Север и Юг - Элизабет Гаскелл

– Разве ты не можешь привезти рабочих из Ирландии? Я не держала бы у себя милтонский народ ни дня. Я показала бы им, что хозяева фабрик могут нанимать такие «руки», какие им нравятся.

– Именно так я и сделаю, если стачка затянется. Разумеется, это будет затратно, потребуется дополнительная охрана, но я лучше пойду на это, чем уступлю.

– Если нам предстоят дополнительные траты, зачем мы устраиваем званый обед?

– Я тоже не стал бы затруднять себя им – не из-за денежных трат, а потому что нужно о многом подумать и провести немало встреч. Но мы должны принять мистера Хорсфолла, а он не останется в Милтоне надолго. Что касается остальных, мы задолжали им ответные обеды, так что сложим все яйца в одну корзину.

Несколько минут он беспокойно ходил по комнате, не произнося ни слова, но время от времени громко вздыхая, словно пытался отбросить какую-то досадную мысль. Фанни задала матери множество вопросов, никак не связанных с темой, которая сейчас занимала миссис Торнтон. Соответственно, она получила множество никчемных ответов. Девушка была рада, когда ровно в десять часов слуги пришли на общую молитву. Мать, как всегда, прочитала главу из Библии. Они уже несколько лет упорно продвигались по Ветхому Завету. Закончив молитву, миссис Торнтон пожелала сыну доброй ночи, одарив его долгим пристальным взглядом, который не передавал той нежности, переполнявшей ее сердце, но обладал невыразимой силой материнского благословения.

Мистер Торнтон снова зашагал по комнате. Все его деловые планы подвергались проверке из-за надвигавшейся забастовки. Заранее обдуманные дела, на которые ушло много беспокойных часов, пришлось отбросить в сторону, и он с горечью осознавал, что это было сделано из-за невыразимой глупости людей, вредивших себе куда больше, чем ему, хотя никто не мог сказать, где находился предел их самобичевания. И эти люди считали себя способными указывать хозяевам, как распоряжаться их капиталом!

Нынешним утром Хампер сказал ему, что, если забастовка разорит его, он займется чем-нибудь другим. Единственным утешением достойного фабриканта была мысль, что люди, обанкротившие его, окажутся еще в худшем положении, чем он сам. У него имелись голова и руки, а у них – только руки. Обвалив рынок, рабочие не смогут найти новых хозяев. Впрочем, это пророчество не вдохновляло мистера Торнтона. Перспектива мести не приносила ему удовольствия. Он ценил заслуженное им положение и остро чувствовал опасность, порождаемую глупыми и невежественными людьми. Поэтому он не собирался экономить на средствах, которые мог противопоставить их разрушительному поведению. Скрипя зубами от злости, он шагал взад и вперед по комнате. Наконец часы пробили два раза. Свечи тускло догорали в своих гнездах. Зажигая новую свечу, он прошептал себе под нос:

– Они узнают, с кем связались. Я дам им две недели, не больше. Если они не поймут своего безумия до конца этого срока, я найму «руки» из Ирландии. Похоже, стачку спровоцировал Сликсон, будь он проклят со своими хитростями. Имея на складах большие излишки товара, он уступил делегации Союза, которая пришла к нему. И тем самым укрепил надежды рабочих в эффективности их требований. Вот откуда все началось.

Глава 19

Визиты ангела

Как ангелы порою в ярких снах

К душе твоей взывают,

Так мысли странные у нас

В их высшей форме возникают.

Генри Воэн

Миссис Хейл была чрезмерно возбуждена своими мыслями о предстоявшем визите к Торнтонам. Она продолжала фантазировать о нем с незатейливостью маленького ребенка, который хочет заранее предугадать все ожидаемые удовольствия. Монотонная жизнь больных людей часто превращает их в детей. Они теряют чувство меры в оценке событий и, видимо, верят, что стены и занавеси, ограничивающие их мир, имеют большее значение, чем все остальное, скрытое за ними. Кроме того, миссис Хейл была тщеславной особой. Став женой бедного священника, она из чувства смирения подавила тягу к светской жизни, но некоторые привычки не умерли полностью. Ей нравилось думать о том, как Маргарет будет блистать в своем наряде на званом обеде, как местное общество примется обсуждать ее стиль и манеры, что, естественно, позабавит девушку, привыкшую к публике на Харли-стрит. Сама Маргарет чувствовала себя гораздо спокойнее, чем ее мать, прожившая двадцать пять лет в Хелстоне.

– Ты думаешь, что нужно надеть то белое шелковое платье? А вдруг оно уже не подходит тебе по размеру? Прошел почти год после свадьбы Эдит!

– Мама, не волнуйтесь! Его сшила миссис Мюррей, и она обо всем позаботилась. Платье можно подтянуть или расширить в талии в соответствии с тем, потолстела я или похудела. Хотя я не думаю, что сильно изменилась.

