Академия Дивинат, или Принцесса для Темного (СИ) - Вин Милена

Это было неразумно — винить ее в том, что она позволила мне родиться. Я давно смирился, что мне недоступны многие радости и привилегии, которыми наслаждаются чистокровные существа. Но иногда эта невозможность выбора жгла сердце, и утаить тупую обиду не получалось.

Пока другие могут выбирать, с кем провести свою жизнь, такие, как я, вынуждены либо оставаться в одиночестве, либо искать пару среди себе подобных. Конечно, никто не запретит полукровке любить чистокровного, хоть и осудит. Но эта любовь не способна создать семью, породить наследников. Она не в силах дать жизнь совместному будущему.

По закону природы полукровка должен быть с полукровкой. И это было бременем, от которого я отмахнулся. До того, как пожелал быть с Дианой.

Впутывать ее в еще бо́льшие проблемы не хотелось. Учитывая, что я не смог бы дать ей полноценного счастья, я подумывал отступить. Возможно, отступил бы, ведь она стремилась стать королевой и как правящая монархиня когда-то должна была продолжить свой род.

Но она тоже полукровка, и эта истина усложнила бы ей жизнь.

Поначалу не было никаких сомнений насчет ее чистокровности: семья Ла Ноэр острые фанатики, не воспринимающие смешение крови. Потому я и не смог сразу принять факт, что Церрия позволила себе родить полукровку. Но это было правдой. Я не знал о тонкостях, лишь то, что отец Дианы — эльф.

В ней живет огонь Хаоса, и в последнее время он стал более заметным. Сомнения ее происхождения посетили меня еще после происшествия на кладбище, где она сожгла всю нежить и при этом осталась жива. Чуть окрепли, когда она угрожала мне кулаком, объятым тем самым огнем, а я потушил его без особых усилий. Потому что тоже обладаю пламенем Хаоса — в чистом виде он не может мне навредить.

Все догадки подтвердились благодаря Элеоноре. Она увидела то, что незримо для остальных; увидела в Диане Хаос и сразу все поняла. То, о чем я мог только догадываться.

Не всякий эльф мог почувствовать пламя в другом. По словам Элеоноры, эта способность приходит с годами, а иногда и вовсе не приходит. Это в очередной раз наталкивало на размышления о том, сколько она живет в этом мире. Ее возраст — самая большая тайна, которую она вряд ли осмелится мне раскрыть.

— Церрия заберет ее рано или поздно, — шепнула она, сверля взглядом фарфоровую статуэтку лани на каминной полке. — Нет причин растить дитя для престола, а потом отказываться от него. — Она встретила мой взгляд, и не знаю, что прочла на лице, но тут же вздохнула. — Я не хочу давить на тебя и поучать: время для твоего воспитания я упустила. Просто… будь осторожен, ладно? Церрия женщина с суровыми принципами и острым умом. Она бы не родила человека с нечистой кровью из здравых соображений.

Я думал об этом. Всему была причина — всем этим поркам и наказаниям, унижению и… шрамам. Причина была всегда. Но Церрия скрыла ее за своим фанатизмом и показала всем, что Диана недостойна трона из-за изъянов на лице.

Ложь. Эти шрамы словно дымовая завеса, прячущая истинные мотивы королевы Дерил-де-Лоя.

Диана и не должна была стать королевой. Она была рождена для другой цели.

Сам не заметил, как сказал последнее вслух, из-за чего Элеонора робко кивнула.

— Я не уверена, — произнесла она, — но мне кажется, им нужно ее пламя. Это лишенный гуманности, жестокий по отношению к ребенку способ, но правящие чернокнижники не раз им пользовались.

— Что ты имеешь в виду?

Я шевельнулся в кресле от нетерпения и заигравшего новыми красками любопытства. Луна на коленках недовольно зашипела.

— Они были одними из первых, кто открыл охоту на эльфов и детей с эльфийской кровью. Официальный запрет не остановил их. Некоторые из сильных чернокнижников зашли чуть дальше: они спаривались с чистокровными эльфами. От такого союза рождались полукровки, тонко чувствующие Хаос. Эти дети подрастали, овладевали пламенем, а после чернокнижники отбирали его, усиливая собственные способности. Но как правило, таких детей тщательно прятали и никогда не показывали миру. Диана — странное исключение. С самого рождения она была наследницей престола. И я не понимаю почему. Конечно, может, это заблуждения, и все совсем не так, как я себе вообразила…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Или Церрия изначально не знала, что беременна полукровкой, — перебил ее своим предположением.

