Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

их трудах постепенно возникают идеи о разграничении полномочий.

Идейные основы формирующегося государства закладывались совместными усилиями теологов, канонистов, цивилистов, легистов и практиков суда. Все они внесли свой вклад в оформление центральной идеи в основании государства — понятие суверенитета власти короля Франции, объявленного императором в своем королевстве (rex est imperator in regno suo), не признающим над собой никакой иной власти на земле, источником закона и правосудия (princeps solus conditor legis/fons justitie), живым законом (lex animata) и верховным судией, исполняющим главную функцию земного правителя по образу Бога (rex imago Dei)[484].

Персона монарха выступала сублимацией, персонификацией государства. В силу этого все размышления о природе и назначении верховной власти, ее обязанностях и лимитах концентрировались на фигуре короля. Расширение публичных прерогатив королевской власти вносило коррективы в набор качеств, которыми традиционно должен был обладать король. Старая идея напрямую увязывала процветание и благо страны с личными достоинствами правителя, в число которых входили воинские и христианские добродетели[485]. По мере усложнения форм властвования потребовались знания и навыки профессионального свойства. Но они не устраняли краеугольного конфликта между королем как частной личностью и королем как персоной публичной.

Процесс деперсонализации и депатримониализации королевской власти выразился во Франции в оформлении особой политической концепции «двух тел короля», исследованной в фундаментальном труде Э. Канторовича[486]. Процесс отчуждения короля от аппарата его власти и превращения его в «дилетанта», по меткому выражению М. Вебера, сочетался с расширением его властных прерогатив.

В этой связи политическая мысль во Франции XIII–XV вв. сконцентрировалась на обязанностях короля в контексте осмысления института государственной службы. Трансформация «службы короля» нагляднее всего проступает в аспекте его взаимоотношений с королевской администрацией. Этот аспект практически выпал из поля зрения исследователей политической мысли, а между тем именно он свидетельствует об изменении властных полномочий короля[487].

Прежде всего, на фоне стремительного роста численности королевских служителей и оформления ведомств обязанности короля в политических представлениях не только не сокращаются, но, напротив, пропорционально увеличиваются. Короля воспринимают главным хранителем «общего блага» не только те, кто далек от институтов королевской власти и не готов принять принцип делегированных полномочий. Куда важнее, что на ответственности короля за работу всех ведомств и служб короны настаивали сами же чиновники. И чем шире и прочнее становилась их власть, тем упорнее они настаивали на единовластии монарха[488]. В этом парадоксе заключена суть конфликта «двух тел» короля.

Казалось бы, противоречий не было: «Король отвечает за всё» — в этом сходились все авторы наставлений. Именно он воспринимается как главный управитель, от чьего имени отправляют функции чиновники[489]. Опираясь на «Поликратик» Иоанна Солсберийского и его антропоморфную концепцию устройства общества, идеологи монархической власти видели в короле «главного чиновника»: «И ясно, что мы более полагаемся на тебя, на твой разум и добрую мудрость, чем на кого бы то ни было из твоих советников, будь то миряне или клирики»; «Добрый сын, сеньоры и советники, купцы и моряки, все ждут твоего руководства»; «Государи одни имеют власть и никто более. Простые люди, почтенные граждане и мудрецы имеют могучие силы и знания, но вовсе не власть, ибо Господь не им, но государям даровал власть»; «королевство есть море, а вы главный кормчий корабля»[490].

Тема ответственности монарха за работу его служителей органично вошла в политическую ментальность с эпохи Людовика IX Святого и присутствовала во многих произведениях о власти[491]. Филипп де Мезьер рекомендует королю тщательно следить за работой своих чиновников. Кристина Пизанская, ссылаясь на поговорку «по слугам узнаешь господина», наставляет дофина Людовика «ежечасно заниматься делами управления, несмотря на наличие чиновников, поскольку за все их ошибки обвинять будут государя»; Жувеналь предупреждает короля, что «за возможные проступки ваших людей и чиновников, каковые обнаружатся, будут обвинять вас»; а Жан Жерсон в проповедях неизменно напоминал королю о его ответственности за все происходящее в ведомствах короны Франции: «око господина хранит дом, око слуги не уследит за домом»[492].

Отсюда проистекает требование к государю являть собой пример для подражания чиновникам, которые якобы ориентируются в своем поведении на образ жизни монарха. Эта идея восходит также к труду Иоанна Солсберийского «Поликратик», где сказано: «Мир устроен по образцу государя»[493]. Людовик IX Святой в «Поучении сыну» опирается на эту «естественную» причину для подражания: «ибо в согласии с природой, все члены (тела) подражают главе»[494]. В XV в. звучит то же напоминание королю, что он должен являть «пример добрых трудов, ибо государи поставлены Богом, дабы быть образцом для всех своих подданных, совершая труды доблестные и избегая всяческого греха»[495].

Со временем эти идеи выражаются в советах королю подчинить свою жизнь делам управления. Так, Мезьер рекомендует королю: «утром ты не должен быть сонным, ибо рано в церкви тебя ждут на литургии. Твои бароны и советники будут ждать тебя на совете, а твой несметный народ — объявления приговоров и ответов на свои прошения и споры… Какое разумение, понимание и рассудительность будешь ты иметь на совете, где тебе предстоит пребывать два часа и даже четыре и выслушивать многие споры и предложения, в коих ты не сможешь дать разрешения»? Тот же распорядок дня рекомендует Кристина Пизанская дофину Людовику, приводя в качестве образца для подражания Карла Мудрого: после мессы «рано утром он шел в совет, где, заверяю тебя, порядок был таков, что никто из советников не позволял себе опаздывать; после обеда выслушивал разные дела, затем после краткого сна, гуляя в саду дворца Сен-Поль, он делал распоряжения». Еще более точен этот распорядок дня в анонимном трактате «Совет Изабо Баварской»: «для пользы и блага своего королевства ты должен вставать всегда в 6 часов утра, завтракать в 10, обедать в 6 вечера и засыпать в 10 часов; выслушивать мессу в 7, затем до 10 работать, а после обеда отдыхать, развлекаясь в обществе своих личных слуг». В «Похвальном слове Карлу VII» Анри Бод в качестве его особых заслуг приводит соблюдавшийся им распорядок дня: «Он так распределил время, дабы заниматься делами всего королевства, что не было никакой путаницы; ибо в понедельник, вторник и четверг он трудился с канцлером и своим Советом и решал то, что положено, в делах суда; в среду он занимался делами армии с маршалами, капитанами и другими; в среду, пятницу и субботу — финансами… И лишь иногда он брал четверг или его часть для своих развлечений»[496].

Среди обязанностей короля главной являлась миссия короля-судии, составлявшая