Академия Дивинат, или Принцесса для Темного (СИ) - Вин Милена

Но что все это значило? Такое чувство, будто они оба знают о моей семье гораздо больше, чем я сама. Быть может, так и есть. Но у меня отчего-то не было сил на то, чтобы задать соответствующие вопросы и добиться правды прямо здесь и сейчас.

От этого разговора становилось дурно. От внимания эльфийки, от осторожности Деймона. Голова слегка кружилась, а к щекам приливал жар не переставая. Баранина чудилась уже не такой аппетитной, как мгновение назад. Да и сам аппетит упорхнул сразу после глотка вина.

Хотелось скрыться от всех. Как же я не люблю это чувство, толкающее на побег. Раскрывающее ноющие раны и заставляющее отступать. Противное и скользкое чувство. Но оно давило на разум вместе с неестественным жаром, и я не смогла ему противиться.

— Было вкусно, но я воздержусь от десерта, — выпаливаю торопливо, виновато глядя на полную тарелку. — Простите, я немного устала, так что пойду отдыхать…

Резко поднялась из-за стола, чем заставила Деймона подняться следом.

— Ты плохо себя чувствуешь? — Он приблизился, невзирая на мой немой протест. Быстро коснулся щеки, и я чуть не обомлела от того, какими холодными оказались его пальцы. — Ты горишь, Диана.

Может быть, от непонятного гнева. От обиды. Страха. Или совершенно иного фактора.

Как бы там ни было, я просто желала уединиться.

— Все в порядке. — Сжав его пальцы, отняла руку от лица и почти сразу отпустила. — Я была рада познакомиться, Элеонора. Извините.

Хотела дернуться к выходу, но Дей ухватил за локоток, настойчиво разворачивая к себе.

— Я провожу.

— Нет, — отпарировала тотчас. — Пусть меня проводит Тиана. Останься с мамой. Наверняка вам есть, о чем поговорить…

— Это подождет.

— Оставь ее, Дей, — вставила свое слово эльфийка и одарила нас снисходительной улыбкой. Зато во взгляде аметистовых глаз явно плескался укор. — Видно же, что девушка хочет побыть наедине с собой.

Я уже начала думать, что он послушает ее. Что отпустит, проявив покорность. Но это же Деймон. Это же человек, порой как баран идущий напролом и по большей части слушающий самого себя.

Ожидать от него смирения было глупо. Он не любитель оставаться в неведении.

— Ложись спать, мама, — произносит твердо и берет меня на руки с такой легкостью и быстротой, что я и возразить не успеваю. — Поговорим утром.

И решительно покидает столовую.

— Ты же ее расстраиваешь, — шепнула, когда он свернул за угол и принялся подниматься по лестнице.

Обвила руками шею и заметила, что от этого на его скулах едва заметно вздулись желваки.

— Она умная женщина и не станет расстраиваться из-за такой чепухи. К тому же она в курсе, что ты заболела. Просто хотела помочь тебе улизнуть и побыть одной. Как это у вас называется?.. Женская солидарность, должно быть.

— Заболела? — смешок вырвался из груди, прежде чем я успела переварить услышанное. — Это невозможно.

— В Ледяных Пустошах возможно. Ты заболела, Диана. Отсюда жар и отсутствие аппетита.

Это никак не укладывалось в голове, потому что в отличие от обычных людей у магов особый иммунитет, и к болячкам вроде простуды мы не предрасположены. Я никогда не болела. Наверное, поэтому сейчас жар ощущался по-другому. Был каким-то выматывающим, неумолимо высасывающим силы.

— Не волнуйся, — понизив голос до шепота, Дей довольно заулыбался, заставляя мое сердце тревожно ёкать. — Я знаю средство, которое к утру поднимет тебя на ноги. Способ достаточно непривычный, но приятный, а самое главное — эффективный.

Что-то мне не по себе. Вспыхнувшая в его голове идея почему-то совсем не внушает доверия...

41. Чудодейственный способ лечения. Диана

— Нет! — вздыбилась, выныривая из цепких рук. — Нет! Я не дам этого сделать!

— Перестань, Диана, — смеясь, Деймон следует за мной по комнате. Быстро, ловко, но я ускользала, как кошка от более крупного хищника. — Что за шило у тебя в попе взыграло?

