Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Об отъезде Бориса Германовича в Америку я узнал с большим опозданием. Насколько я теперь могу судить, жилось ему в этой стране скучно. Досуг он заполнял тем, что следил за книгами и журналами, которые выходили в России. Время от времени Закс писал коротенькие, полураздраженные «литературные заметки» и посылал в Европу, в Париж, в русскоязычный альманах «Минувшее»… Одно полусердитое письмецо на нескольких страницах Закс посвятил А. П. Гайдару. Для удобства нашего разговора назовем это послание так: «Американские мемуары».
В далекой Америке у Закса возникла потребность заявить человечеству нечто значительное, даже эпохальное. Но ничего особенного ему в голову не пришло.
Проработав много лет бок о бок с величайшим поэтом XX века — Александром Твардовским, перевидав за редакционным столом «Нового мира» крупнейших литераторов — от Михаила Шолохова до Александра Солженицына, Закс как бытописатель не заинтересовался ни одним из них. Зато Борис Германович воспользовался пустяковым поводом — письмом одного литературоведа, чтобы заново поведать Старому и Новому Свету, что он, эмигрант из России, был когда-то близко знаком с самим Аркадием Гайдаром. А Гайдара знал весь Советский Союз. Его книги начинали читать еще в детском саду. Те же произведения были переведены на множество языков, включая английский.
Первая большая ложь Бориса Закса: «Гайдар одобрял 37-й год»Закс написал уже в Америке: «Как Гайдар относился к тому, что принято объединять словом "37 год"? Неясно. Я никогда не слыхал от него ни единого словечка осуждения или сомнения…»[54].
Это заявление было начертано шариковой ручкой в 1987 году в США и год спустя опубликовано во Франции. Вероятно, мемуарист надеялся, что в России его «сенсацию» не прочтут.
Трагикомизм заявления состоял еще и в том, что это я от Закса в конце 1950-х впервые услышал, что Большой террор не раз кружил над головой самого Аркадия Гайдара.
История первая. Приезд Титова (рассказана Б. Г. Заксом)Я уже писал, что Гайдар и Закс познакомились в 1932 году в Хабаровске. Оказавшись в Москве, изредка встречались.
В 1936 году из Хабаровска к ним приехал товарищ по газете и по общежитию Елпидифор Титов. Он сообщил, что большая часть сотрудников «Тихоокеанской звезды» во главе с главным редактором Иосифом Шацким арестована.
Гайдар и Закс приняли Титова как очень близкого человека. Но Титов, надо полагать, рассчитывал не только на моральную поддержку. В провинциальной глуши каждый столичный житель выглядит влиятельной фигурой. Но чем в разгар осатанелой ежовщины два нечиновных москвича могли помочь друзьям, арестованным в Хабаровске?
Гостил Титов недолго. Очень длинной была дорога. Пассажирские самолеты в Хабаровск еще не летали. Титова могли хватиться. И хватились.
Как только он вернулся из столицы — его тут же арестовали. Закса и Гайдара известили об этом письмом. Мол, ваш недавний гость по возвращении захворал, его поместили в больницу. Позднее стало известно: Титова обвинили в шпионаже в пользу Японии. Дело в том, что Елпидифор Титов до заведывания иностранным отделом в «Тихоокеанской звезде» был нашим разведчиком-нелегалом в странах Востока. Он (по словам Закса) знал в совершенстве японский, китайский, монгольский и даже тунгусский языки.
Закс рассказывал мне, в какой тревоге они с Гайдаром жили долгие месяцы в Москве.
Хотя карательная машина еще только набирала обороты, уже было известно: арест одного человека нередко влек за собой аресты окружающих. Скрыть свою поездку в Москву Титову было невозможно. Судьба московских друзей зависела от того, скажет ли Титов, к кому он ездил. Судя по всему, Титов не сказал. Это спасло обоих — Гайдара и Закса.
Реабилитировали Титова посмертно. Я узнал об этом в Хабаровске в 1966 году.
История вторая. Исчезновение Лоскутова (рассказана В. С. и Р. И. Фраерманами)Много лет в квартире Рувима Исаевича Фраермана собирался литературный кружок. В шутку его прозвали «Конотоп». В кружок входили: Аркадий Гайдар; Михаил Лоскутов, мастер блестящих рассказов и очерков о людях уникальной профессии; Александр Роскин, биограф А. П. Чехова, автор сенсационной книги об академике Н. И. Вавилове; вошедший в славу Константин Паустовский. Изредка на заседаниях появлялся редактор журнал «Пионер» Вениамин Ивантер и руководитель Союза писателей Александр Фадеев. Проездом из Ленинграда только в этом доме всегда проводил вечера всемирно известный историк Евгений Тарле, автор книги о Наполеоне.
В одно страшное утро, после заседания «Конотопа», прибежала жена Лоскутова, чтобы сообщить: ее мужа на рассвете арестовали.