Наши взгляды встретились, и Элеонора неопределенно повела плечами — то ли выражая сомнение, то ли сбрасывая мурашки.

— Узнать наверняка можно только из ее уст. Но я все же надеюсь, что мои домыслы неверны. Уж лучше пусть она будет жестокой матерью, чем тираном, который отберет Хаос Дианы и погубит ее.

Повисло молчание. Элеонора увела взгляд к окну, за которым простиралась светлая ночь, предвещающая скорый рассвет. Откинулась на спинку кресла, несильно обняла себя за плечи, о чем-то задумавшись.

В ее сердце бушевала тревога. И не нужно быть магом, чтобы увидеть и понять это. Я понимал ее как сын, как родной для нее человек, и чувствовал ее волнение, заботу и страхи на интуитивном уровне. Она беспокоилась обо мне, о девушке, ставшей мне женой, о том, что Церрия не оставит нас в покое. А вместе с ней и мой брат, которого наверняка оскорбит подобный союз.

Но было что-то еще — что-то глубоко сокрытое и выползшее из темноты только сейчас, что-то склизкое и неприятное, о чем она боялась мне рассказать.

— Ты можешь доверить мне любую тайну, — шепнул мягко. Непонятно, отчего голос был так глух: быть может, я не хотел напугать ее или же сам испугаться откровения и неосознанно воздвигнуть между нами стену.

Все зависело от моих действий. Я ясно осознавал это.

Взяв Луну на руки, поднялся, уложил ее — сонную и тихо мяукающую — на кресло и прошел к эльфийке. Ее глаза встретились с моими, лицо вытянулось в удивлении, когда я опустился рядом с ней на одно колено и взял ее холодные руки в свои.

— Я приму любую правду, — сказал перед тем, как запечатлеть на пальцах поцелуй. — Мое отношение к тебе не изменится — ты всегда будешь моей мамой. Я не позволю себе еще раз потерять тебя. Расскажи мне… Что тебя тревожит?

Столько эмоций отобразилось на ее светлом лице, что я не успел уследить за каждой. Страх, сожаление и в то же время восхищение…

Что-то тяжелое давило на сердце.

— Просто все это напомнило мне о моей ненависти к твоему отцу, — она заговорила шепотом, сжав в ответ мои руки. — Он не был плохим человеком. Но все это время я думала, что он растит тебя из-за пламени Хаоса. Я считала, что он… использовал меня. Что я была всего лишь возможностью сделать его сильнее. Это было глупо… — Она сникла, но при этом одарила меня слабой улыбкой. — Он сделал даже больше, чем должен был. Сгладил ошибку нашей молодости. Защитил тебя. Создал для меня лучшие условия, какие только можно было создать в тюрьме.

— Но ты все равно томилась за решеткой, — оборвал ее холодно.

Несмотря на ее чувства к мертвому королю, я все еще питал к нему дряблую злобу. Она была ничтожно маленькой, но все же была. И она имела право на существование. Хотя бы потому, что отец скрывал от меня правду о матери.

— Поверь мне, — Элеонора усмехнулась, — я это заслужила. Не стоит романтизировать мою натуру, дорогой. Я вовсе не святая и не была достойна отдельной камеры в Таунзэрде, хорошей кровати и свежей еды три раза в день. Твой отец сделал все, что мог. Но освободить меня за мои преступления он был не в силах.

— Он мог бы помочь тебе сбежать.

Я продолжал парировать, но понимал, что это ни к чему хорошему не приведет. Отец был таким же загадочным человеком, как и любой некромант в нашей семье. Конечно, он мог сделать для Элеоноры нечто большее. Устроить побег при его положении было бы не самой трудной задачей. Но он не сделал этого — и я не ведаю о реальных причинах такого бездействия.

Это сделал я.

Я освободил ее и не жалею о своем поступке. Хоть и здорово поплатился за это. Но у меня было множество причин, и в отличие от отца я от них не отмахивался.