отца.

— Д-да… — испуганно ответил тот.

— Почему он кричит?

В ответ раздалось тихое блеяние.

— Либо вы его успокаиваете, либо оплачиваете наш счет!

И тут мамаша очнулась!

— А что я могу сделать? — огрызнулась она.

— В крайнем случае вы можете отсюда уйти! — Кровь у Даши закипела. — Это не моя проблема! Спока почитайте, а потом уже рожайте! Короче, если ваш ребенок не прекратит орать, я вам этот кувшин… — она ткнула пальцем в узкий графин, — на голову натяну, понятно?!

Когда Даша возвращалась к своему столу, ее трясло от ярости. Ресторан, а уж тем более зал для курящих, это вам не детский сад для тех, у кого родители без мозгов!