Гайдар в тот же день отправился в Союз писателей, к Фадееву. Аркадий Петрович просил заступиться за Лоскутова. В литературных кругах уже знали: на арест того или иного писателя требовалось согласие Фадеева. Судьба писателя, увезенного ночью, часто зависела от небольшой формальности: человека арестовали до того, как Фадеев дал согласие, или после. Если до — еще можно было на что-то надеяться. Фадеев еще мог отбить арестованного от НКВД. Если после — надежд не оставалось никаких.
Сегодня уже никто не расскажет, что ответил Фадеев, когда к нему пришел Гайдар. Со слов Рувима Исаевича я знаю: началось тягостное ожидание: «Чем заступничество закончится? И кто следующий?»…
У Фраерманов были основания опасаться ареста больше других: ведь «Конотопы» проходили у них дома.
Неизвестно, что в этой ситуации предпринял Фадеев. Лоскутов не вернулся, но из членов кружка больше никого не тронули. Лоскутова оправдали только после смерти Сталина.
История третья. Расстрел ТухачевскогоЛетом 1937 года радио и газеты сообщили об аресте маршала М. Н. Тухачевского и большой группы высших командиров Красной армии. Гайдар имел основание считать, что является выдвиженцем и сослуживцем маршала. В личном деле А. П. Голикова, которое хранилось в управлении кадров наркомата обороны, лежало несколько документов с размашистой подписью Тухачевского.
…По счастью, пронесло.
В пору, когда люди из вынужденной предосторожности уничтожали документы, в которых упоминались мнимые враги народа, в дневнике у Аркадия Петровича появилась запись: «Помню Тухачевского. В Моршанске он принимал парад. А я командовал». Официальным заявлениям, что великий полководец изменил Родине, Гайдар не поверил. И запись в дневнике о своем прямом сотрудничестве с опальным маршалом уничтожать не стал[55].
История четвертая. Арест и гибель Полякова (рассказана Н. П. Голиковой-Поляковой)М. Н. Тухачевский был расстрелян сразу после вынесения приговора. По одной из версий, это произошло в самом центре Москвы, во дворе Дома Союзов, где проходил судебный процесс с участием «свидетелей обвинения»: маршалов С. М. Буденного, В. К. Блюхера и А. И. Егорова. Маршал Буденный возглавлял эту группу «военных деятелей». И. В. Сталин сильно опасался, что обреченного маршала по дороге к месту казни попытаются перехватить. Армия любила и уважала Тухачевского, чего нельзя было сказать о Буденном или Ворошилове.
Последние слова, которые успел произнести Тухачевский: «Мне кажется, что все это происходит во сне».
А вскоре после гибели маршала, ночью, позвонила старшая из трех сестер Гайдара, Наташа-Талка. Она сообщила, что час назад арестовали ее мужа, Николая Полякова.
Николай Поляков был участником Гражданской. По званию — комдив. Носил в петлицах ромб (по нынешнему табелю о рангах — генеральскую звезду). Считался чрезвычайно одаренным и образованным человеком. Николай дружил с еще одним комдивом, уже не таким одаренным, — Иваном Коневым.
Наташу-Талку, которую Гайдар любил больше других сестер, в любой момент могли арестовать вслед за мужем. Что делать? Практика тех лет показывала: семье арестованного лучше всего, не мешкая, переехать в другое место. Но куда? Поляковы жили в гарнизоне под Орлом. Взять сестру с сыном к себе в Москву Гайдар не мог — у него не было никакого жилья: ни стола, чтобы работать, ни топчана, чтобы провести на нем ночь. Аркадий Петрович арендовал комнату в квартире писательницы А. Я. Трофимовой.
Гайдар все же велел сестре ехать в Москву. Он снял ей с сыном жилье в Перово, на окраине столицы. Считалось — там спокойнее. И до самого отъезда на фронт в июле 1941 года Аркадий Петрович выдавал сестре ежемесячное содержание. О заботе, которую проявлял брат, мне рассказала сама Наталья Петровна Голикова-Полякова. На этот счет сохранились и записи в дневнике А. П. Гайдара. Они опубликованы.
Что до Николая Полякова, то он был расстрелян, а после смерти Сталина оправдан. Друг же Полякова, Иван Конев, с которым Николай однажды познакомил Аркадия Петровича, дослужился до маршала, удостоился двух Золотых Звезд и ордена Победы.
- Воспоминания русского Шерлока Холмса. Очерки уголовного мира царской России - Аркадий Францевич Кошко - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Исторический детектив
- Обманчивый рай - Дмитрий Ольшанский - Историческая проза / Исторические приключения / Исторический детектив / Периодические издания
- Знак Десяти - Хосе Карлос Сомоса - Детектив / Исторический детектив
- Кино для взрослых - Евгений Игоревич Новицкий - Детектив / Исторический детектив
- Москва. Загадки музеев - Михаил Юрьевич Жебрак - Исторический детектив / Культурология
- Седмица Трехглазого (адаптирована под iPad) - Борис Акунин - Исторический детектив
- Планета Вода (сборник с иллюстрациями) - Борис Акунин - Исторический детектив
- Интеллидженсер - Лесли Силберт - Исторический детектив
- Юный самурай : Путь воина. Путь меча. Путь дракона - К. Брэдфорд - Исторический детектив
- Завещание Аввакума - Николай Свечин - Исторический детектив