– Пусть Диксон взглянет на него. Оно могло пожелтеть, пока лежало в сундуке.

– Как пожелаете, мама. Но если платье окажется непригодным, у меня имеется наряд из прекрасной розовой кисеи. Тетя Шоу подарила мне его за два-три месяца до свадьбы Эдит. Эта вещь не может пожелтеть.

– Да, но она может выцвести.

– Тогда я надену платье из зеленого шелка. У меня уже голова идет кругом от такого богатого выбора.

– Мне хочется знать, что ты наденешь, – обиженным тоном сказала миссис Хейл.

Поведение Маргарет тут же изменилось.

– Давайте я примерю платья одно за другим, а вы скажете, какое вам понравилось больше.

– Хм… Наверное, так будет лучше.

Маргарет подчинилась. Сначала ей хотелось устроить шутливое выступление. Переодеваясь в столь необычный час, она планировала подложить под белое шелковое платье пару подушек, чтобы оно раздулось, как головка сыра. Еще она могла бы дефилировать перед матерью, словно королева. Но потом девушка поняла, что эти причуды будут восприняты как помехи в важном деле и, безусловно, расстроят мать. Поэтому Маргарет выполнила ее просьбу со всей возможной серьезностью, хотя по-прежнему не понимала, как можно было волноваться из-за какого-то платья.

Встретившись вечером с Бесси Хиггинс, она заговорила о служанке, которую миссис Торнтон обещала подыскать для их семьи. При такой новости Бесси даже приподнялась на кушетке.

– Милая! Ты идешь на званый обед к Торнтонам? На фабрику Мальборо?

– Да, Бесси. Почему ты так удивлена?

– Не знаю. Но к ним ходят только первые люди Милтона.

– Ты думаешь, что мы не соответствуем первым людям Милтона?

Поняв, что ее мысли так легко прочитали, Бесси покраснела.

– Все фабриканты помешаны на деньгах, а я знаю, что у вас их немного.

– Да, это правда, – ответила Маргарет. – Но мы образованные люди и привыкли жить среди образованных людей. Разве это удивительно, что нас пригласил на обед мужчина, откровенно признающий превосходство моего отца, у которого он берет уроки? Я не хочу принижать мистера Торнтона. Немногие подмастерья, работавшие прежде в магазинах тканей, добиваются такого высокого положения.

– А вы сможете предложить им ответный обед? Дом Торнтонов в три раза больше вашего.

– Ты говоришь, ответный обед? Я думаю, мы что-нибудь придумаем. Пусть не в такой большой комнате и не с таким количеством других гостей. Но ведь это не так уж и важно.

– Я представить себе не могла, что ты будешь обедать с Торнтонами, – сказала Бесси. – К ним приходят члены парламента, вся знать и даже мэр города.

– Думаю, я как-нибудь переживу радость встречи с мэром Милтона.

– Их леди одеваются так роскошно, – произнесла Бесси, с беспокойством глядя на ситцевое платье подруги, которое, на ее милтонский взгляд, стоило не больше семи пенни за ярд ткани.

Маргарет весело рассмеялась. На ее щеках появились красивые ямочки.

– Спасибо, Бесси, за твои добрые предположения о том, как я буду выглядеть среди этих нарядных дам. Но у меня много элегантных платьев. Неделю назад я сказала бы, что они слишком великолепны для того, чтобы носить их в Милтоне. Но, поскольку мы с отцом отправимся на обед к Торнтонам и, возможно, встретим там мэра, я надену свое лучшее платье.

– Какое оно? – с облегчением спросила Бесси.

– Платье из белого шелка, – ответила Маргарет. – Год назад я была в нем на свадьбе кузины.

– Это хорошо! – откинувшись на подушки, воскликнула Бесси. – Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на тебя в таком наряде.

– Его красота убережет меня от презрительных взглядов высшего милтонского общества.

– Хотела бы я посмотреть на тебя среди этой знати, – сказала Бесси. – Не думаю, что ты произведешь на них благоприятное впечатление. Ты не слишком румяная и недостаточно бледная, чтобы понравиться им. Знаешь, я видела тебя во сне задолго до того, как мы встретились.

– Это выдумки, Бесси!

– Нет, я видела тебя. Твое лицо, твои ясные, спокойные глаза. Твои волосы, отведенные с бровей и идущие, как лучи, вокруг лба – такие же гладкие и прямые, как сейчас… Ты всегда приходишь ко мне во сне, чтобы дать силы, которые я принимаю из твоих утешающих глаз… В прошлый раз ты была одета в сияющие одежды… похожие, наверное, на те, в которых ты пойдешь на званый обед. Поэтому, сама понимаешь, это была ты.