— Я не дам себя раздеть, — шикнула, нырнув под стол. Выползла с другой стороны и метнулась к шкафу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я уже видел все, что нужно, — продолжает напирать. — И все, что не нужно…

На что это он намекает?!

— Не доводи до плохого и раздевайся. Лед надо втирать в голое тело, а не поверх одежды, — говорит с улыбкой, как говорит какое-то наставление добрый родитель своему непутевому ребенку.

— Это же лед! Какой от него толк при простуде? — В очередной раз увернулась от сильных рук, не обращая внимания на ломающую слабость. Жар в лице ощущался слишком ясно. — Ты сказал, что это приятный способ.

— Приятный, — подтвердил и умудрился хватануть меня за руку. Дернул на себя, выбивая из груди все дыхание. Но возмущение осталось, подтолкнув стукнуть по жутко твердой груди. — Для меня крайне приятный, не буду таить. Но для тебя полезный. Мне раздеть тебя самому?

— Еще чего! — рыкнула, дернувшись.

Но эффекта это не произвело. Я была уставшей, а Дей напористым бараном. Бодаться с ним то же самое, что и бить головой гранитную стену в надежде, что она сломается. Бесполезно.

Невольно расслабилась в его объятиях — стальных, как медвежий капкан, — и засопела под этими пронзающими все существо, смеющимися глазами.

— Пусти.

— Нет, госпожа моего сердца. Это невыполнимая просьба.

Сил бороться не осталось. Эта треклятая простуда высосала все, что можно, потому я повисла в его руках как обездвиженное умертвие. Рук и ног практически не ощущала. Я чуть не завыла от изнеможения и до безумия абсурдной ситуации.

Пусть я лучше умру от этой разделывающей меня на кусочки болезни. Это намного лучше, чем позволить ему раздеть меня и применить свой чудодейственный способ лечения, пока я буду голая и беспомощная.

Да, он уже видел мое нагое тело, и фактически стесняться было нечего… Но то дело было в душе, да и он тоже был обнажен, что в какой-то степени придавало мне уверенности. Ко всему прочему в тот вечер я была слегка подшофе. Ну, или не слегка.

— Я могу раздеться, если это ободрит тебя, — ухмыльнулся, подхватывая на руки, в своей наглой, игривой манере. — Но, боюсь, тогда наше лечение примет несколько иной оборот… А я в последнее время держусь из последних сил, Диана. Даже сейчас желаю возлечь с тобой и в полной мере провести брачную ночь. Но ты, как назло, отталкиваешь меня простудой.

— Б-брачную… ночь? — повторила с уловимой запинкой и напряглась вся до самых пальчиков, когда он уложил меня на кровать.

— Мы с тобой обвенчались, забыла? — Темная бровь иронично изогнулась, вгоняя в краску. Лицо и без того пылало нездоровым жаром, а тут еще и каждое его слово подбрасывает хворост в костер нежеланного смущения. — Это была короткая церемония, но все же церемония. Мы с тобой молодожены, а молодоженам предстало проводить первую совместную ночь как-то более энергично и весело.

— Ну простите, господин моего сердца, — передразнила его, удобно устраиваясь на подушке. — Сегодня ваша ночь будет менее энергичной и веселой.

— Да, — кивнул с напускной серьезностью. — Это будет ниже моих моральных принципов, если я возьму полутруп.

Фыркнула, вдруг четко вообразив эту до безобразия странную картину. Но вся веселость рассыпалась пылью и безвозвратно скользнула в щель под дверью, когда Дей решительно принялся развязывать шнуровку у ворота моей рубахи.

Я смогла только сглотнуть, следя, как уверенно двигаются его пальцы. Потянул вниз, развязал, невзначай касаясь подушечкой большого пальца голой кожи между мягкими полушариями, тут же вспыхнувшей огнем. Приподнял неподвластное мне тело, избавил от рубашки. А когда уложил обратно, я почувствовала себя так, будто меня лишили брони и толкнули под град стрел.

В данном случае стрелами оказался его взгляд, беззастенчиво ощупывающий ключицы, тяжело вздымающуюся грудь с набухшими от стыда сосками, живот... И словно издеваясь, он не смотрел ниже, где все было скрыто за плотной тканью рейтуз.

Боги, помогите вынести предстоящую пытку. Чую, она окажется настоящим испытанием.